– Сколько раз у Сергиенко брали машину?
– Один! – радостно сообщила Инна. Она села, так и не дождавшись приглашения. – Говорю же, изворотливый гад. Лично он с Сергиенко не общался. К Степану Федоровичу обратился водитель фуры. Это грузовые перевозки. Водителю фуры оплатили перевозку до Москвы и обратно наличными через Сбербанк. Гонорар для старика передали в конверте. Половину авансом, вторую после возвращения «жигуленка» в Апрелевку. Деньги лежали в бардачке. Все по-честному.
– Но кто-то же договаривался с ним об аренде?
– Был какой-то человек, – охотно согласилась Титова. – Описать он его не смог. Запомнил только синюю с белым шапку-петушок, какие носили в конце восьмидесятых. И болоньевую куртку. В общем, человек из прошлого, если судить по шмоткам. Не местный. Городок небольшой, и там почти все всех знают, хотя бы видели когда-нибудь. Подкатил незнакомец в болонье, когда Сергиенко отдыхал с бутылочкой пива около местного рынка и магазина «Апрель». Кстати, там продают отличное печенье… Предложил семь с половиной тысяч, они прошли до ближайшей пятиэтажки, где проживает Степан Федорович, и там он передал незнакомцу ключи и техпаспорт на тачку. Получив деньги, веселый Федорович пошел пропивать аванс. Затем объявился водитель фуры. Забрал машину. Дед забыл о машине на несколько дней. Каково же было его удивление, когда он обнаружил машину во дворе, причем тщательно вымытую. В бардачке деньги, как и обещал человек в шапке-петушке.
– Далее! – Василий слышал по интонациям многословной Титовой, что это не последний аккорд ее серенады.
– Я добилась от Сергиенко точной даты сделки около рынка. Отыскала камеру у ж/д переезда. В папке физиономия этого «модника» в шапочке. Она нам вряд ли что-то даст: качество плохое. Даже если мы разыщем его, от него наверняка пойдет еще цепочка подобных Сергиенко случайных и не связанных друг с другом людей. Водитель фуры отвез «жигули» в Москву на стоянку, а через оговоренное время забрал их. Все! Никаких концов. Удивительно немыслимый, сложный путь, но не оставляющий следов. Если бы он угнал машину, следов было бы не в пример больше. Он выбрал сложность и безопасность. Стерильность, я бы сказала. У нас так и не вырисовался хотя бы приблизительный круг подозреваемых. Пока я каталась по области, может, вы тут нащупали что-нибудь?
Егоров поморщился.
– Я все больше убеждаюсь, что мы имеем дело с человеком, который согласился работать на англичан, очень все хорошо взвесив. Это аналитик от природы, а может, и по профессии. Он не собирался попадаться. Каждый свой шаг, каждые вздох, слово, взгляд продумал задолго до того, как начал действовать. Диктует условия связи, поэтому такие странные схемы, не характерные не то что для англичан, но и вообще для всех разведок мира. Подобные субъекты не прокалываются сами. Их провал случается только из-за предательства или топорных действий куратора и связного. В данном случае при практически идеальном замысле Салибаев проявил небрежность. Вскрылся канал передачи шифровок. Один из каналов… Инна, ты поедешь сейчас к журналисту Юрию Щеглову. Твоя задача – разговорить его. Получить список всех, с кем он общался за последние года два в командировках в воинские части, особенное внимание тем поездкам, в которых он пересекался с Дмитрием Снегиревым, участвовал в общих попойках. Ученые, инженеры, испытатели оружия от разных фирм. А главное, понять, чем журналист мог заинтересовать английские спецслужбы. Не состоялось ли у него с кем-то в недавнее время странных разговоров? Не поступало ли ему каких-нибудь сомнительных предложений?
– С ним можно вот так открыто? – засомневалась Инна. – Вы сняли с него подозрения? Вы считаете, что им заинтересовались спецслужбы или наш объект? Как ему объяснить мою заинтересованность? Он ведь журналист, его профессия подразумевает особую степень любопытства. С него брать подписку о неразглашении?
– Тяжелый случай, – Егоров взялся за голову от массы вопросов, которые обрушила на него Титова. – Как мы считаем, он общался напрямую с объектом, поэтому на него обратили внимание. Надо сказать ему о том, что Снегирев задержан. Если журналист все-таки уже связан с объектом какими-то взаимоотношениями, надо через Щеглова дать ему понять, что все идет так, как он спланировал. Подставил нам инженера, мы клюнули. Пусть будет так.
– А ты такую линию проведения опроса Щеглова утвердил у Ермилова? – осторожно спросил Говоров.
– Разумеется, – свирепо зыркнул на него Вася и снова уставился на Инну, которая, затаив дыхание, внимала его инструкциям. – Смотри по его поведению. Если почувствуешь напряжение, подозрительность ко всем твоим вопросам более выраженную, чем проявил бы человек при визите сотрудника нашей Конторы, не дави. Будь мягкой, как пума, но не забывай, что ты хищница. Записывай разговор. Все названные им фамилии дублируй в блокноте. Напирай на то, что это не допрос, а беседа. А поскольку он военный журналист, то, само собой, должен понимать важность нашей работы и оказывать всяческое содействие. Помни о том, что мы не исключаем его заинтересованности в деле.
– Не понимаю, зачем он мог понадобиться предателю или его хозяевам. – Леонид пожимал плечами. – Мне кажется, пока мы не разобрались, не стоит к нему соваться.
– Хочу напомнить, я уже сунулся и засветился… Теперь, только общаясь с ним, можно что-то понять, нащупать хоть какую-то тропинку в нашем топком болоте. Как считает шеф, тут уж можно действовать в открытую. Кстати, если Щеглов спросит про меня, – Егоров слегка задумался, – скажи, что ничего об этом не знаешь, ты – мелкая сошка. Прибедняйся, работай под дурочку.
– Он – человек военный, опытный, – засомневалась Титова, нисколько не обидевшись на «мелкую сошку». – Думаете, поверит, что к нему подсылают дурочку-практикантку или что-то в этом роде? Вокруг него кружат контрразведчики табунами…
– Если бы мы им заинтересовались, он бы нас и в глаза не увидел, только когда мы собрали бы доказательную базу и пришли бы его брать. То, что мы действуем открыто, говорит о его безопасности. Относительной.
Егорова сейчас гораздо больше беспокоила предстоящая ему самому «беседа» со Снегиревым, к которой более применимо слово «допрос».
Виктория уже с утра пораньше обзвонила своих знакомых и, на своем птичьем языке ученых объяснив им суть изобретения Снегирева, получила ответ, что это «че-пу-ха!». Вика так, по слогам, и сказала. Ничего нового в такой детальке нет, старо как мир и уж точно не стоило того, чтобы писать об этом в научной статье. Поэтому Ермилов, когда ему Василий утром передал слова Виктории, принял некоторые кардинальные решения в отношении Снегирева и скорректировал линию поведения Титовой во время предстоящего ей разговора с журналистом.
«Надо Вику брать на ставку», – пошутил Ермилов, когда узнал, что она с легкостью отыскала нужный номер журнала про оружие. И все это провернула с утра пораньше, несмотря на субботний день.
В Ижевске один из слесарей концерна выписывал. Не больше не меньше – слесарь и англоязычный журнал. Виктория, еще когда жили в Удмуртии, как оказалось, брала почитать у него несколько номеров. Эрудированный слесарь прислал фотографии страниц искомого экземпляра. Ничего похожего на статью об «изобретении» Снегирева там не обнаружилось.
– Они, конечно, не рассчитывали, что мы отыщем тех, кто выписывает издание в частном порядке. А запрашивать сотрудника безопасности в нашем посольстве в Лондоне, чтобы он отыскал журнал, – это довольно долго. Да и зачем бы мы стали? Журнал – вот он, не поленились ведь напечатать специально для нас экземплярчик. Небось в той же типографии, на той же бумаге, что и оригинальное издание. Все статьи те же, кроме одного маленького нюанса… Поезжай к Снегиреву, – Ермилов потер руки. – От него сразу ко мне. Мы сличим списки, полученные от Щеглова и Снегирева. Да, совсем забыл, Горюнов вчера звонил, напомнил, что ждет нас сегодня. Я ему объяснил, что у нас цейтнот, но все-таки надо постараться.
Дверь в гостиничный номер была приоткрыта. Старший группы наружки, заступившей на свою смену час назад, сказал, что объект в номере. Не выходил, не звонил, к окнам не подходил. Утром спустился в столовую, где съел вялый омлет и выпил стакан чая.
Василия бросило в жар при мысли, что Снегирев свел счеты с жизнью. Но что-то монотонно зашумело за дверью, и Егоров осторожно заглянул внутрь. Он увидел округлый зад, обтянутый форменной юбкой. Горничная пылесосила ковровую дорожку в коридоре. В зеркале шкафа отражался сидящий у письменного стола ссутулившийся Снегирев, обхвативший голову руками…
– Давай-ка, Дима, собирайся, – Василий коснулся его плеча, и Снегирев вздрогнул как от удара.
В это же время Титова постучала в кабинет Щеглова и всунула свою обманчиво субтильную фигуру к нему в кабинет. Увидев плакат на стене с девушкой «Не болтай!», она скривила чуть тронутые розовой помадой губы и тут же расплылась в робкой и смущенной улыбке. Сама скромность!
– Это вы звонили? – подивился Щеглов, выбираясь из-за стола со снисходительным лицом взрослого человека, занятого делом, к которому пришла школьница за макулатурой и отвлекает от работы. – Я подумал, вы практикантка из Полиграфического. Не понимаю, чем могу помочь и почему вдруг так заинтересовал вашу… – он замешкался, подбирая слово, – организацию.
– Мы можем здесь поговорить? – Инна достала блокнот. Диктофон она включила еще в коридоре.
– Пожалуйста. – Журналист вернулся к себе за стол и расчистил пространство от рукописей, чтобы освободить место для острых локотков пришедшей девушки и для ее блокнота. – Но я не понимаю…
– Юрий Иванович, вы можете нам помочь. С вами лично это никак не связано. Но разговор, как вы понимаете, конфиденциальный, – она подалась вперед. – Снегирев задержан, а вы с ним иногда встречались, как нам известно.
– Неужели Димку Снегирева… – Щеглов поджал губы. – Как же так? Может, какая-то ошибка? Он ведь неплохой мужик.