– Оба ко мне в кабинет!
Дверь за шефом захлопнулась. И Говоров грустно покраснел и пробормотал:
– Я-то при чем? Вот как ты, Васенька, умеешь втянуть в свои авантюры ни в чем неповинных людей?
Егорову пришлось снова детально пересказать историю про «газель» с картоном, стоя в кабинете шефа и уставившись в настенный календарь немигающим взглядом. Леонид спрятался за его широкими плечами. Перед тем как явиться к Ермилову, Вася переоделся: старые джинсы, футболку и свитер сменил на костюм, который предусмотрительно держал на работе. Ермилов слишком педантичный. Как подозревал Вася, шеф, наверное, и спит в костюме и при галстуке.
Василий считал его лучшим хотя бы потому, что полковник Ермилов обратил внимание на майора Егорова. Именно Ермилов почти на каждом совещании призывал сотрудников быть внимательными всегда и везде, замечать детали и копать, даже когда кругом один бетон или кажется, что бетон. Егорова он убедил и теперь, вроде бы не слишком осерчал.
– Ты сказал, что узбек чересчур хорошо говорил по-русски? Номер машины запомнил? – Увидев, что Василий кивнул, Ермилов повернулся на своем кресле к стене. Там на гвоздике висели деревянные четки.
Пока шеф не видел оперативников, либо философски разглядывая стену, либо пытаясь успокоиться, Говоров ткнул Васю кулаком в бок и провел пальцем себе по горлу.
– Отправляйте картон в институт, – Ермилов повернулся обратно. – Егоров, запроси английский отдел, не замечены ли машины дипломатов в этом районе в то время, когда туда привезли твою находку. Особенно тачки тех, кто у них на специальном контроле, кого подозревают в работе на спецслужбы.
– Слишком сложная схема передачи информации агенту. Так не делают, – засомневался Говоров. – Неизбежны случайности. Такие, как сегодня им организовал наш Василий.
– Свободны! Ждем экспертизу.
Василий не собирался предаваться страданиям. Хотя он, конечно, предвидел, что на картоне ничего не найдут. Тогда слух о нем «пройдет по всей земле великой», само собой в завуалированной форме, без указания ФИО. Однако будут ходить легенды о некоем богатыре, который смог в виде вероятного контейнера от англичан притащить гору мокрого старого картона. А уж в отделе пропесочат как пить дать!
Да и дома Виктория закидала его мятой хурмой и давлеными помидорами – морально, а не физически. Егоров все же довез продукты домой к вечеру и услышал вместо благодарности: «Тебя только за смертью посылать!» «Ну хоть на что-то я гожусь!» – обиделся он. Вика за словом в карман не полезла: «Тогда и ужинать будешь завтра».
Валерка, одиннадцатилетний сын, начал было поддакивать матери, как тощее эхо с русым чубчиком, но Вася напомнил отпрыску, что задачи по алгебре ему помогает решать отец, а не мать. И сын благонравно удалился в свою комнату. Ужином запахло через полчаса…
Первый слабый сигнал к облегчению Васиного щекотливого положения пришел в понедельник от английского отдела. Нехотя «англичане» сообщили, что в самом деле один из дипломатов, а затем и другой проехались около МКАДа в районе улицы Генерала Дорохова в указанный в запросе период времени. Более отчитываться перед военными контрразведчиками они не собирались. Не принято делиться информацией без официального запроса, санкционированного даже не Ермиловым, а руководителем ДВКР.
Об этом сообщил Говоров, когда Егоров утром появился в кабинете. Леня выглядел чуть сонным после дежурства, но поспать успел.
– Ермилов сказал, что в его бывшем отделе пытались у него вызнать, почему такой интерес к конкретному адресу. Он пока нагнал туману. Исследования картона ведь еще нет и неизвестно когда будет.
Вторым, уже не сигналом, а сиреной тревоги, стали итоги экспертизы, полученные Леней вечером понедельника. Говоров пришел в кабинет с заключением и загадочным лицом:
– Ну, Васенька, ты везунчик!
– Давай без прелюдий. Меня не надо распалять, – рассердился Егоров, выхватив папку у него из рук, и начал жадно читать.
Нашли микроточку. «Это не я везунчик, а тот, кто начал поиск именно с того участка картона, куда ее прилепили, – подумал Василий. – Крошечный микрокусочек микропленки…» Ниже, ниже, перескакивая строчки. Содержимое пленки: «зашифровано». «Кто бы сомневался!» – согласился он, но все же разочарованно.
– Шефу докладывал? – встряхнул папкой Егоров. – Пошли вместе.
Говоров пожал плечами и все-таки вылез из-за стола.
Нацепив очки, Ермилов прочел заключение.
– Что говорят дешифровщики? Есть шансы? – он посмотрел на Говорова, безошибочно определив, кто именно получал экспертизу, и не сомневаясь, что Леня уточнил дальнейшую судьбу микроточки.
– Работают. Я их сориентировал, что изготовители, скорее всего, британцы. Дешифровщики покивали, то ли соглашаясь, то ли принимая к сведению. Смятения на их лицах я не обнаружил.
– Да они ребята невозмутимые. – Ермилов закрыл папку и стукнул ею себя по кончику носа. – С этим уже можно что-то предпринять. «Англичане» профукали закладку. Сделана она авантюрно и не без злого умысла: загрузить нашу экспертизу тоннами картона, если бы английский отдел стал проверять все «газели» с картоном, отъезжающие от посольства. Ведь такую закладку могли проводить изредка. Даже наверняка. Теперь Василий Стефанович сломал им этот канал передачи информации. «Англичане» наверняка обвинят нас, что мы действовали топорно.
– Ценю ваше великодушие, шеф, – пробормотал Егоров. – Но дров наломал я своим, так сказать, персональным топориком.
– А отдуваться будет весь Департамент, – согласился Ермилов. – И макулатурку эту передадут «англичанам». Подам записку нашему руководству о том, что у нас на руках есть средство безличной связи, от кого и кому – не установлено. Пока нет никаких свидетельств о подведомственной принадлежности. Только слова узбека, что он привез картон со Смоленской набережной. Дождемся дешифровки. А что касается английского отдела, если контейнер принадлежит все же британской разведке и они проморгали… – Полковник погладил себя по залысине и умолк.
Ехидничать по поводу работы английского отдела он не собирался. Работал там еще в начале двухтысячных. Когда его перевели в военную контрразведку, Ермилов не обрадовался. Он тогда расценил это как понижение.
К первой своей работе в ФСБ, в английском отделе, он относился трепетно. Помнил, что и тогда людей не хватало, в особенности в наружном наблюдении. Это не советские времена, когда наблюдением занимались одновременно сотни сотрудников. В современных условиях приходится выбирать объекты для слежки только самые перспективные в контрразведывательном плане. Будут ходить и ездить за установленными разведчиками, работающими под прикрытием тех или иных должностей в посольствах, а не за мусором. Больше вероятность, что кто-то из псевдодипломатов выйдет на контакт с агентом или на проведение тайниковой закладки, чем то, что тайниковую закладку произведут в мусор, а главное, «мусор» еще беспрепятственно должен доехать до адресата.
– Довольно много посторонних участвуют в операции: узбек-водитель, приемщик на складе, возможны еще передаточные звенья… Слишком сложная схема.
– Но риска – ноль. Если не пронюхает наружка. А она, как мы убедились, не пронюхала. – Вася поглядел на свою самодовольную физиономию, отражавшуюся в черневшей на стене плазме. Пригасил радость. – Если бы узбек был хоть каким-то боком в деле, он бы не отдал картон мне и за тысячу. Кстати, теперь-то уж пятьсот рублей мне наш финансист мог бы вернуть. Это все-таки оперативные расходы.
– А чек тебе тот узбек дал? – заинтересованно взглянул на него Ермилов. – Тогда уймись! И вот тебе контраргумент по поводу узбека. Предположим, он в деле. К нему подходит мутный тип в тот момент, когда операция по передаче содержимого тайника агенту в самом разгаре, и требует отдать тайник. Что самое безопасное? Не препираться. Иначе это вызовет подозрения. Шансов найти микроточку ничтожно мало, да и тебя он принял за полицейского. Проще продать картон, что он и сделал.
– Либо он слепой исполнитель. – Говоров встал на сторону Егорова. – За эту версию говорит надпись на картоне. Зачем она? Спрятали бы тюк из посольства подальше. А поскольку узбеку было все равно, что именно он везет, то положил картон с краю.
– Думаю, надпись на картоне – случайность. Микроточка была не на картонке с надписью, а в середине тюка. – Ермилов переложил листок с заключением исследования Института криминалистики ФСБ в папку для доклада и взглянул на часы. – Судя по экспертизе, надпись на картоне сделана русскоязычным человеком. Возможно, кто-то из русской обслуги посольства. Эксперт не исключает, что просто расписывали ручку. Попробуйте аккуратно прощупать, что это за приемка картона. Кто хозяин, список сотрудников… На всякий случай проверить организации по соседству. Я так понял, что там довольно большая территория – множество ангаров и арендаторов. Было бы разумнее, чтобы агент имел доступ к картону, но не принадлежал фирме, скупающей картон. Лучше всего искать арендаторов на короткий срок, меньше месяца. Кто и когда привозил картон? Постоянные водители по договорам. И все это необходимо сделать, не поднимая шума. Вы меня поняли? Никаких контрольных закупок, – он подмигнул Егорову. – Хотя, если я хоть что-то понимаю в нашей работе, то там уже и духу нет тех, кто замешан в деле. Но это тоже своего рода след.
– А есть ли смысл, если все равно дело передадим в английский отдел? – Леня застенчиво покраснел.
– С чего ты взял, Леонид Игоревич? Доложим руководству после расшифровки, и будет принято решение. Возможно, речь пойдет о совместной разработке. Чего сейчас гадать? Мы ведь пока не передаем информацию «англичанам» или кому-то еще, а время идет. Улики тают, как пломбир. Надо их зафиксировать сейчас. Потом и концов не найдем. Вне зависимости от того, кто будет заниматься – мы или «англичане».
– Разрешите кого-нибудь из отдела привлечь к нашим изысканиям? – Егоров понял, что аудиенция закончена. Телефоны Ермилова уже с минуту надрывались поочередно, а то и в унисон. – Я там засветился.