– А может, он вообще не тот журналист и купленными во Владивосток билетами на него пытались навести как на ложный след? – Васе понравился ход мыслей друга. Он сейчас готов был цепляться за любой вариант. В самом деле, они все это время шли так, как их вели. Теперь надо остановиться и осмотреться, проанализировать, что уже есть. Говоров прав в своей спокойной методичности.
– Слишком сложно. Для этого он должен был знать про отчет нашего агента, сводку, в которую попал этот отчет, и предполагать, что тебе он попадется на глаза, – Леня хмыкнул. – Предатель, конечно, умен, но не стоит его демонизировать. – Он продолжал проглядывать списки, что-то подчеркивал в них. – Где-то должен проколоться. Где-то должен, – пробормотал Леонид. – Судя по шифровке, предатель не занимается сам лично чем-то одним конкретным.
– Погоди. – Егоров потер лоб, вспоминая. – Снегирев говорил, что подозревал тех, кто находится в составе научного жюри, отбирающего проекты для «Ратника», или из патентного бюро. – Вася тут же засомневался. – Теперь, после попытки самоубийства и лжи по поводу письма, стоит ли доверять его словам?
– Вот как раз стоит, – улыбнулся Говоров, что-то отыскав в списке. – Давай рассуждать с колокольни Снегирева, исходя из того, что его подставили и вынудили так действовать – оговорить себя дважды и попытаться уйти из жизни, ото всех проблем. Вот заставь тебя шантажом сделать все это, угрожая, скажем, смертью твоим близким. Ты ничего не можешь сказать в открытую, должен действовать по плану тех, кто выкручивает тебе руки. Но если уж ты вынужден уйти из жизни, то хотя бы будучи уверенным, что твои обидчики получат по заслугам. Даже если ты сейчас станешь допрашивать Снегирева, он вряд ли добавит что-то новое. Он уже сказал все, что мог. Фактически исповедовался тебе перед смертью. Надо прослушать и проанализировать ваш вчерашний разговор. Необходимо дать запись нашим экспертам-психологам. Я верю его словам.
– Специалистов из патентного бюро я бы исключил. – Василий зашел за спину Говорова, глядя через плечо на список. Около некоторых фамилий стояли галочки, так же, как и в списке Щеглова. – Да их и нет в списках. Снегирев вспомнил о них для отвода глаз.
– Я бы не стал исключать. – Говоров взял карандаш и пометил еще несколько фамилий.
– С твоим подходом нам придется проверять всех подряд, – вздохнул Вася.
– Ну сам посуди. Зачем спецам из патентного бюро ездить на полевые испытания? Конечно, их нет в списках и быть не может! Но смысл в том, что предатель должен был каким-то образом узнать о существовании Снегирева и Щеглова, чтобы их использовать. Если он из патентного бюро… Предположим. Тогда о Снегиреве он узнал, когда тот патентовал свои изобретения. Статьи Щеглова читал. Все не так сложно. Чем не вариант?
– Тогда это гиблое дело. Отрабатывать всех сотрудников патентного бюро… Или кто там регистрирует секретные изобретения? Хотя, конечно, сперва выясним, кто там у нас обслуживает это патентное бюро. У них есть наработки.
– Начать надо с того, кто оформлял патент Снегирева, – намекнул на более простой вариант Говоров. – По закону это осуществляет уполномоченный орган или федеральный орган исполнительной власти по интеллектуальной собственности. В Государственном реестре сведения, само собой, не публикуются. Тайна. Патент этот, в общем, номинальный, так как изобретение засекречено, и создатель не может им распоряжаться по собственному усмотрению. Конечно, до тех пор пока его изобретение не рассекретят.
– Все хорошо ты разложил. – Егоров вернулся к себе за стол и начал рисовать схемы, понятные ему одному. – Забыл лишь одно. Неизвестный нам пока объект понял про Снегирева нечто такое, за что ему удалось его подцепить на надежный крючок. Да такой, что Димка пошел на самоубийство. Это не шутки! Только по описанному на бумаге, изображенному на чертеже изобретению, поданному на рассмотрение в патентное бюро, ничего про человека не узнаешь. С ним надо не один час пообщаться, выпить энное количество водки. Сечешь? Так и со Щегловым. Ничего его статейки о нем не скажут. С ним наш объект тоже водочку попивал. Факт! А вот для чего его планировал использовать… – В одном из квадратиков схемы Вася нарисовал маленькую птичку на длинных тонких лапках. – Что эта птичка певчая должна была ему начирикать? Его готовили в качестве еще одной линии обороны, второго фальшивого предателя? Как на охоте – подсадная утка, чтобы заманить крякв пожирнее? Но в этом прокол предателя. Как известно, если есть две точки, уже можно проложить прямую, которая приведет к нему.
– Хорошо. Пускай не патентные организации, – нехотя согласился с доводами Говоров. – Нам же лучше. Испытатели комплекта «Ратник», причем не отдельных его частей, а всего комплекса, те, кто делал отбор приборов и комплектов, кто общался со всеми разработчиками. Это клондайк для шпиона! В создании «Ратника» сконцентрирован очень большой спектр оборонных предприятий. Обзор огромный, к тому же можно заглянуть на кухни этих КБ и предприятий – есть законный повод. А те и рады стараться показать товар лицом, чтобы войти в число избранных и поставить свои разработки в многотысячную серию. А там, глядишь, поработать и на перспективу, застолбить следующие модификации своих изделий для очередных поколений «Ратника». Они же не догадываются, что рекламируют свои изделия предателю. Вопрос в другом, как нам вычленять подозреваемых из этого списка людей? По какому принципу?
– Да уж, недостаточно одного того, что они замечены в компании Щеглова и Снегирева. Нужно что-то повесомее.
– Прячетесь? – в дверном проеме возникла высоколобая голова Олега Ермилова. – От праведного начальственного гнева?
– Мозговой штурм, – встал Вася. – Вы ведь, шеф, не думаете, что Снегирев – тот самый?
– Я-то не думаю, – вздохнул Ермилов и легонько хлопнул сам себя по затылку, – мне уже начало прилетать. Как упустили? Куда смотрели? Кто старший группы, разрабатывающей Снегирева? И тому подобное. Пока терплю все нападки, даю вам время на раскачку. Следователем нам назначили Петрова. Какие перспективы? Да сядь ты!
– Леня пришел и принес с собой не достававшего нам… – он осекся и поправился: – Мне здравомыслия. Нам нужна санкция на психолого-лингвистическую экспертизу записи моего вчерашнего разговора со Снегиревым.
– Вопросы для экспертов? – уточнил Ермилов, пройдя к дивану и удобно на нем расположившись. – Цель экспертизы? Такого рода исследования имеют хоть какой-то смысл, когда есть видеозапись разговора и видно мимику говорящего. Да и вообще, не слишком я верю в результаты таких экспертиз. Субъективные они. Гадание на кофейной гуще.
– Мне их выводы не для суда нужны. А понять бы, хоть по голосу, по интонациям, когда он говорил правду, когда ему хотелось навести меня на след, хотя бы намеками, хотя бы завуалированно.
– Мы же вроде договорились, что он все-таки не знает точно, кто предатель. Шпион остался для Снегирева в тени, как и для нас. – Ермилов кивнул, все же соглашаясь с бессмысленной, на его взгляд, экспертизой. – Что еще?
– Нужен обыск в квартире Снегирева. Маловероятно, что мы там что-то отыщем, разве улики, подкинутые настоящим предателем или его пособниками. Также необходимо опросить его жену, не было ли попыток взлома квартиры или краж. В случае если жена откажется, ссылаясь на пятьдесят первую статью, сделать запрос в местную полицию, не поступало ли заявлений. Факт проведения обыска скрывать не будем, чтобы усыпить бдительность предателя. В концерне об этом должно стать известно. Слухи пойдут. Пускай считает, что все идет по его плану, да и формально сейчас Снегирев основной подозреваемый с чистосердечным, хоть и с практически посмертным признанием.
– У нас фактически уже есть первоначальный перечень подозреваемых, – вмешался Говоров, – полученный путем сличения двух списков, Снегирева и Щеглова. Необходимо выяснить, кто из списка и когда выезжал в Москву хотя бы за последние полгода.
– Угу, – скептически подал голос с дивана Ермилов. – Откуда они там? Сергиев Посад, Подольск? Сел на электричку – и уже в столице. Никаких документальных следов. Разве что если командировку оформлял. Или на машине. Хотя в целом я с тобой согласен. Только проверять надо любые поездки, не только служебные командировки, но и путем опроса соседей, сослуживцев, аккуратно, само собой, не исчезал ли тот или иной подозреваемый на какое-то время из города. Если брал больничные, перепроверить все досконально. Визиты врача, анализы и тому подобное. Деталей не упускать. Однако все время надо в голове держать, что улик у нас пока никаких нет, а учитывая его изворотливость, они вряд ли появятся, даже если мы его задержим – он нам не предоставит их сам, раскидав по квартире пистолеты, ампулы с ядом, шифроблокноты. Поэтому пока никак себя не проявлять. В Ижевск на обыск отправьте Шмелева. Он все рвется в бой. Титову подключайте к проверкам по списку. И действуйте как можно быстрее и собраннее. Больше мы не можем допускать ошибок.
– Ему хорошо говорить «не совершать ошибок», – ворчал уже к вечеру Говоров. – Пойди в воскресенье кого-нибудь в кадрах найди. Это во-первых. – Он отвел телефонную трубку от уха. – А во-вторых, наших, кто там на местах. И они все в загуле. Ты-то в Ижевске тоже то на охоту, понимаешь, то на рыбалку…
– Ладно-ладно, – прервал его Василий. – Знаю я тебя, ты вымозжишь свое, со смертного одра поднимешь. Хоть что-нибудь есть?
– Что-нибудь… – Леня повесил трубку. – Представь себе, по первым прикидкам никто из списка в командировки за последние полгода не выезжал. Что называется, приплыли.
– Официально не выезжали, – напомнил Егоров, потягиваясь и поглядывая на часы. – Прав шеф. Предатель мог выезжать в нерабочие дни на своей машине, но это вряд ли, свой номер наверняка не светил нигде. Брал, может, тачку у приятеля. В общем, вариантов огромное количество и работы у нас соответственно. – Вася повздыхал. – Опрашивать их знакомых и друзей – значит нашуметь как слон в посудной лавке.