В папке оказались ответы от агентуры из Турции и Египта. Выжимки. Все как обычно – СВР не выдала всех деталей, явно поработала их цензура, вырезая то, что контрразведке знать, по-видимому, не положено.
«Ясно, где я сгорел», – понял наконец Василий, уставившись в справку, но не в состоянии сразу вникнуть в суть дела после воплей Ермилова. Он испытал облегчение, что не придется подозревать ни Горюнова, ни Леню, который слышал, как Егоров по телефону договаривался о встрече в тире.
Однако когда он смог-таки сосредоточиться, то обнаружил, что в Турции был зафиксирован контакт Кинкладзе с тамошними чеченцами-исламистами, в свою очередь связанными с ЦРУ. Грузин попал в поле зрения одного из агентов СВР, вившегося в среде чеченцев. В то время еще продолжал тлеть конфликт в Чечне, хотя в большинстве своем боевиков вытеснили в Турцию, в Грузию и некоторых даже в Европу. Но они все-таки продолжали тешить себя надеждой вернуться, вынашивали террористические планы. Вот в эту кухню, наверное, вникал агент, на карандаш к которому попал Кинкладзе. Скорее всего, он сообщил куратору о его существовании, но по каким-то неведомым причинам данные не передали в контрразведку, и Кинкладзе, вернувшись в Россию, не попал в разработку контрразведчиков. А более того, устроился в секретный НИИ и благополучно работает там по сей день.
– Ого! – воскликнул Вася, вспомнив неприличный анекдот про извозчика, и осекся, догадавшись по все еще малиновому лицу Ермилова, что тот тоже знает этот анекдот. – Вот это номер! – более скромно высказал он свои впечатления о прочитанном. И не удержался: – А вы ведь за Васильева голосовали.
– Я бы на твоем месте помалкивал, – строго урезонил его шеф. – Ты ставил на Климова. А в итоге мы оба проморгали Кинкладзе. Чего ты почесываешься? Мысля какая посетила? – сыронизировал Ермилов, все еще хмурясь. Это как после грозы – небо прояснилось, но тучка на краю небосклона собирается с силами.
– Как я был убежден, что это Климов, так и по сей день ничего не поменялось. Более того, я за эту неделю выяснил, что жена Климова выезжала за границу многократно. Не просто много, а весь загранпаспорт у нее испещрен визами.
– Эй-эй, постой! – Ермилов поднял перед собой обе ладони, отгораживаясь от лишней информации. – У нас есть Кинкладзе. Ты не забыл? Или ты считаешь, что наш предатель – это двойняшки? Веселый тандем, окопавшийся в одном НИИ.
– Я думаю, что Кинкладзе – отдельная история. И еще надо проверить, история ли это или пустышка. Я бы вызвал грузина сюда, в Приемную ФСБ. Для обстоятельной беседы.
– Есть первый отдел НИИ. Там и поговорить можно, – напомнил Олег.
– Ехать в Сергиев Посад – целая история. Климова можно всполошить раньше времени. Да и в Приемной Кинкладзе сможет прочувствовать всю серьезность ситуации. У нас все равно на Кинкладзе ничего серьезного нет. Свидетельства агента из Турции будет достаточно только для того, чтобы приостановить его допуск. А перед беседой я бы адресно сделал запрос этому агенту. Что он конкретно знает о том рандеву в Турции? Он только лишь видел Кинкладзе в столь теплой компании или присутствовал при той встрече? Детали!
– Но он хотя бы выезжал за границу. А Климов что же?
– Его жена ездила за границу. Я проверил – в ее соцсетях есть старые записи о том, что она замужем за инженером из закрытого НИИ, а он то и дело мотается в Загорск-6.
– Так и написала? – Ермилов вернулся к себе за стол, хотя до этого стоял посреди кабинета, все еще не остыв от разбора егоровских полетов. – Ну и дура! И чего ты добиваешься?
– Климов, как я вам докладывал, жил в Ярославле. На работу ездил в Сергиев Посад.
– И?
– Хочу узнать, не засветился ли в Ярославле кто-то из установленных английских разведчиков.
Ермилов понял, к чему клонит Василий, и покачал головой. Его явно заинтересовал ход мыслей Егорова.
– Не слышал, чтобы вербовали через родственников, – все-таки засомневался он. – Где она бывала?
– Ирландия, Чехия… Да проще сказать, где она не была! Представлю вам список.
– Она что, богатая? Чего моталась по заграницам?
– Ветеринар по образованию. Кинолог. Ездила на выставки как член международного жюри. И вот что любопытно, примерно год она вдруг перестала выезжать куда бы то ни было, а затем снова начала, даже когда бросила работу и стала домохозяйкой. Они с Климовым рассудили, что, если она не будет соваться за кордон, то все как-то рассосется само собой… Может, в тот «невыездной» год она хотела спрятаться от тех, кто ее взял в оборот за границей, до тех пор пока Климов не дал согласие англичанам работать на них. Тогда уж и бояться ей было нечего, снова стала путешествовать. И более того, она могла осуществлять там контакты с сотрудниками МI6 бесконтрольно и беспрепятственно. Получать вознаграждение, передавать информацию.
– И все-таки Кинкладзе нам не стоит сбрасывать со счетов, – Ермилов, озадаченный, сник.
Его часто вела по жизни интуиция. Он верил в нее. И то, что Егоров так убежденно шел по следу Климова, наводило на мысль, что Василий все же прав. Он прочувствовал предателя, понимал, как тот действует, а уловив его интонации, настроившись на его волну, он, как камертон, безошибочно воспроизводит ту же ноту и осознает, кто из четверых психологически созвучен нарисованному им умозрительному образу. Настолько проникся этой историей, что пошел на закулисные игры в обход начальства. Про себя Ермилов решил, что, если Егоров прав, выговор он ему не влепит.
– Васильев пока по нулям. Отдыхал в Египте с родителями. История ни о чем. Согласен. Модестов, гаражный любовник, не тянет на наш объект. Остаются Кинкладзе и Климов. По Кинкладзе придется ждать ответа на запрос. Ну это попробуем через те же каналы ускорить, – Ермилов явно намекал на Горюнова, незаменимого во всех отношениях – и как сотрудник УБТ, работающий активно в направлении Ближнего Востока, и как бывший нелегал, у которого остались связи в СВР.
Егоров потупился. Он умолчал об утреннем звонке Петра. Вася уже получил информацию, которую Ермилов только собирался запрашивать: Кинкладзе встречался в Стамбуле с чеченским боевиком всего лишь как со школьным товарищем. Никаких разговоров об исламском подполье на территории России они не вели. Кинкладзе вроде даже не знал о подноготной того парня, с которым когда-то учился.
Но скажи Василий сейчас об этом Ермилову, выговор был бы обеспечен наверняка. Он утешался тем, что Горюнов даст довольно быстрый ответ и Ермилову. Не будет большой задержки, ответ ведь готов. Однако Петру хватит ума придержать информацию пару-тройку дней. При этом Горюнов от души повеселится.
С Кинкладзе все равно необходимо поговорить. Разговор наверняка ни к чему не приведет. Зато сейчас Вася со спокойной душой мог вплотную заняться Климовым.
– Ты живой? – озабоченно спросил Говоров, когда Василий вернулся в кабинет. – Я сунулся в предбанник к шефу и услышал из-за двух дверей такой рык, что счел за благо удрать. Что там с тобой делали? Я не знал, что наш Ермилов может так орать.
– Теперь знаешь, – Егоров не стал вдаваться в детали.
Он написал Горюнову СМС: «Я погорел. Он тебе позвонит. Сделай вид, что не в курсе».
Худощавый инженер Кинкладзе, пожалуй, даже субтильный, ерзал на стуле в Приемной ФСБ. В здание, где находятся оперативные сотрудники, приглашать его никто не собирался, поэтому Василию пришлось самому прийти в Приемную, чтобы провести с ним беседу.
– Валентин Георгиевич, вы были в 2001 году в Турции, – Егоров сел напротив на один из стульев, стоящий в ряду у стены.
– Да. – Он таращил черные глаза, не понимая, что происходит. Однако сразу же пошел в наступление: – Это допрос?
– Я не следователь и не собираюсь вас допрашивать. Мы просто беседуем. Вы же видите, я ничего не записываю. Вы встречались там с Баглоевым Рустемом Ильдаровичем?
– Не понимаю, что за вопросы! Я… – он побледнел и стал комкать в руках клетчатый носовой платок. – Рустема я знаю с детства. Мы учились какое-то время в одной школе. Мне бывшие одноклассники сказали, что он теперь в Турции. Мы встретились в ресторане, пообедали, вспомнили детство и все. В чем, собственно, проблема?
– А проблема есть. И я вам ее обрисую красочно. – Егоров встал. – Вы знали, что Баглоев воевал в Чечне на стороне боевиков?
– Да, – неожиданно признался Кинкладзе. – И что? Он для меня остался просто мальчишкой, одноклассником. К тому же он в то время отошел от дел, если можно так выразиться. И встречались мы не на войне, а в Турции.
– Хочу вас разочаровать. Он не «отошел от дел», а напротив, в тот момент, когда вы виделись, был одним из видных деятелей исламистского подполья, планировавшего теракты на территории России. Он осуществлял координацию их деятельности с территории Турции. Помогал боевикам финансово.
– Я н-не знал. Честное слово. Если бы… я бы не стал с ним встречаться.
– Звучит невразумительно. Мы не в детском саду. Вам надо было тогда подумать, где и с кем встречаться. И стоит ли… Теперь у вас возникнут проблемы с работой. – Вася намеревался вывести Кинкладзе на всплеск эмоций и понять, что для него важнее: старый приятель боевик Баглоев или нынешнее положение и работа.
– Вы поймите, – Кинкладзе стал активно жестикулировать, – я с ним всего-навсего учился. Ну сами вспомните, сколько у вас знакомых осталось со школы. Вы же не всё про них знаете. Так, слухи!
Вася хотел было сказать, что, возжелай он встретиться с кем-то из бывших одноклассников, что маловероятно, он первым делом проверил бы всю подноготную школьного приятеля. И… еще раз перепроверил. Не клюнул бы на удочку.
– Ну вот и я слышал о нем только отдельные истории. Несвязанные. – Кинкладзе воспринял молчание собеседника, как понимание. – Мало ли кто о чем треплется. А тут поехал за границу. Расслабился, что называется. Все новое, интересное. По тем-то временам, когда все в диковинку было. Вспомнил про Баглоева. Ну шутки ради захотел пообщаться, узнать, как живется за границей, то да сё…