Боевики тоже неплохо маскировались. Женщина была женой одного из членов группы. Она подвозила ингредиенты для изготовления взрывных устройств, продукты и так же, как группа наблюдения ФСБ, перевозила членов банды в машине на полике за передними сиденьями или в багажнике. Пока длилась «гаражная пауза», в темноте из гаража проскальзывали несколько бородатых силуэтов. Их хорошо было видно с помощью прибора ночного видения.
Горюновские оперативники и без того знали, кто в доме. Горюнов «провел инвентаризацию», как он сам это называл. Однако бывал там не так часто, состав боевиков мог меняться.
Егоров решил послать Инну Титову осторожно порасспросить уборщицу, приводившую дом в порядок раз в неделю. Хозяйка, сдавшая игиловцам дом, справедливо опасалась, что жильцы запакостят там все (была уверена, что заселилась молодая пара с ребенком), а потому поставила условие – такой вот контроль за чистотой, будет приходить ее уборщица. Значит, на это время всем боевикам надо прятаться. «Кто не спрятался, я не виноват». Куда они все исчезали – загадка. Хотя Василий подозревал, что в гараже затаивались. Там, по словам Горюнова, есть погреб под бетонным полом.
«Почему как уборщиц допрашивать, так я?» – возмутилась было Титова, но в итоге провела опрос. Сомнения Егорова подтвердились. Не все так уж контролировал Горюнов. Игиловцев в доме было, по-видимому, гораздо больше, чем полагал Петр, хотя бы по количеству спальных мест.
Уборщица описала таинственный матрас на раскладушке (зачем, если двухэтажный дом снабжен всем необходимым с лихвой?), массу грязной посуды и странные метаморфозы с одеждой и обувью хозяев. Гардероб менялся полностью каждую неделю. В шкафах возникали новые костюмы, мужские, и сменялась обувь. Полностью. Это удивило даже не столь наблюдательную немолодую украинскую женщину, работавшую в России, чтобы содержать внуков-бездельников, да и вообще, хоть как-то оплачивать коммунальные услуги на Украине, нищей и разграбленной.
Василий в ожидании развития событий пялился в окно на задний двор. Отсюда виднелись поле за забором и хозяйский огород с грядками, окаймленными бетонными бордюрами. Розы, укрытые еловым лапником, клумбы, вычищенные от опавших листьев и давно отцветших цветов. О лете и даже о недавней осени уже ничего не напоминало.
Егорову сообщали, что Климов почти не общается с боевиками. Отсиживается в своей комнате. Иногда разговаривает с женой. У него одноразовый мобильный. У нее тоже. При этом она уходит из квартиры, оставив там зарегистрированный на нее мобильный. Так что прослушать ее не представляется возможным. Зато можно слышать, что говорит в доме у боевиков сам Климов. Ничего интересного для Егорова – объект утешал жену, обещал, что скоро они встретятся.
Василий прикидывал, что, если дело так пойдет и дальше, они смогут Климову инкриминировать только нелегальный переход границы. Попытку перехода…
Егоров увидел в окно, как ворона на обочине дороги тщательно прячет добычу. Сыр там или еще что более ценное. Но ворона торжественно ткнула в землю съестной припас, а затем тщательно начала маскировать сухими листочками – одним, другим, третьим. Она не замечала, что за ней внимательно наблюдает другая ворона. «Вроде как мы сейчас, – сравнил Вася. – Следим, как МI6 пытается спрятать свой кусочек сыра – Климова». Окончив копать, ворона с чувством выполненного долга прошла на дорожку и, прижав клюв к асфальту, стала пить из лужи, прикрытой по краям бахромой льда.
Горюнов приехал в дом напротив. Прибыл на битом синем «Фольксвагене», о чем Василию сразу же сообщил наблюдающий за домом Михаил: «Петр Дмитрич прибыл». Егоров хотел поинтересоваться, не хочет ли Михаил выйти и заломать шапку перед барином Петром Дмитричем, который «прибыл», но решил, что Даниленко еще, чего доброго, обидится. Такую шутку мог оценить только сам Горюнов.
Через час Петр отзвонился, и голос его звучал не насмешливо, как обычно, а натянуто:
– Знаешь, Вася, по-моему, я накаркал. Мне сейчас показалось, что они хотят избавиться от нашего приятеля. Как-то недобро на него смотрели. А Гали сказал, что, может, поездка его бойцов отменится. Что он имел в виду? Чего там сейчас происходит?
– Пока тихо. Все как обычно.
– Ладно, – чуть успокоился Петр. – Я сейчас подгоню группу ЦСН[24] поближе. Завтра нашего приятеля повезут. А до завтра пускай группа подежурит. Так будет спокойнее. Я, пожалуй, через полчаса к вам подскочу. Скажи, чтобы наш дежурный пенсионер подогнал к магазину карету.
Однако дождаться Петра и спецназовцев так и не удалось. Действовать пришлось мгновенно. Миша прибежал к Василию с выпученными глазами:
– Они его убивать собрались. Он пока у себя в комнате, но было слышно, как Гали поручил своему помощнику и еще одному разобраться с Климовым.
Егоров принял решение тут же, благо он, как всегда, прихватил с собой ПМ и еще «стечкина». К счастью, на непредвиденный случай в доме были и бронежилеты, и несколько стволов у сотрудников УБТ, которые тут тоже дежурили в ожидании событий.
Дождались! Ключи от дома получили у уборщицы дня два назад. Инна расстаралась. Быстро в прихожей одевались. Титова сейчас металась между оперативниками, помогая надеть бронежилеты, и канючила у Егорова: «Можно я тоже?» Он угрюмо отмалчивался, прикидывая, чем обернется его инициатива. По их подсчетам, в доме сейчас пятеро вооруженных боевиков. Но больше волновала перспектива потерять Климова безвозвратно после всех маневров. Тем более Михаил пугал сводками из игиловского логова:
– Они по лестнице поднимаются. Сейчас войдут. Стрелять, наверное, не будут. Шум, говорят, поднимать не стоит.
– Пошли. – Егоров снял с предохранителя оба пистолета. Один оставил в открытой кобуре на поясе.
Они быстро перебежали дорогу. Высокий забор их не остановил. Подсадив друг друга, спрыгнули все по одному, семеро, по ту сторону. Последнему пришлось форсировать забор самостоятельно.
– В темпе, быстро рассредоточимся. Вы четверо – на первый этаж. Мы – на второй. – Вася тихо открыл замок на металлической двери.
Дальше все понеслось стремительно. Егоров влетел в коридор, следом бежали оперативники с криками: «Лежать! На пол! Работает ФСБ!» Внизу раздался выстрел. Вопить они начали рано, потому что те, кто оказался в этот момент на втором этаже, были готовы к вторжению. Они заперлись в комнате, раздался звук разбитого стекла. Вася услышал в наушнике взволнованный голос Миши:
– Один выскочил в окно. Он хромает, Инка побежала брать.
– Еще не хватало! – пробормотал Вася, навалившись плечом на дверь комнаты вместе с оперативником, который обхватил Егорова за плечи. Тут главное внезапность и напор. Тараном из своих тел они выбили дверь. Одновременно с выстрелом. Пуля пробила дверь, еще в тот момент запертую. Поскольку оперативник не вскрикнул и заскочил в комнату бодро, Вася решил, что ни в кого не попало.
Пришлось стрелять самому, когда забежал и увидел ствол, направленный на дверной проем. Едва стрелок упал с дыркой во лбу со звуком вязанки дров, двое других сами плюхнулись на пол, задрав руки на затылок. Только тогда Василий увидел Климова со смертельно бледным лицом, стоящего на коленях около дивана. Его очки, раздавленные, валялись на ковре. На журнальном столике лежала финка.
Только сейчас до Василия дошло, что история с побегом через границу не состоится. Пролетит минут десять, Климов чуть придет в себя и скажет, что его взяли в заложники боевики, хотели пытать и убить, добиваясь того, чтобы он раскрыл военные секреты. Наплетет с три короба. Да, они предъявят ему Абу-Сафана в обличье полковника Горюнова, но дрогнет ли? Да еще запись его разговора с Абу-Сафаном в квартире в Ярославле…
Вася не стал полагаться на авось. Взял Климова одной рукой за грудки, не давая ему подняться. В другой руке продолжал держать ПС, от ствола которого остро пахло порохом.
– Ты сейчас, Стасик, быстро соображать должен! Очень быстро. У тебя пять минут на раздумья. Или ты сейчас пишешь мне признание в своей многолетней шпионской деятельности, или я удалюсь со своими приятелями, оставлю тебя наедине с этими джентльменами-исламистами. Они довершат начатое, к нашему обоюдному удовольствию.
– Кто вы? – выдавил Климов. У него пересохло во рту, он еле ворочал языком.
– Военная контрразведка. Пять минут! – Вася растопырил пальцы, двумя продолжая держать «стечкина». – А главное, открываешь, где у тебя тайники в Ярославле или в Сергиевом Посаде. Без вранья. Я тут же позвоню своим людям, они проверят на месте, и, если ты обманул, договор разрываем и возвращаемся к этим ребятам и их ножику. Мы им простим многое за то, что избавят нас от предателя. – Информацию о фальшивом Абу-Сафане он решил пока придержать, шокировать Климова позже, если он все-таки упрется.
– Бумагу дайте, – сказал Климов.
Он умел просчитывать варианты. А сейчас у него не было никаких альтернатив. Вася стоял над ним, пока он писал. Раздались быстрые шаги на лестнице, кто-то перескакивал через несколько ступеней, и деревянные ступени издавали гулкие, полые звуки.
– Вася, ты где?
Егоров узнал голос Горюнова. Он не хотел пока ломать всю игру и, попросив оперативника приглядеть за Климовым, быстро вышел из комнаты, не позволив Петру войти.
– Что тут у тебя? Что за аврал? – вполголоса раздраженно спросил Горюнов.
– Климов пишет признание, – шепнул Вася.
– Хотелось пострелять? – Петр показал на пистолет в руке Егорова.
– Они пошли его убивать. Я не мог ждать. Что там внизу? Раненые?
– Наши все целы. – Горюнов осмотрел Василия, отстранившись на шаг. Заметил у него кровь на рукаве куртки. Только сейчас она проступила, пропитав уже рубашку, свитер и синтепон куртки. – А ты, братец, ранен. Тебе «везет». Ты, как магнит, металл притягиваешь. Рядом с тобой рискованно монеты оставлять. – Петр заговаривал ему зубы, а сам уже дернул за липучку на Васином бронежилете и, как на ребенке, расстегивал куртку. Когда он потянул за рукав, Егоров вскрикнул. – Тебе не кажется, что это наша судьба – тебя ранят, я перевязываю?