– Типун тебе на язык! Это просто закон парных случаев. Больше такого не будет, – морщась, сказал Егоров. Пуля пробила кожу и мягкие ткани чуть ниже локтя.
– Позовите Титову, пусть принесет аптечку из машины! – крикнул Горюнов, перегнувшись через перила лестницы. – Ты, Василий, испортил мне тут всю малину. Я собирался их брать денька через два, в полном составе. А теперь два трупа и трое обделавшихся боевиков. Жалкое зрелище. Ты гляди там за своим Климовым, как бы он не собрался покончить с собой. А то будет тебе еще закон парных случаев.
Прибежала Титова с аптечкой. Глаза ее были испуганными и решительными. Вася от нее шарахнулся, настолько Инна подготовилась к активным действиям по оказанию первой помощи.
– Петя! – жалобно позвал Егоров. – Давай лучше ты. И кстати, пока не светись перед моим Климовым. Он еще не в курсе про Абу-Сафана.
– Мне тебя тоже надо усыновить. – Горюнов ощупал рану крепкими, как клещи, пальцами. Вася с трудом сдерживался, чтобы не заорать, поскольку рядом стояла Инна с сочувствующим лицом, и он не хотел терять авторитет. Петр наконец перестал лапать его руку и забинтовал. – Жить будешь. Отколотый кусок твоей лопатки впечатлил меня гораздо больше. Да и тебя, как мне помнится, тоже. А знаешь, что я думаю? – Он взял Василия за здоровое плечо и увлек в соседнюю комнату подальше от любопытствующей Титовой. – Тебе надо воспользоваться моментом. Убить его хотели в самом деле. У нас есть их разговоры об этом, записанные нашей аппаратурой. Я – фальшивый игиловец, но только благодаря мне он жив. Если бы я не держал группу боевиков на карандаше, то мы бы уже не смогли ему сейчас помочь.
– Ты клонишь к тому… – Вася посмотрел на него с пониманием. – Его привез сюда сам Гали. Я слышал, как Климов сказал тебе, что не извещал своих английских хозяев о бегстве. Вопрос в другом – сам Гали или кто-то из его банды имеет связь с МI6?
– Я уточню у тех, кто выжил после твоего кавалерийского наскока. – Горюнов обернулся, когда в дверь заглянул один из его оперативников. – Да-да, сейчас. – И снова посмотрел на Васю. – Игиловцами заниматься буду я лично и Зоров. Но по моим прикидкам, они не успели связаться с координаторами ИГ[25] по поводу Климова. У них нет прямой связи с МI6. Рылом не вышли. Мелочевка. Гали – старший. С координаторами он связывается только в определенные дни. Должен был завтра… Но раз так вышло, надо воспользоваться. Сечешь?
– Думаешь, Климов на это пойдет?
– После того как ему горлышко ножиком пощекотали…
Егоров вернулся в комнату к Климову, тот нервно поднял взгляд на входившего. Заметил перебинтованную руку оперативника, сквозь бинт просачивалась кровь. В комнате чем-то воняло. Вася заметил чем именно и отвернулся – одного из боевиков вырвало за диваном то ли от страха, то ли от наркотиков, которые они тут употребляли.
– В общих чертах всё, – Климов протянул лист, дрожащий в его руке.
– Маловато, – поморщился Вася. – Сейчас позвоню коллегам, проверим места тайников. Что там?
– Здесь микропленка. Там шифроблокнот и фоторучка, – он показал на строчки в своем коротком признании. – Можете не проверять, все верно.
«Я, Климов Станислав Ильич, 1974 года рождения, был завербован в 2010 году английской разведкой. Мой позывной – Раннер…»
Как Василий ни вчитывался, он и намека не увидел на участие жены Климова в той вербовке. Егоров потряс листком:
– Я знаю, что встреча в «Башне» была не первой. Ваша жена…
– Она ни при чем! Вы слышите? – Климов встал, стукнувшись коленями о журнальный столик, на котором писал, согнувшись в три погибели. – Только при таком условии… Вы понимаете?
– Что-то вроде сделки? – кивнул Василий. – Хорошо. У меня тоже будет условие. Ваша экстренная встреча с Уистлом. Ее ведь можно устроить?
Климов криво ухмыльнулся и кивнул. Но еще раз постучал по листку в руке Василия, намекая, что про жену никто не должен упоминать.
– Даже в качестве свидетеля. Она воспользуется пятьдесят первой статьей. Она в самом деле… – он замолчал, пытаясь совладать с волнением.
Егоров не считал его жертвой обстоятельств, хотя то, что он не инициативник, вышли на него окольными путями, вынудили работать, угрожая жене и одновременно обещая золотые горы, в некоторой степени могло смягчить его вину. Но как бы он ни любил свою жену, предательство оставалось предательством. Для Егорова вещь неприемлемая.
Вася мог спрятать от жены заначку в оружейный шкаф, обмануть Валерку, сказав, что сам в детстве учился на одни пятерки, сказать Виктории, что вовсе не заглядывался на прошедшую мимо девицу, а тем более на ее ножки. Но он никогда не отказался бы от Родины, от близких, даже от отца, который не слишком баловал его в детстве вниманием и лаской, от могил родных, от веры не только в Бога, но и веры в тех, с кем стоит плечом к плечу – Ермилов, Говоров, Шмелев, Инка Титова, Горюнов. Пошел бы на личный дискомфорт и унижение, но пришел бы с заявлением о том, что его пытаются завербовать. Пусть проверяют, пускай не верят, но он не преступит черту, за которой темнота. Она поглотит его сразу же, Егоров не сомневался в этом. Он захлебнется в ней, как в черной воде страшного омута.
– Я вижу, вы знаете гораздо больше, чем я ожидал, – вдруг признался Климов. – В курсе про Уистла. Даже про жену. Как я понимаю, Уистла вышлют – это самое худшее для него. Меня в тюрьме они не достанут. А жена? Такие, как эти… – он поглядел на тело мертвого боевика. Двоих, сдавшихся без боя, вывели люди Горюнова. – У них ведь не одни они на поводке.
– Мы подумаем об этом, обсудим. – Вася испытывал легкое головокружение от недавнего всплеска адреналина и потери крови. Он не мог ничего обещать Климову без санкции шефа. – Как вы можете подать знак Уистлу?
– Экстренная связь – звонок в посольство с телефона из любого кафе, ресторана. Откуда угодно, только не из дома, не с работы, не с мобильного. Сказать: «Это библиотека Ленина?» Мне ответят: «Извините, вы ошиблись номером. Это посольство». Тогда я должен повторить номер телефона, который будто бы набирал, в цифрах будет содержаться дата и время. Имеется в виду только дневное время. Без этих английских p.m или a.m. Первые две цифры – число; третья – месяц; четвертая, пятая – час; шестая, седьмая – минуты. Меня выслушают и после короткой паузы подтвердят, что это их номер, но я ошибся. Если Уистла нет в Москве или он не может в это время (что маловероятно), телефон будет, с их слов, неверный. Тогда я перезвоню на следующий день и так до тех пор, пока мне не ответят положительно.
– Номер телефона?
– Давайте запишу, – Климов протянул руку и приписал номер в конце своего признания.
Никто не совался в комнату, где Егоров раскручивал Климова. Сейчас каждое слово, каждый жест были важны.
– Вы успели передать им много информации по проекту боевой экипировки «Ратник»? Или по другим вопросам, которыми занимались в своем НИИ?
– И это знаете? – улыбнулся Климов так вяло, как долго и тяжело болевший человек. – Не так много, как они хотели. Я их не баловал. Не потому что не хотел заработать или услужить им, а потому что боялся проколоться, боялся, что станет заметно нашим, что информация утекает. Засветится источник – моя фигура. Приходилось продумывать каждый раз варианты прикрытия. На кого списывать в случае провала. Это отнимало много времени и нервов. Программа разработки экипировки практически завершена в том, первоначальном виде. Комплекты успешно эксплуатируют. Но будет третье и четвертое поколения. Многие предприятия работают уже сейчас на перспективу. – Он усмехнулся: – Все будет теперь без меня.
Декабрь 2019 года
У реки было стыло, несмотря на отсутствие мороза и снега. Без снега легче маскироваться. Не останется лишних следов на подходе к месту встречи. Группа захвата и оперативники ДВКР. Никакой связи по рации, радиомолчание. Василий в костюме лешего лежал на опавшей листве, смешавшись с ней, превратившись в небольшой бугорок на склоне, скатывающемся к Москве-реке.
Климов в штормовке, одолженной у Егорова, сидел с удочкой на берегу и смотрел в студеную темную воду задумчиво. Сюда вряд ли могли прийти случайные рыбаки, да еще в такое время года и в будний день. На разных точках поставили аппаратуру, чтобы снимать и записывать предстоящую встречу.
Уистл в резиновых сапогах и со складным спиннингом скатился с влажного склона, прошел в четырех шагах от Василия. Так, что Егоров почувствовал запах одеколона и резины от его новых сапог.
– Добрый день, дорогой Стас! Что за спешка? Как рассчитали наши специалисты, контрразведчики вряд ли взломали наши шифры. Тем более мы сейчас их сменили. Опасаться совершенно нечего. Даже указанный в микроточке ваш псевдоним ничего им не скажет. Нет оснований для волнения. Поверьте.
– Думаю, есть. – Климов обернулся. – Скажите, Джеймс, вы так тщательно продумали пути моего отхода. Велели связаться с теми парнями из ИГ[26]. А я связался с ними до того, как пришел на сегодняшнюю встречу, и за определенную сумму Гали мне поведал, какая участь меня постигла бы, если бы я воспользовался их помощью.
– Что за чепуха! Никто бы вас и пальцем не тронул. Мы еще годы сможем пользоваться вашими знаниями и сведениями. Зачем нам терять вас! Напротив, мы решили повысить ваш гонорар. Здесь деньги, новые шифроблокноты. Тот, который использовался как временный, экстренный, теперь снова уходит в запасные варианты.
Вдруг берег ожил. Зашевелились бугры на земле, кучи листьев начали стремительно перемещаться прыжками, скачками к англичанину и Климову. Это было так молниеносно, что рука Уистла, застывшая в воздухе со свертком, не успела опуститься, он не смог выбросить сверток в воду, хотя порывался, но в тот момент его схватили крепко за плечи, за локти, фотографировали вблизи, хотя и так снимки уже были сделаны с другого берега реки, из кустов.
Уистла доставили в Приемную ФСБ, куда вызвали представителя посольства Великобритании. На общение с задержанным и с дипломатом из посольства пришли и Ермилов, и руководитель ДВКР. Встреча была недолгой. Предъявили улики, извлеченные из контейнера-свертка, переданного агенту британской разведки МI6 Станиславу Климову Джеймсом Уистлом. Сотрудник посольства (также установленный разведчик) сказал о дипломатической неприкосновенности, в ответ услышали от контрразведчиков: «Идите на все четыре стороны. В ближайшие сорок восемь часов вы, мистер Уистл, должны покинуть территорию Российской Федерации и будете объявлены персоной нон грата».