Вася привычно рассматривал календарь на стене, стараясь не смотреть в серые глаза шефа, когда тот закончил с чтением.
– Молодец! А ты не пытался избежать этой ситуации? Он тебя насильно удерживал, когда водкой поил? И в чем его попытка была «безуспешной» – напоить или выведать детали? А между прочим, Горюнов ни словом не обмолвился о том, как провел вчерашний вечер. – Ермилов вернулся в свое кресло и кивнул Василию, чтобы тот присел. – Хотя мне нравится твой подход. Если бы Петр все-таки сказал, ты бы прикрылся бумажкой как щитом. А теперь это можно сдать как макулатуру. Туда же, на склад, где картон. А ты у Горюнова ничего не узнал?
– Все свои заработанные средства склад картона перечисляет в одно НКО. Это я узнал от Петра. Потому и опоздал, уточнял информацию. Данное НКО является иностранным агентом, зарегистрированным в начале нынешнего года, 19 февраля. Связано оно со СМИ. Поддержка и развитие. А что касается шифровки… КРУС ведь «Комплекс управления, разведки и связи», так? Поэтому это наш профиль?
– Уже не вопрос, – Ермилов кивнул. – Заниматься шифровкой нам. На данном этапе одно очевидно – есть предатель и работает он на англичан. По сути, это единственное, что мы знаем. Ну еще это НКО. И оборвавшаяся ниточка, ведущая к боевику ИГ[7]. Какие мысли?
– Грустные. – На самом деле Егоров чуть воспрял духом, радуясь, что буря прошла стороной и Ермилов озабочен делом, а не Васиными оплошностями – его ночным распитием спиртных напитков. – Тут есть два подхода. Попытаться вычислить разведчика, который выходил на контакт с агентом. В таком варианте заключены сложности – взаимодействие с английским отделом. Они должны дать информацию по своим наработкам в отношении установленных разведчиков и тех, кого они подозревают в разведдеятельности. Выложить всё «англичане» вряд ли захотят. Сами знаете, шеф, у нас все над своими разработками, как кощеи, чахнут над златом.
Выражение лица Ермилова источало скепсис.
– Ты предлагаешь найти след – финансовый, по телефонным звонкам и тому подобному, ведущий к одному из англичан из посольства, убедиться, что он разведчик, и следить за ним прицельно в надежде, что он рано или поздно выйдет на связь с их агентом. Вздор! В таких операциях по выходу на контакт задействованы едва ли не все сотрудники резидентуры, молчу уже про разведчиков глубокого прикрытия. Говорю тебе со знанием дела, все-таки я работал в английском отделе. Даже если они выложат нам весь расклад своей внутренней кухни, то надеяться на улучшение ситуации с поиском не приходится. «Англичане» отрабатывают посольство ежедневно, можно сказать, круглосуточно. Они бы взяли на карандаш агента, если контакты с ним происходили.
– Так, может, наш агент уже у них в разработке?
– Если и так, то это ничего не меняет. Мы будем копать со своей стороны. У них сейчас тоже идет проверка в связи с нашим картоном и шифровкой. Где и что мимо них проскочило… Второй подход? – напомнил он и поднял трубку зазвонившего телефона, послушал взволнованный голос, доносившийся из динамика, и сказал: – Позже. Зайди минут через двадцать.
– Второй? А ну да. По шифровке трудно понять, но все-таки можно, что агент связан с разработками КРУС. Отработать всех, кто занимался комплексом.
Ермилов поперхнулся от размаха замысла Василия.
– Для начала вот тебе возражение: информацию про КРУС мог сливать не только кто-то из разработчиков, но и любой из тех, кто его использует по службе. Этот агент может не иметь непосредственного отношения к комплексу. Все-таки я бы начал копать связи Салибаева для начала. Кто его нанял, как давно он возил картон именно на этот склад, с кем там общался, от кого получал деньги. Он – передаточное звено. Отработать сотрудников склада. Понять, куда картон перемещают со склада. На чем его везут и кто. Но все деликатно. Ясно, что канал передачи шифровок провален. По всей видимости, из-за этого ликвидирован Салибаев. Горюнов занимается поиском тех, кто мог это сделать. В том направлении мы распыляться не станем, чтобы не наступать на пятки нашему «арабу». Это направление отработает УБТ.
– А инициативу хоть какую-нибудь проявить можно? – спросил Василий. Настрой его становился все более мрачным и усугублялся прямо пропорционально доводам разума. В данном случае в качестве Разума выступал Ермилов, нудный, слишком здравый, убивающий своей логикой любую живую инициативу, загорающуюся в глазах Егорова.
– Прояви, – разрешил Ермилов, – только побыстрее, сейчас ко мне люди придут.
– И все-таки… Мне не дает покоя мысль, заложенная в этом обрубке шифровки, который нам удалось получить. И мысль эта для меня очевидна, – Егоров наткнулся на заинтересованно-ироничный взгляд Ермилова, но не стушевался. – Это ваша прерогатива гадать на кофейной гуще, нам в контору должны увеличить поставки кофе для этих утилитарных нужд… Я не теоретик, а практик.
– Хамишь? – нисколько не рассердился Ермилов, вспоминая себя в возрасте Егорова и сочувствуя его все еще пламенным порывам. – Излагай, что там у тебя накипело, стратег ты наш. Но не забывай про регламент.
– Я работал на «земле», как вы помните. У меня осталось много друзей и знакомых в этой сфере. Вика, моя жена, и сейчас работает в одном из закрытых оборонных предприятий.
– Ты планируешь задействовать Викторию в наших разработках? – улыбнулся Ермилов. – Ну-ну. А не проще ли подключить тех, кто курирует это направление?
– И этих тоже! – отмахнулся Вася. – Но простые инженеры порой могут подсветить ситуацию гораздо лучше спецов. У тех глаз замыливается. Текст шифровки ведь явно указывает на оборонный профиль. КРУС и «военный» журналист. Так?
– О разработках, приборах может знать и обычный журналист, не связанный с минобороновской прессой. Но я понимаю, к чему ты снова клонишь. Сузить круг тех, кто занимался разработками КРУС, и пошуровать в этом направлении. Ты как стрелок рассчитываешь сразу попасть в яблочко. Но у нас мишень скрыта в тумане и находится на расстоянии, скажем, две тысячи метров. Попасть в нее вполне реально, но сложно. Проблема в том, что мы ее пока отчетливо не видим. Я даже опасаюсь, что все наши изыскания зарубят на корню как неперспективные, отложат на потом, до лучших времен, когда появится хоть какая-то дополнительная информация. Боюсь, что мы от оперативного розыска так и не перейдем к оперативной разработке. Фигуранта по делу нет, а значит, и дела нет. А ты предлагаешь стрелять в туман. А что если за туманом и вовсе нет никакой мишени? Не удивлюсь, если эта картонка – фальшивка, дезинформация, чтобы отвлечь от какого-то реального дела или следа, на который, как полагают англичане, и, может, небезосновательно, мы уже напали. Что конкретно ты предлагаешь?
– Первое – все-таки Салибаев. Пусть Говоров покопает в этом направлении, свяжется с узбекскими коллегами. Что там у них есть на этого игиловца. Второе – НКО, сотрудники склада и фирм, с ним так или иначе связанных. И третье – разработчики КРУС. Кто, куда и зачем ездил, где и как они могли быть завербованы. Ведь подобраться к ним не так просто. Проработать вероятности подходов. Поговорить с нашими сотрудниками, работающими в экономических и в отделах военной контрразведки в региональных управлениях, – Егоров почесал затылок, что усилило сходство его с древнерусским богатырем, думу думающим. – Можно осмыслить еще и четвертый пункт – журналистский вариант отработать. Просмотреть отчеты агентуры о военных журналистах. И вообще… Кто и что писал на эту тему в последнее время? Возможно, брали интервью у разработчиков, выезжали в организации и на предприятия, создающие радиоэлектронные системы. Кстати, иностранным спецслужбам в принципе легче осуществить вербовочный подход к журналистам. Это я к тому, что в шифровке упоминается военный журналист.
– Работай, – согласился с ходом мыслей Егорова шеф.
Ближайшие дня три Василий вместе с Говоровым проверяли все оперативные сводки по сообщениям источников относительно военных журналистов. Читали аналитические справки. Узнали кто, где и когда выпивал, о чем болтали. Должны были, обязаны отработать эту версию, хотя Говоров излучал такой скепсис, что заполнил им весь кабинет. Он утверждал, что, зацепившись за слова «военный журналист» в шифровке, Вася скинул проработку всего остального на Говорова.
Но Василий упорствовал и все-таки отыскал сообщение, которое его всерьез зацепило. Речь шла об одном из столичных военных изданий, а не о региональном. Егоров почитал, что наговорила группа журналистов, сидевшая как-то вечером в теплой компании, и диву дался, как до сих пор этот агентурный сигнал не стали разрабатывать. Посмотрев резюме сотрудника, подводившего итог полученным от агента сведениям, Вася хмыкнул. Все сказанное в компании тот списал на банальную пьяную болтовню и не стал делать далеко идущих выводов о возможности разработки журналистов. Может, в самом деле им там, на месте, видней, как обычно себя ведет пишущая братия. Как говорится, надо знать контингент. Но Егоров смотрел на эту болтовню сейчас под определенным углом зрения.
А сигнал от агента явно поступил неспроста. Он, конечно, стремится получить гонорар, но написанное им – не пустой трёп.
– Согласен, – Ермилов покивал лобастой головой, когда Егоров принес ему выдержки из оперативных сводок, составленных по агентурным отчетам. – Попробовать поработать с этой компанией стоит. Они и про КРУС говорили, и про разработчиков… Как будем легендировать? Заводить тебя через офицера безопасности нецелесообразно. С улицы туда тоже не попадешь. Нужно, чтобы кто-то из этой среды порекомендовал тебя. Вот только в качестве кого? За журналиста ты вряд ли сойдешь. Они и сами в этой сфере прошаренные, быстро тебя выведут на чистую воду. Что ты хитро улыбаешься? – Олег пригладил остатки шевелюры. – Что там у тебя еще в рукаве припрятано?
Вася достал из папки еще один листок из агентурных донесений и протянул шефу. Тот поморщился и почесал лоб карандашом, который брал каждый раз, когда читал документы. Он откинул листок с досадой: