Оп-девять продолжал печатать.
– Мне что-то нехорошо, – сказал я.
– Угу.
Верхнюю половину монитора занимала фотография какого-то спутника, а в нижней Оп-девять набирал свой текст.
– Наверное, у меня сбой биоритмов. Прилететь за час с самого Северного полюса… убиться можно.
– Угу, угу.
Удочку про полюс я закинул нарочно, но Оп-девять не клюнул. Я зевнул. Та еще охота у нас получалась.
– Наверно, мне лучше поспать.
Оп-девять промолчал. Я ушел в спальню, скинул теплые ботинки и бросил парку на стул возле кровати. В комнате было душно. Под окном шипела батарея. Из соседней комнаты доносилось щелканье клавиатуры.
Я закрыл глаза. А когда открыл, батарея все так же шипела, но щелчки прекратились. Я сел и посмотрел на часы. Когда я лег, было с минутами три, а теперь уже четверть седьмого.
Я встал и пошел в соседнюю комнату. Оп-девять полулежал на диване – вытянул длинные ноги и прикрыл локтем глаза. Дыхание у него было ровным.
Компьютер он оставил включенным.
Я несколько секунд стоял, закусив нижнюю губу, и смотрел на пляшущий флажок «Майкрософт». Что мне грозит по протоколу, если попадусь? Оп-девять застрелит меня? Я не мог себе этого представить, но, возможно, виной тому была нехватка воображения.
Можно будет сказать в оправдание, что ноутбук начал издавать странные звуки и я просто решил проверить, все ли в порядке. Эшли говорила, что меня обманывают, а в компьютере Оп-девять могли найтись доказательства.
Я решился и тронул тачпад. На рабочем столе, кроме «корзины», висели только три папки. Одна называлась «Сатком соединение», вторая – «Досье» и третья – «Устав».
Я подвел стрелку к папке «Досье». Фильмов про шпионов я видел более чем достаточно и отлично понимал, что это за документы. Мне было интересно, нет ли там досье на Альфреда Кроппа. Но когда я дважды щелкнул по папке, выскочило окошко с просьбой ввести пароль.
То же самое произошло и с папкой «Сатком». Когда я уходил спать, на экране была картинка со спутником, а это значило, что Оп-девять наверняка работал в этой папке. Я закрыл окошко с паролем и решил, что незачем открывать третью, если две первые запаролены, но потом передумал.
На мониторе появился вордовский документ вот с таким титульным листом:
ОФИЦИАЛЬНЫЙ УСТАВАГЕНТСТВА МЕЖПРОСТРАНСТВЕННЫХ ПАРАДОКСОВ И НЕИЗУЧЕННЫХ АНОМАЛИЙКопенгаген19.11.32(утверждено с поправками от 05.10.78 и 04.05.01)Я глянул через плечо на Оп-девять – он даже не пошевелился. Тогда я начал прокручивать большие куски набранного через один интервал текста. В нем было полно акронимов и всяких кодовых слов наподобие оговорочек, которые мелькают на экране в рекламе автомобилей. Я посмотрел в нижнее поле монитора. Устав насчитывал больше двух тысяч страниц.
Я вряд ли найду подтверждение обмана, а если и наткнусь на него, то не узнаю. Но кое-что меня сильно интересовало, и я задал поиск двух слов: «Раздел девять».
И вот что получил.
РАЗДЕЛ ДЕВЯТЬ9.1. На усмотрение директора один или два сотрудника Агентства могут быть назначены «Агентами, не соблюдающими протокол» (АНП). Все правила, касающиеся защиты третьих лиц, подписантов, нонкомбатантов или информаторов, описанные в Разделе 36.178 данного Устава, на АНП не распространяются.9.2. В соответствии с данным разделом Устава, АНП предписано выполнить миссию любой ценой. «Любой ценой» в данном Разделе означает не только разрешение на несоблюдение всех правил Агентства, но и всех законов, как международных, так и стран – подписантов и неподписантов, включая те, которые касаются убийства и других серьезных преступлений, перечисленных в Разделе 2.34 данного Устава (например, кража, умышленная порча имущества, пытки и т. п.).9.3. Агентство и подписанты данного Устава согласились защищать АНП, совершивших действия, за которые при любых других обстоятельствах предусмотрена высшая мера наказания, если эти действия совершены с должной тщательностью и в официальном статусе оперативников Агентства. Никто из АНП не может быть наказан за действия, совершенные в рамках данного Раздела. Все подписанты согласны укрывать и защищать любого оперативника, действующего в рамках данного Раздела, от противной стороны или неподписантов, которые вознамерятся наказать его законным или незаконным способом…Там был еще текст – Раздел девять занимал больше пятидесяти страниц, – но мне хватило прочитанного. Я закрыл папку, обернулся и увидел, что Оп-девять сидит на диване и внимательно за мной наблюдает.
35
Я первым нарушил неловкое молчание:
– Ты – АНП.
– И что это означает? – тихо спросил Оп-девять.
Я не услышал сарказма.
– То, что на вас не распространяются правила АМПНА. На вас вообще никакие законы не распространяются.
– Ты забыл о законах природы.
– Природы?
– Например, гравитация. Закон всемирного тяготения на меня распространяется.
– Я не шучу, Оп-девять.
– Я тоже.
– Так вот почему вы скрываете свое имя? Вы убиваете, насилуете или грабите, но вас ни в чем нельзя обвинить, потому что официально вас нет?
– Это правда. Официально я не существую. Нет ни свидетельства о рождении, ни больничной карты, ни действующих водительских прав, ни паспорта, ни карточки соцзащиты, ни отпечатков пальцев, ни документов, и если уж на то пошло, нет свидетелей – ничего, что могло бы установить или подтвердить мое существование. Уже много недель и даже месяцев, как я забыл не только свое имя, но и то, что оно у меня когда-то было. Я никто, Альфред, и зовут меня так, как того требуют обстоятельства.
Оп-девять говорил, а я пятился к выходу, к свободе.
Оп-девять встал:
– Послушай меня, Альфред. Есть такая старая поговорка: «Если нужно, то можно». Наша организация взяла на себя выполнение чрезвычайно деликатной и крайне опасной миссии. Она подразумевает весьма неприятные действия, и меня назначили исполнителем. Я тот, кто совершает необходимое. Вот в чем смысл Раздела девять. Я единственный оперативник в Конторе, кому поручено делать то, что должно, даже если это выходит за рамки приемлемого человеческого поведения.
– О, просто здорово, какая милая трактовка!
– Единственно верная. Оперативник номер девять без колебаний делает все, что нужно для достижения цели.
– Грязная работенка, но кто-то должен ее делать, да?
– Примерно так.
– Это про мусорщиков, Оп-девять! А мусорщики не убивают людей!
– И я не убиваю.
– Вы сами сказали, что убили кого-то в Абхазии.
– Я не говорил, что было убийство.
– Вы сказали, что убили.
– Сказал.
– Только сказали или сделали?
– То и другое.
– С каких пор убить не значит убить? А если я стану помехой для выполнения миссии… вы меня тоже убьете? В Абхазии вам кто-то помешал? Встал на пути?
– Я не собираюсь говорить об Абхазии.
– Почему? Вы же сказали, что это не секретная информация.
– Ты спросил, секретная ли она, а я ответил, что болезненная. Это не отрицает секретности.
– Значит, секретная? Почему вы постоянно увиливаете? Послушайте, Оп-девять, я буду откровенен. Я сейчас немного не в себе. Меня обманывали…
– Кто? Кто тебя обманывал?
– Я… я точно не знаю, но кто-то обманывал.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Альфред.
– Ну конечно, а что еще вам сказать? Даже если бы вы знали, о чем я говорю, вам приказано отвечать, что не знаете, да вы небось и без приказа сказали бы то же самое.
– По-моему, Альфред, ты еще не оправился от последствий…
– О, это точно. Я страдаю от последствий инь-ян! Меня похитили, я чуть не утонул, меня вытолкнули из самолета, в меня стреляли, в мой мозг залезло нечто, во что я даже не верю! Мне врали с самого начала. Сперва Майк, а теперь и вы. Может, вы мне и про мою маму врали.
– Про твою маму?
– О ее смерти. Может, она и не умерла вовсе. Может, она жива, как вы, как я, как король Пеймон.
– Альфред, твоя мама умерла, когда тебе было двенадцать и все это еще не…
– Я знаю! Или знал! Я больше не знаю, что я знаю. Я даже не знаю, чего не знаю! У меня мозги крошатся, как зачерствевший торт.
– Понимаю, – серьезно отозвался Оп-девять, глядя мне в глаза.
Только это не помогло. Я не плакал, но его лицо исказилось, как в кривом зеркале, а мочки вытянулись, как у Гуфи[25].
– Но одно я знаю точно, – продолжил я. – Вы, ребята, что-то скрываете. Что-то тут не сходится.
У меня разболелась голова. Я потер виски. Комната пошла кругом. Теперь мне казалось, будто мои мозги склеены из битого стекла – вроде стакана, который выронила Бетти Таттл, когда мистер Нидлмайер сообщил, что я унаследовал четыреста миллионов долларов.
– Да, не сходится. Вы чего-то недоговариваете, а это все равно что обманывать, даже если не обманывать.
– Обманывать, не обманывая?
– В этом же нет никакого смысла. Почему я здесь? Зачем вы меня сюда привезли? Я пятнадцатилетний пацан, у меня нет никаких навыков для участия в супермиссии по поимке Майка и возвращению Святой Чаши. Скажите мне, Оп-девять, зачем я здесь? Назовите хоть одну причину, тогда я заткнусь, и мы пойдем за Майком, если, конечно, ради этого и прилетели сюда со скоростью четыре тысячи миль в час, потому что бездействуем самым загадочным образом. Почему мы торчим в этом номере? Вот что я хочу знать.
– Мы ждем наступления ночи.
– Ну так сейчас почти семь. Солнце уже садится.
– Тогда нам пора.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Ты сам предложил пойти.
– Я предложил?