– Бери, детка, они уж отцвели у всех, а у меня такие поздние, – сказала бабулька, и Мири забрала всю охапку: белые, бордовые и карминно-красные цветы несли с собой ощущение мимолетного счастья. Устроив их на столе в широкогорлом сосуде, она еще раз обошла квартиру, поулыбалась своему растрепанному отражению в зеркале, сходила в душ, переоделась и отправилась на работу. Несколько дней прошли в суете и делах. Весь день она проводила в мастерских или кабинете, склонившись над камнями или заполняя бумаги. Вечерами разговаривала по скайпу с Эмилем, звонила бабушке. А к концу недели поняла, что ужасно устала, и позвонила приятелю, известному в Москве реставратору и художнику.
– Сержик, привет!
– Кто это? – судя по голосу, Серж ее не узнал, а может, и узнал, но она потревожила его не вовремя.
– Мири. Ты чего такой бука? Болеешь?
– Чего это я болею? Я сплю!
– Прости меня, милый, но уже почти два часа дня, и я думала…
– Вот вечно ты! Правильная, как раввин.
– Вот что ты такое городишь? – смеясь, пожурила его Мири. – Ты хоть одного раввина видел в своей жизни?
– И чего я, раввинов не видел? Тут новости у приятеля смотрел по телеку, там показывали такого… живописный, ужас. В шапочке и с такими… локонами.
– Это называется пейсы.
– Да? Несимпатичное какое слово. Слушай, что ты пристала ко мне со своими раввинами? Раз уж я все равно проснулся, так хоть поработаю пойду. Увидимся в девять.
– Почему в девять?
– Как почему? Ты на охоту идешь или нет?
– Нет. Я принципиально в животных не стреляю.
– При чем тут животные? Мири, ты сама-то проснулась?
– Да, но я только неделю назад прилетела из Швейцарии, все время вкалывала и понятия не имею, на кого вы тут собираетесь охотиться.
– На привидения, конечно!
– А? – растерянно переспросила Мири.
– Бэ! – передразнил ее Серж. – К девяти подваливай, все и узнаешь.
Положив трубку, Мири с некоторым сомнением посмотрела на телефон. Такой занятный разговор получился. Впрочем, Серж пару раз выкидывал и не такие коленца: как-то надышался лаком и, прежде чем общественность сообразила, что что-то не так, расписал стену соседнего дома. Оно бы, может, и ничего, но в то время у него как раз был период увлечения стилем ню, а учитывая гомосексуальную ориентацию, только своевременный приезд милиции спас художника от расправы, которую собирались учинить над ним местные жители. В клубах он периодически то курит что-нибудь (и один раз его пришлось снимать с крыши), то колесики какие-то пробует. Абсент он, опять же, уважает. Все это наводило Мири на большие сомнения, но любопытство взяло вверх, и в девять вечера она звонила в дверь мастерской Сержа.
Тот открыл, глянул удивленно, но тут же опомнился:
– Это что, уже девять? Мама дорогая! Сейчас, руки вымою, переоденусь и побежим.
Собрался он действительно довольно быстро, потом они поймали машину, Серж дал адрес клуба и принялся болтать:
– Ты хорошо выглядишь. Просто очень посвежела, очень. Признавайся, где была? Израиль? Италия?
– Швейцария, я же говорила.
– Ах, ну да, ну да! Уважаю качество, хотя цены там, говорят, больше, чем в Москве. Впрочем, нельзя экономить на здоровье. Ты еще не видела Риточку? Ну, девушка Алима, который владеет этой новой суперпопулярной художественной галереей, там еще раньше фабрика была… Во-от, Риточка эта решила сэкономить и в какой-то нашей клинике кольнула себе ботокс. Были, понимаешь, губешки, а стали – пельмешки. Надеюсь, ее сегодня не будет, а то она нам всех привидений распугает.
– Может, ты мне все же объяснишь, при чем тут привидения? Это такая новая фишка?
– А, так ты и правда не в курсе? – Серж взглянул на подругу искоса, захихикал и сказал: – Не буду я тебе ничего рассказывать. Сама все увидишь, так интереснее.
И все же еще до начала охоты Мири узнала довольно много, потому что разговор в компании крутился вокруг предстоящего мероприятия, и все с энтузиазмом принялись просвещать новенькую. Выяснилось, что есть некая группа людей, они называют себя охотниками за привидениями. Дело у них поставлено на научную основу. Все московские места, хоть как-то связанные с легендами и историями про нечисть и нежить, были запротоколированы, описаны и подвергнуты долгосрочному мониторингу. Изучалась целая куча параметров и переменных: частота появления нежити, температура воздуха, влажность, направление ветра, политическая остановка в стране и бог знает что еще. Соединив эмпирические и научные данные, а также проведя сложные расчеты, «охотники» заявили, что со значительной долей вероятности могут предсказать, где и когда должно произойти явление очередного призрака.
– В прошлый раз мы видели черного великана, – блестя глазами, рассказывала Риточка. – Это было так страшно! Я чуть не описалась! Прикиньте только, идем мы по Сретенке, и вдруг на стене вырастает огромная черная тень мужика! И ведь ниоткуда, потому что на улице, кроме нас, и не было никого! Борис сказал, что в архивах есть докладные записки то ли милиционеров, то ли чекистов, которые еще в древние, советские времена его видели. Ну, им, конечно, никто тогда не поверил…
– Какой Борис? Который антиквариатом занимается? – спросила Мири.
– Нет, так охотника за привидениями зовут.
– Он называет себя Проводником, – вставил Серж, потягивая коктейль и томно взирая на симпатичного парня, который крутился на танцполе.
– Между прочим, этот Проводник – просто зайчик, такой милый… – Рита попыталась сложить губки сердечком, но свежезакачанный ботокс такие поползновения пресек на корню, и некоторое время все, сидевшие за столом, в молчании наблюдали за сменой выражений на лице Риточки: удивление, замешательство, обида, потом возврат к привычной улыбке.
По завершении метаморфозы все опять загомонили, засмеялись, вернулись к коктейлям. Часам к двенадцати Мири стало казаться, что вся история с охотой на привидения – всего лишь чья-то выдумка и народ прочно решил клубиться до утра. Ей не хотелось терять всю ночь на бессмысленное времяпровождение. С европейским рационализмом Мириам считала, что для безумных ночных тусовок есть время, пока ты учишься в университете, а потом это если и имеет смысл, то изредка, по собственному желанию, а не потому, что все пошли тусить, так как заняться больше нечем. У Мири имеется любимая работа, масса планов на будущее, а потому она не пьет энергетики, не курит, не балуется таблетками. По молодости, конечно, попробовала, и момент потери контроля над собой напугал ее до такой степени, что с тех пор она четко выдерживала дозу, не желая повторять неприятный опыт.
Не желая пить третий коктейль и дышать сигаретным дымом, Мири вышла на просторную террасу клуба и встала у парапета, глядя на город.
Случается в Москве такое странное время, когда ночью спится хуже обычного. По дворам кое-где еще летает тополиный пух, лето цветет и пахнет, соблазняя души и смущая умы. Московское лето пахнет жасмином и липами, и пьянящий аромат плывет над улицами и бульварами. Днем жара и дела отвлекают людей от окружающей их красоты. Но потом часы показывают вечер, уходит солнце, машины разъезжаются по домам и на улицах становится свежее и прохладнее. Запахи лип и жасмина берут свое, люди идут по улицам медленно, и гулять можно долго-долго, даже до полуночи. Темнота не спешит накрыть город, и небо сохраняет хрупкий опаловый цвет и остатки света, запад розовеет милым краешком чего-то шаловливого и нежного, что тревожит и лишает сна.
Как можно спать в такую ночь? Июнь плавно течет к июлю, и лето, долгожданное лето, уже достигло своего апогея, и надо спешить, чтобы не упустить это волшебное время, ибо ничто не повторится. Время года наступит вновь, подчиняясь скучным законам природы, но все будет совсем, совсем по-другому.
Мири вздрогнула, осознав рядом присутствие другого человека. Рядом с ней стоял высокий мужчина средних лет. Джинсы, рубашка с коротким рукавом. Собранные в пучок на макушке длинные волосы и художественно выбритая борода, очерчивающая скулы и подбородок, устремленный на город взгляд.
– Этот город великолепен, правда? – спросил он, не отрывая глаз от огней высотки на горизонте.
– Отчасти, – отозвалась Мири.
– Тьма накрыла ненавидимый прокуратором город..? – предположил он.
– Ну почему же. Город как город, иногда милый, иногда страшненький.
– Не хотите, значит, признаваться? – он взглянул, наконец, на Мири, и та поразилась, какие светлые у него глаза. – А почему вы сбежали от компании?
– Потому что компания меня разочаровала. Обещали нечто интересное, а выливается все в обычную тусню. Домой поеду, баиньки.
– Нет-нет, не спешите. Все обещанное и предначертанное сбудется, – торжественно сказал мужчина. – Просто нужно дождаться урочного часа.
Та-ак, подумала Мири. Либо псих, либо профессионал.
– Вы, наверное, Борис? – предположила она.
– Да, а вы? Очень приятно! Идемте, Мириам, думаю, нам пора.
Все желающие принять участие в охоте на привидения собрались удивительно быстро, всего их оказалось пятеро плюс Проводник. Мири, Риточка, ее бойфренд Алим и еще одна пара, трогательно державшаяся за руки. Покинув расположенный на Таганке клуб, они тесной кучкой двигались по улице, поеживаясь и вздрагивая от страха и ночной прохлады. Надо сказать, что не все бойцы, собиравшиеся на охоту, смогли выбраться из клубного окопа; кто-то слишком расслабился, и лень стало покидать шумный и теплый затон. Где-то там, в свете стробоскопов, грохоте музыки и клубах дыма, остался барахтаться Серж.
«Охотники» пересекли Таганку, втянулись на Верхнюю Радищевскую, свернули на Гончарную… Поход сопровождался рассказом Проводника о районе и его призрачных обитателях:
– Улица Радищевская прежде называлась Болвановской, а то и просто Болванкой, – негромко вещал Борис. – Угадайте почему?
– Здесь жили одни болваны, – не замедлила с ответом Рита.
– Не совсем… здесь были мастерские по изготовлению шляпных болванок.