— Какая прелесть! Ой, а что это? — радостно всплеснула руками девушка, любуясь подарком.
— Цветы, которые хоть и не сравнятся с тобою в красоте, но зато могут украсить твою комнату, и напоминать обо мне вечерами.
— Это, доченька моя, цветы такой редкости и стоимости, что, я думаю, других таких в нашем королевстве нет, — задумчиво рассматривая Айвена, пробормотал господин Рабан.
— Теперь вы мне верите?
— Ты еще не объяснил про змей, — напомнил ему начальник стражи, — Что ты наловчился через стену на свидания прыгать, это я уже давно понял. Ты бы хоть прибирал за собой. А ну как бы я собак по следу пустил или поисковое заклятье?
— Змеи… Я ведь антиквар. Много где бывал, с разными людьми общался. И с нелюдьми тоже. Один гоблинский шаман научил меня пугать змей. Послушайте, ну неужели вы думаете, что это я прислал змей, чтобы заявиться сюда в роли спасителя и заслужить ваше расположение? Я готов поклясться чем угодно, что я даже в мыслях не стал бы подвергать Фелину опасности. Ну и ее отца, разумеется, — неловко закончил юноша.
— Папа?
— Все хорошо, доченька. Твой ухажер не врет. Он не солгал ни в едином своем слове. И это очень странно.
С этими словами господин Рабан разжал кулак. На его ладони сверкало украшение, которое Айвен опознал сразу же — это был амулет Дознавателя. Несложный магический предмет, который помогал определить, правду говорит человек, или ложь. Впрочем, юноша не удивился, что у начальника городской стражи при себе оказалась такая вещица. Не удивился он и тому, что амулет никак не отреагировал на его слова. Ведь он лгал! Пусть не во всем, но лжи в его ответах было более чем достаточно. Однако, никакие заклинания или предметы, предназначенные для вытягивания правды, не работали на служащих Тайной Канцелярии. Работа на эту организацию имела определенные преимущества.
Печатник внимательно присмотрелся к отцу Фелины. Тот выглядел расслабленно и спокойно. Не похоже было, что он вел какую-то игру.
— Наверное, я все же пойду. Очень жаль, что все так получилось. Не так я себе представлял наше знакомство, господин Рабан.
— А я рад, что ты появился здесь именно сейчас, — ухмыльнулся тот, — Ты уж прости, что я так резко насел на тебя. Но так было проще вызвать тебя на откровенный разговор.
— Методы у вас, прямо скажем, суровые.
— Но тебе действительно пора. Можешь попрощаться с Фелиной, раз уж с прогулкой у вас не вышло.
И он вышел из комнаты.
Молодые люди смотрели друг на друга, молча и держась за руки. Первой тишину нарушила девушка:
— Так значит, ты… То, что ты сказал отцу, это была правда? Ну, насчет меня?
— Суровый у тебя папаша. Он всегда с собой таскает "дознавателя"?
— Только тогда, когда ему подбрасывают корзину, полную ядовитых змей, — робко улыбнулась Фелина, — Спасибо тебе. Если бы не ты, нас бы с отцом не было в живых.
— Жаль, что я должен уехать. А твой отец не так уж и страшен.
— Твои дела… Они настолько важны?
— Однажды он спас меня от смерти. И сейчас нуждается в моей помощи, — уточнять, что этот "он" — спящее тысячи лет божество, юноша не стал.
— Красивые цветы, — сменила тему Фелина, — мне много раз дарили цветы, но еще никогда я не видела настолько прекрасных.
"А я вижу прямо перед собой. И этот цветок затмевает собою все остальные цветы…" — эту фразу Айвен заготовил давно и хорошо отрепетировал, но почему-то с его губ сорвались совсем другие слова:
— Хотел бы я, чтобы у меня был такой отец, как твой.
— Что ты имеешь в виду?
— Заботится о тебе. О своих людях — готов был даже отказаться от лечения! Мой, так называемый папаша, сам бы меня продал за эту склянку. Кстати, вот, передашь ее отцу.
— Твой отец тебя продал?! — с ужасом в голосе прошептала девушка.
— Трижды. А потом я сбегал от хозяина и снова возвращался домой. Я был еще совсем мальчишкой.
— Бедняжка, — тонкие пальцы Фелины коснулись его лица, — ты раньше ничего не рассказывал ни о своем детстве, ни о родителях…
— Теперь ты понимаешь, почему?
Дверь в кабинет открылась, и вошел господин Рабан:
— Все, голубки, наворковались. Кое кому завтра предстоит долгая дорога, а кое кому — долгая беседа со мной. Кстати, с тобой я тоже хочу перекинуться парой словечек, — он в упор смотрел на Айвена, — провожу тебя до твоего коня.
— Очень л-любезно с вашей стороны, — юноша ободряюще улыбнулся Фелине, — Я закончу свои дела как можно быстрее, и устрою тебе самую волшебную прогулку под луной. Обещаю.
Она улыбнулась ему в ответ, и двое мужчин вышли из комнаты.
Вниз они спускались молча, а у самого выхода вдруг начальник стражи схватил Печатника за шиворот и мощным пинком закинул его в какую-то открытую дверь. Оглянувшись, он вошел следом и закрыл дверь за собою…
До места назначения было два дневных перехода, поэтому Мэт особо не гнал лошадей. Болтать с големом он не хотел, да и сомнительное это было удовольствие. А потому геомант развлекал себя сам, на ходу проверяя и оптимизируя доступные для несложных манипуляций мантические потоки свои, а заодно и лошадей, согласно правил геомантии. Там складочку на брюках разгладить, здесь пуговицу на рубашке ослабить, где-то пятно грязи вывести, а то и вовсе напитать поток чистой маной — подобные вещи маг проделывал по несколько раз на дню, за что и прослыл педантом и аккуратистом. Когда наступил черед Ирра, маг удивленно вскинул бровь:
— Ого! Я вижу, что у тебя новое тело.
— Да. Старое сломалось. Новое не ломается.
— Не ломается?
Расшифровав некоторые из мантических потоков, завязанных на мана-контур голема, геомант понял, что тот имел в виду: его каменное тело было способно к самовосстановлению, хватило бы подходящего материала. Очень полезное свойство для того, кто принимает на себя первый удар в случае опасности.
Выехав еще засветло, к полуночи они добрались до небольшого селения под названием Житва. Вопреки ожиданиям, селение их встретило вовсе не ночными огнями окон, а ярким пламенем десятка костров, горящих по периметру прямо за деревенской оградой. Пламя высоко вздымалось, и заметно было издалека.
— Да здесь, похоже, праздник какой-то! — удивился маг, — Эй, Ирр, ты не знаешь, в честь чего здесь могут костры жечь?
— Ирр помнит. Все праздники. Сегодня их нет.
— Плохо ты знаешь селян, мой каменный друг, — ухмыльнулся геомант, — уж они-то всегда найдут что отпраздновать. Наверное, выдали дочку старосты замуж, или хоронят кого-нибудь. Задорно и с огоньком.
— Кремация в этих землях не используется. При захоронении.
— Разве я что-то сказал про кремацию?
— Хоронить с огоньком. Значит кремировать.
— Это просто такой оборот речи. Означает, что похороны проходят весело и задорно.
— Ирр запомнил. Это оборот речи. Что смешного в похоронах, — голос голема звучал совершенно ровно, но Мэт насторожился:
— Это был вопрос, да? Ну… Понимаешь, когда на сердце тяжело, то ты можешь или страдать, или стараться развеяться, забыть о своей беде и утрате. Хотя, некоторым плевать на твое горе, лишь бы дармовое пиво было холодное, а девки — теплые… Ай, лучше забудь. Мы, люди, существа сложные. Так просто и не объяснишь.
— Ирр забыл, — послушно отозвался голем.
Тем временем они приблизились к группе селян, что-то активно обсуждавших при свете одного из костров. Один из них отчаянно жестикулировал, указывая в сторону поселка, а остальные одобрительно кивали.
— Люди боятся, — заявил вдруг Ирр.
— С чего ты взял?
— Им жарко. Им плохо. Они не отходят от костров. Боятся тьмы.
— Логично, — согласился геомант, рассмотрев болезненно красные вспотевшие лица крестьян, которые, тем не менее, предпочитали терпеть сильнейший жар.
— Ирр голем. Ирр живет по законам логики.
— Знаю, знаю — Ирр рационален, — машинально кивнул Мэт и соскочил на землю, — А что не спится вам, люди добрые? — подошел он к стоящим у костра.
— И вам доброй ночи, господин колдун, — безошибочно разобрали крестьяне в подошедшем человеке мага. Скорее всего, из-за голема. А может и из-за усов, которые у геоманта тускло светились голубоватым светом, не позволяя жару костров опалить лицо.
— Я не колдун, а маг, — поправил его Мэт.
— А нам все едино, что маг, что колдун, а что астрогном бородатый. Мы люди темные, ваших этих тонкостей магических не разумеем.
— Какой еще астрогном? Астролог, что ли?
— Он самый. А скажи-ка нам, господин колдун, а твоя эта каменюка, она по-человечьи разумеет? — прищурившись, окинул Ирра оценивающим взглядом бойкий старичок, тот самый, что недавно размахивал руками, на что-то подбивая товарищей.
— Ирр не каменюка. Ирр голем с телом из камня, — отозвался тот.
— Ишь ты. Говорящая.
— И понимает, и говорит, и крестиком вышивает, если только ему иголку побольше подыщите, — подтвердил Мэт, — А тебе-то что с того?
— Крестиком-то оно нам без надобности, господин колдун. Для крестиков у нас и бабы есть. А вот скажи, господин колдун, допустим, на тебя перевертень напал. С ним твоя каменюка совладает?
— С оборотнем? Я так понимаю, вопрос у тебя чисто теоретический, да? — ухмыльнулся маг, — Ладно, дед, не юли. Если вам оборотень докучает, так и скажи. Не греетесь же вы тут, на ночь глядя, всей деревней.
— Так-то оно так. Да вот только если у господина колдуна помощи просить, так оно дорого выйдет. А ежели каменюку твою одолжить на часок, так самое оно. Вроде и дешевле.
Геомант расхохотался, поражаясь практичности старичка. Наверняка тот был старостой поселка.
— А чего вы в город не послали, за стражей?
— Так оно ж пока стражу дождешься, зверь всех перегрызет, — Так что, мил человек, дашь нам своего каменюку супротив перевертня? Мы заплатим.
— Давай сделаем так. Я разберусь с вашим оборотнем, а вы мне ужин и ночлег поприличнее организуйте. И даже денег не возьму. Идет?
Старик задумался, что-то прикидывая в уме и шевеля губами. Около десяти вооруженных разнообразными орудиями сельского труда человек окружили мага и голема, но не решались подойти ближе, чем на пять шагов.