— Нельзя отмыться от той грязи, в которой ты запачкался. Я знаю о тебе все. Ты даже представить ее можешь, как тебя "любят" твои бывшие коллеги по карманному ремеслу. Столько гадостей я даже от заключенных Боргарда в свой адрес не слышал. Ты пользуешься популярностью, мой друг.
— Так, кажется, мне пора уходить, — Айвен попытался проскользнуть мимо господина Рабана, но тот схватил его за плечо и швырнул на стену.
— Стоять! Пока я не выбью из тебя всю правду, ты и шагу отсюда не сделаешь.
— Ах так?
Юноша уже привычно "скользнул" вдоль своего мана-контура, отмечая местоположение Печатей. И разочарованно вздохнул: пара походных татуировок да загадочная Печать Змея. Конечно, знак Ферро можно использовать и для нападения, но не против отца Фелины же? Будь тот змеей, можно было бы применить "подарок" Моако.
Айвен усмехнулся своим мыслям, но стражник его усмешку истолковал иначе.
— Надеешься на своих покровителей? — он приблизил лицо к лицу вора. — Понятия не имею, как ты заполучил в приятели графа Иррена или банкира Ритора, но сейчас здесь только ты и только я. Понимаешь?
Господин Рабан вытащил из кармана украшение в виде хрустального комара размером с полпальца. Очень большого пальца. Печатник вздрогнул.
— Ого? Значит, тебе знакома эту штучка? Красивая, правда? Может, "дознавателя" ты и смог перехитрить, но его — вряд ли.
— Ничего у вас не выйдет, только артефакт испортите, — угрюмо пробормотал юноша. Арсенал использованных отцом Фелины средств произвел на него впечатление.
— Почему это?
— Вот почему.
На краткий миг на щеке Айвена вспыхнул символ: контур канцелярской печати. Этот простой рисунок, тем не менее, произвел сильное впечатление на господина Рабана.
— Ага, — глубокомысленно заметил тот и немного погодя веско добавил, — Вот оно как, значит.
Юноша в ответ лишь виновато развел руками.
Разумеется, начальник городской стражи знал о существовании Тайной Канцелярии. Как-никак, и стража и Канцелярия занимались одним делом: обеспечивали порядок на улицах и безопасность граждан королевства, и порою их интересы пересекались. Приходилось сотрудничать с этими заносчивыми обладателями символа печати на щеке, а то и вовсе бегать по их указке и гонять своих ребят, словно служебных псов.
— Только вы не подумайте, что я здесь по служебному делу. Просто мне Фелина действительно очень нравится.
— Любовь с первого кошелька? — усмехнулся господин Рабан.
— Это было яблоко, — улыбнулся в ответ юноша, — и кольцо.
— Надеюсь, ты понимаешь, что у меня есть связи и среди… ваших? И что я буду спрашивать?
— Более того, я искренне на это надеюсь. Не беспокойтесь. Ни Фелине, ни вашей репутации ничего не угрожает. Я обещаю.
— А этот твой отъезд… Он связан с твоей… работой?
— Нет. Это личное дело. И оно никак не связано с моим воровским прошлым. Вы ведь это хотели узнать?
— Пожалуй, да. И насчет моей дочери… Не знаю, что там у тебя в голове или в штанах насчет нее, но я слежу за каждым твоим шагом. Это понятно? Не знаю уж, почему, но ты нравишься моей девочке. И я никому не позволю сделать ей больно.
— И я тоже. Надеюсь, у вас больше нет ко мне вопросов?
— Нет. Хотя… Если честно — ты ведь наврал насчет того заклинателя, да? Как ты провернул этот фокус со змеями?
Вместо ответа юноша приставил указательный палец к губам и на краткий миг снова зажег символ Канцелярии. Этот ответ полностью удовлетворил стражника. Молча он открыл дверь и вышел из комнатки, а следом за ним и Айвен. Юноша оглянулся. Дверь, ведущая на улицу, была любезно распахнута, и он выскочил наружу, больше не желая испытывать судьбу.
До своей лавки Печатник добрался в рекордный срок, словно за ним гнался сам господин Рабан во главе отряда головорезов. К тому же, он все время опасался, как бы гоблин во время его отсутствия не натворил чего-нибудь и не вздумал трогать артефакты, хранящиеся в лавке — часть из них была опасна.
— Эй, маленький зеленый друг, я дома! — заявил юноша, переступая через порог.
Он огляделся. На первый взгляд все было в порядке: ничего лишнего, все вещи лежат на своих местах. Впрочем, и на второй взгляд тоже. Но в отсутствие проблем в присутствии гоблина Айвен не верил так же, как не верил в добрую половину богов. Поэтому в свою комнату он входил, подготовившись к любым пакостям и сюрпризам. Кроме тех, которые там увидел.
Во-первых, никакого зеленого гоблина там не оказалось. Зато в комнате было целых два розовых гоблина, и они дрались, а вся комната была заполнена мыльными пузырями.
— Ну уж нет, дружок. Два Хныги — это уже как-то слишком, — заявил юноша, хватая одного из драчунов за шиворот, а второго ногой запихивая под стол, — Ну и кто из вас настоящий?
Оба гоблина синхронно указали на самих себя.
— Ага. Если оба настоящие, то тогда кто из вас зеркальная копия?
Розовые Хныги так же слаженно указали друг на друга.
— Вот что, парни. Я уже понял, что один маленький зеленый паршивец расколотил зеркало, лежавшее в ящике моего стола. На самом деле узнать второго паршивца, который вылез из осколков, очень просто. Он ведь зеркальное отражение, а значит бородавка, которая была у Хныги справа над губой, у него будет слева, — юноша задумался, — или она была слева, а значить у копии — справа?
— Слева была!
— Справа была! — дружно отозвались гоблины.
— А может, оставить все как есть? Ты ведь наверняка мечтал о братике, да?
— Хныга бил свой брат большой палка, — отозвался тот, что сидел под столом.
— Хныга кидал свой мерзкий брат в котел с похлебка, — откликнулся тот, которого Айвен держал на вытянутой руке.
— Так. Зеркальная копия знает и умеет все то, что знал и умел оригинал. Конечно, я мог бы подождать с недельку, пока она сама не исчезнет…
— Ждать нельзя. Спешить сильно-сильно надо, пока Враг не проснуться! — заверещали оба.
— Верно. Поэтому проблемой вас двоих я непременно займусь, но чуть-чуть попозже. А для начала ты, маленький зеленый… — юноша осекся и поправился, — вы, маленькие розовые гаденыши, расскажите мне, что за дрянь появилась у меня на лбу. Говорить будете по очереди, и начнем с тебя, — с этими словами он встряхнул гоблина.
— Это не дрянь. Это особый дар, знак Моако. Кто носит знак, тот исполняй волю самого Великого Змея, — послушно затараторил тот.
— То есть, он меня пометил, как своего слугу, что ли? А почему я тогда слышу, что говорят змеи? А теперь говорит тот, что под столом. Начинай.
— Знак Змея это большой долг, и большой сила. Человек теперь друг всех змея. Человек может слышать любой змея, и приказывать любой змея… — раздалось из-под стола.
— Продолжай теперь ты, — Печатник ткнул пальцем в живот второго.
— Человек теперь не умирай от яд. Сильно-сильно болей, но не подыхай совсем.
— При случае непременно проверю. Следующий.
— Человек умей стать гибкий как змея. Моако теперь приходить в сны человек.
— Этого мне только не хватало! Вы все назвали?
— Человек знай, когда слышать правда, а когда совсем неправда. Теперь все.
— То есть получается что-то вроде Печати с кучей свойств? Носил я когда-то одну такую, и мне не очень понравилось. Впрочем, это дела прошлые… А теперь кое-что вам расскажу я, мои розовые друзья. Знаете, какой самый надежный способ отличить настоящего гоблина от подделки?
Оба Хныги отрицательно мотнули головами. Юноша разжал затекшую руку, и гоблин упал на пол.
— Все очень просто. Зеркальный — после смерти превратится в кучу осколков. А настоящий будет лежать и плохо пахнуть. Ну, с кого начнем? Вы уж определите там, между собой.
А пока гоблины яростно обменивались оскорблениями и проклятиями друг с другом, юноша изучал Печать Змея. Рисунок оказался довольно сложным и непоходим ни на один из тех, которые доводилось видеть юноше. Поэтому он решил особо не мудрствовать, и просто влил в символ немного маны. Совсем чуть-чуть, чтобы просто оживить татуировку.
Едва он это сделал, рисунок проявился у него на лбу, наметившись едва заметным контуром. Увидев свое отражение в зеркале на стене, юноша хмыкнул и взял себе на заметку обзавестись повязкой.
— Заткнитесь пожалуйста, оба, — негромко, но отчетливо произнес Печатник, — иначе я вышвырну вас на улицу.
Подействовало. Хныги умолкли, и теперь смотрели на него.
— Так. Вот ты. Сколько у тебя рук? Отвечай правду!
— У Хныги два рука, — осторожно ответил гоблин из-под стола.
— Замечательно, — юноша прислушался к своим ощущениям, но не заметил никакой разницы, — Так. А теперь скажи какую-нибудь заведомую ложь. Например, что твоя мамунга самая страшная самка в мире. Хотя нет, это лучше не надо. Давай, соври что-нибудь.
— В этот дом десять гоблин, — уверенно заявил коротышка.
На этот раз даже прислушиваться к ощущениям не пришлось — во рту появилась горечь, а в ушах зазвенело.
— Понятно. Теперь проверим второго.
Все повторилось. На правду Печать никак не отреагировала, а вот на ложь снова отозвалась звоном в ушах и горечью.
— Отлично! А теперь ты, который под столом. Это ведь ты вышел из осколков зеркала, да?
Ответом ему была красноречивая тишина. Так же молча Айвен вытащил из ножен на поясе кинжал и бросил его гоблину, который сидел у него под ногами. Тот ловко схватил оружие и бросился под стол. Оттуда раздались звуки возни, а потом звон рассыпающихся по полу стеклянных осколков.
Выбравшийся из-под стола гоблин держался за окровавленное плечо, но лицо его расплылось в торжествующей улыбке — по крайней мере именно так истолковал эту гримасу Печатник.
— Ты ранен?
— Тварь сильно больно кусать. Хныга убил второго Хныгу. Больше не будет кусать.
— Теперь ты понял, почему я сказал ничего здесь не трогать?
— Хныга умный гоблин. Теперь стал совсем умный и больше ничего не трогать.
— Ну а теперь рассказывай, как ты ухитрился перекраситься, и откуда взялись все эти мыльные пузыри. А я буду собирать вещи в дорогу.