— Вам виднее, господин колдун, вам виднее, — хитро прищурился дед и заковылял к деревне…
Глава 7
"Все дороги ведут в таверну…"
Дорожная мудрость.
Утром Айвен проснулся довольно рано. Точнее, его разбудил Хныга, неуклюже прыгающий по комнате и опрокидывающий все, до чего мог дотянуться. То есть практически все, потому что при этом жрец Спящего Змея размахивал длинным поясным ремнем юноши.
— Эй ты, сын жабы и ушастого долгоносика, ты чего вытворяешь?
— Хныга делает боевой танец. Танцует со свой к'хасс против три-пять плохой человек.
— А я вижу, что ты прыгаешь с моим ремнем. И если сейчас же не перестанешь, то им же и получишь по своему зеленому заду. Понятно?
— Хныга умный гоблин, — важно кивнул тот и отложил ремень, — все понимай. Только одна не понимай.
— Что еще?
— Хныга много нюхал кругом. Много странный магия унюхал. Откуда столько? Человек с ловкий пальцы теперь тоже жрец?
— Ах да, ты же знаешь. Я — хозяин вот этой антикварной лавки. Занимаюсь скупкой и продажей редких и зачастую магических предметов. Вот и прихватил с собой несколько сюрпризов.
— Хныга любит супризы! — заявил жрец.
— Уж поверь, эти тебе точно не понравятся. Это для твоего Врага.
— Не мой враг. Враг для Спящий Змей. Враг для все живые гоблины и люди.
— Ты хоть знаешь, где храм этого Врага, живой гоблин?
— Хныга не знает. Но Хныга знает другой храм, где сидит много жрец, который Врагу молится.
— Дурно пахнет это все…
— Твоя не правый человек, Хныга не пахнет. Хныга мылся, а то его в дом-еда совсем не пускай. Грязный гоблин — голодный гоблин. Голодный быть сильно плохо.
— И ты принял ванну?
— Хныга никого не принимай. Хныга колдунство делай и дождь вызывай. Совсем чистый стал.
— Ладно, самый чистый гоблин в мире, пора завтракать и в дорогу. Я одолжил специально для тебя вьючную корзину. Ту самую, в которой тебя Мэт таскал по Мурлоку.
И они направились к Каббру, спокойно обгладывающему кусок какой-то доски.
Разумеется, спрашивать вдову об убийстве Мэт не собирался, здесь как раз все было предельно ясно: молодая красивая жена, охладевший муж, ревнивый любовник и гарм, натасканный на убийство. Правда, было непонятно, сам этот Михал свисток стащил, или супруга покойного ему помогла. Но это уже и без него разберутся.
А вот что действительно заинтересовало мага, так это невероятная чувственность и почти животная притягательность девушки. Разумеется, ничто человеческое геомантам не чуждо. Мэт был хорош собой и пользовался успехом среди девушек: загадочный, привлекательный и всегда выглядящий так, словно только что из стригарни чародей. Но одно дело быструю любовь с веселыми девицами крутить, и совсем другое — попасться в лапы к суккубу. В том, что невероятная притягательность Ларны для представителей мужского пола была сверхъестественной, он и не сомневался. Очень уж бурно реагировали на ее близость мантические потоки, отвечающие за мужское естество.
Мэт усадил девушку напротив себя. Разумеется, на угол стола и лицом на запад. Попросил ее скрестить ноги и положить перед собою зеркальце, а сам вихрем пронесся по комнате, распахивая окна, двигая особым образом глубокую посуду, что стояла на полках, и трижды сплевывая в каждый угол.
Закончив приготовления, геомант сел на свое место, стараясь отодвинуть стул как можно дальше от красавицы. Проделанные манипуляции помогли и телесный жар поутих, а вот распаленное воображение унять было посложнее. Облегающее платье и роскошные формы Ларны давали достаточно пищи для распаленного разума, да и сама девушка подливала масла в огонь, то изгибаясь всем станом, словно разминая затекшую спину, то склоняясь низко над столом и демонстрируя заманчивые глубины выреза платья.
— Расскажи мне о своих родителях, — охрипшим голосом попросил ее Мэт, а сам прикрыл глаза и принялся изучать манатические потоки, оплетавшие девушку цветным коконом.
Что она рассказывала, маг уже и не слышал, лишь изредка вставлял неопределенные междометья и кивал — или отрицательно мотал головой — в зависимости от интонаций голоса Ларны: сказывался опыт студенчества. Сам же он увлеченно рассматривал через прикрытые веки хитросплетения разноцветных линий и пятен вокруг нее. Разумеется, самыми яркими и насыщенными были потоки, отвечающие за привлекательность и вожделение. Но почему так было? В этом геомант и хотел разобраться.
— Вы меня слушаете, господин маг? — спросила вдруг она.
Мэт часто заморгал, пытаясь сосредоточиться на ее словах.
— Что-что? Извини, засмотре… задумался.
Разумеется, привыкшая к повышенному интересу со стороны мужчин девушка его слова истолковала по-своему. Облизав губы, она склонила голову набок и томно вздохнула.
Геомант прикрыл глаза и успел увидеть, как налились и засверкали соответствующие потоки, и почувствовал, что его тело отзывается на призыв. И это не было похоже на воздействие суккуба! На основах демонологии юным магам-студиозам рассказывали и показывали, как работают чары демонов похоти, и как им сопротивляться. Здесь же налицо была не демоническая магия, порабощающая разум, а нечто более естественное, словно природную привлекательность девушки усилили в десятки, а то и сотни раз. И чародей интуитивно чувствовал, что ключ к этой загадке ему знаком, но что именно это было?
Пока он раздумывал, красавица снова продолжила свой рассказ. Найдя в лице геоманта благодарного и молчаливого слушателя, она изливала на него свои девичьи беды и радости, начиная с ранней юности. Краем уха уловил Мэт печальную историю про красавчика из соседнего села, который на нее и не смотрел даже, а крутил любовь с это Нюркой треклятущей. Потом вскользь прослушал про весеннюю ярмарку, на которой гадалка предсказала ей чуть ли не до гроба любовь неземную, да только не взаимную. Про мужа нелюбимого и сварливого, которого она за себя под хмелек на сеновале сосватала, лишь бы в девках не засидеться. И про то, как топиться она собиралась в реке, и как подсоветовала ей кума сходить в гости к деду из Ривицы, да в ноги ему упасть, любви попросить. Про злых волков и про доброго купца, что обогрел, накормил и в шелка одел бедняжку-захмурышку… Стоп! Ривица? Захмурышка?
— Погоди-погоди. Зачем ты, говоришь, в Ривицу ездила?
— В ноги упасть слезно и любви просить. Дурнушкой я была, да такой, что мужики оборачивались только чтоб сплюнуть вслед. Подруги замуж по любви выходят, за красавчиков да богатеев, а я? Эх…
Мэт смотрел на нее, отрыв рот. Неужели и впрямь не врет? Прикрыл глаза и понял — не врет. Се так и было. И страдания, и зависть, и несчастная любовь, и ненавистный муж пропойца.
— Вот кума и посоветовала. Иди, мол, в Ривицу. Объявился там чудотворец, что людям жизни меняет, беды отворачивает. Вот я и пошла.
— И пришла, — хмыкнул маг. Он не знал, как выглядела Ларна до волшебного превращения, но сейчас она была чудо как хороша. Чуть полновата, на вкус Мэта, но как раз в нужных местах.
— Не хотела я, чтобы было как гадалка сказала — беззаветная любовь до гроба. Вот и решилась. Нашла, упросила, — тут красавица густо покраснела и опустила взгляд, — А потом все было как дед сказал. Стоило только зеркало разбить и пожелать, чтобы мужики по мне сохли, как вот…
Он встала и медленно повернулась, чтобы геомант мог хорошо рассмотреть несомненные достоинства ее фигуры.
— Мужики как с цепи сорвались, даже и пальцем манить не надо. Поначалу в диковинку мне это было и в радость, а потом, — девушка вздохнула, — Эх… Легка и быстра сеновальная любовь — как вспыхнула, так и погасла. Вроде и выбирать можно любого, да только сердце ни к кому не лежит…
— В точности, как гадалка и сказала, — кивнул Мэт, — Все понятно. На тебе чары лежат, а то и вовсе проклятье. Даром ничего не дается, запомни это. Как тебе помочь, я не знаю. Но постараюсь это выяснить. Только сперва расскажи мне про этого деда-чудотворца, и как его найти.
Выслушав сбивчивое описание, геомант откинулся на спинку стула. Надо же — даже вспотел. Или это на него так действовало присутствие девушки?
— Господин чародей, — робко произнесла она. — Вы ведь останетесь со мной до утра, да? У меня до сих пор зуб на зуб не попадает, как вспомню его крик.
Геомант хмыкнул. Уж он-то знал, к чему клонит красавица. Заклятье — или что там с нею случилось? — работало в обе стороны, и не только она привлекала мужчин, но и наоборот. Так почему бы и не утешить вдову, раз она не против? Не сказав ни слова, он встал со стула, подошел к Ларне и положил ей руку на плечо, слегка приобняв. Невинный жест защиты.
Но девушка истолковала этот жест верно, прильнув к чародею всем телом…
Что для обычного человека подвиг, то для геоманта — несколько несложных манипуляций с соответствующими мантическими потоками, было бы чем их выправить и усилить. У Мэта — было, так что даже ненасытная Ларна вскоре запросила пощады. А едва любовный жар поутих, девушка чмокнула засыпающего геоманта в щеку и выскользнула из-под одеяла. Вскоре откуда-то снизу зазвенела посуда, и весело затрещал огонь в печи. За окном мычали коровы и весело перекрикивались пастухи, словно и не было вовсе этой жуткой ночи и оборотня.
Отчаянно боровшийся со сном и усталостью Мэт в конце-концов решил благоразумно сдаться на милость победителей, успев напоследок подивиться выносливости селян. А потом он провалился в забытье. Снилось ему разное, но все больше — его гостеприимная хозяйка. Даже во сне маг понимал, что такая тяга к красавице неестественна, но ничего не мог поделать. Волшебное зеркало старика из Ривицы оказалось сильнее его, выпускника Имирского Магистериума, геометра с перламутровым отличием! А всего-то и нужно было дурнушке пожелать мужского внимания…
Эта мысль словно обожгла его. Ривица! Исполнившееся желание… Волшебный предмет… Вот почему он не смог обнаружить следов магического вмешательства — его просто не было! Маг вынырнул из объятий сна и кубарем скатился с кровати.