— А еще Хныга очень скромный.
Гоблин согласно кивнул и добавил:
— И красивый…
Остаток дня они провели в седле. Точнее, в седле его провел Айвен, а Хныга спал в своей корзине, каким-то невероятным образом приноровившись к тряске. На обед юноша решил не останавливаться, а потому у придорожного постоялого двора он спешивался под громогласное бурчание своего пустого желудка.
— Меня и коней накормить до отвала, а вот этого ушастого — не будить, — отдал Печатник распоряжение мальчишке, который сразу же бросился к коню.
— Овес, пшеница, свекла? — спросил тот, принимая поводья.
— Свежее пиво, жареный свиной бочок и соленых огурчиков.
— А коню что?
— И коню то же самое. И давай, поживее.
Айвен огляделся. За день верхом на харуке он проскакал вдвое больше, чем смог бы на обычном коне. Об этом постоялом дворе он только слышал, но никогда не бывал здесь ранее. Если верить надписи на вывеске, то место это называлось "Двойной дракон", что, по мнению хозяина, указывало на крепость местного вина, от которого в глазах не только двоилось, но и драконы мерещились. Впрочем, до драконьего двоения юноша и не собирался напиваться — с дороги он больше мечтал о мягкой постели да сытном ужине.
— Эй, хозяин, — окликнул Печатник толстяка, деловито пересчитывавшего выручку, — где тут у тебя угол потише, да повкуснее?
— Выбирай любой, кроме западного.
— А это еще почему?
— Не нравится мне тот тип, что там ягненка харчит, — указал хозяин на темную фигуру в дальнем углу.
Айвен присмотрелся. Там широкоплечий и налысо бритый детина уплетал свой ужин за обе щеки. Закатанные рукава обнажали мускулистые руки, испещренные старыми шрамами, а на его правом предплечье виднелось клеймо.
— Ха! А вот мне он напротив, очень нравится, — заявил юноша, — Тащи заказ туда.
C этими словами юноша направился прямиком к лысому и, пододвинув стул, уселся прямо напротив него.
— Эй, уважаемый, вы не будете против, если я составлю вам компанию? — поинтересовался он, одновременно складывая большой и средний пальцы правой руки в особый знак. На воровском "жестике" этот знак был символом дружеских переговоров.
— Ну, садись, коли пришел, — пробурчал детина с набитым ртом, — Только на досужую болтовню у меня ни времени, ни настроения нет.
— Да я могу и молча пожевать в приятной компании, — согласился бывший вор и покосился на клеймо, — За что такую красоту-то получил?
— А не твоего ума дело. Давно это было, и свой долг жизни я искупил, понятно? — незнакомец залпом осушил кружку и поставил ее на стол так, что тарелки подпрыгнули.
— Конечно-конечно, — пробормотал в удаляющуюся спину Айвен, — Вот только ума не приложу, как такой как ты, мог искупить кровавый долг, если тебя сам королевский палач клеймом смертника пометил. И, видать, за дело.
— Твоя зачем Хныгу там оставляй, а сам тут пей-жри-веселись? — раздался вдруг сзади голос гоблина.
— Хныга, дружище! Ты так сладко спал — не хотел будить, — повернулся Печатник.
— А может, человек не будил Хныгу, потому что хотел один совсем говорить со жрецом Врага? Говори весь правда — твоя хотел предать Великий Змей?
Юноша проследил направление взгляда гоблина. Взгляда, который с ненавистью буквально прожигал спину удаляющегося обладателя клейма смертника.
Глава 8
"Ловкость рук — и никакой магии!"
Наемник Ларгольд, за час "упокоивший"
сотню мертвецов своим мечом.
— С чего ты взял? — поинтересовался Айвен у гоблина.
— Знак! Хныга видел на нем метку Врага!
— Эй, тебя там не укачало случайно, а то ты какой-то уж больно зеленый. Это клеймо висельника, выжженное палачом.
— Хныга родился зеленый. На человек с блестящий голова — знак Врага!
— Так даже не интересно. Давай поспорим на что-нибудь, а? А потом просто пойдем за ним следом и обо всем расспросим. Благодаря Печати Змея я смогу отличить ложь от правды. Я уверен, что клеймо просто показалось тебе похожим на знак этого вашего врага.
— Человек умный вещь сказал, — согласился Хныга после недолгого раздумья, — Только к'хасс еще спит. Человек с ловкий пальцы будет бить большой лысый человек?
— Знаешь что, — юноша украдкой оглянулся по сторонам, — не называй меня так больше. Во-первых, я бросил это ремесло, а во-вторых, кто-нибудь может услышать и вызвать стражу. Только время потеряем.
— Хныга будет тебя звать человек с неуклюжий пальцы, — кивнул гоблин.
— Ладно, давай тогда сначала разберемся с этим громилой, а уже потом — с моими пальцами и твоим излишне длинным языком. Идем!
Поинтересовавшись у хозяина, в какой комнате остановился "большой, очень большой друг детства" Айвена, друзья поднялись на второй этаж и быстро отыскали нужную им дверь. Приложив к ней ухо, юноша убедился, что лысый висельник находится за ней совершенно один. Он вытащил из кармана длинный кусок проволоки и сунул его в замок, выталкивая вставленный с противоположной стороны ключ, который тут же зазвенел по полу.
— Эй, какого каббра там происходит?
Заскрипели пружины кровати, и звук тяжелых шагов раздался у самой двери.
Айвен едва успел отпрыгнуть и принять беспечный вид, когда дверь распахнулась.
— Опять ты? — нахмурился лысый, — Чего приперся?
— Да вот не дает покоя мне одна мелочь… — невнятно пробормотал Печатник, напитывая маной контур рисунка на своем лбу.
— Слушай ты, мелочь, вот ты мне действительно покоя не даешь, — угрожающе надвинулся на него громила.
— Ой, соринка в глаз попала…
Айвен действительно ощутил неприятное жжение в уголке глаза и часто-часто заморгал, стараясь избавиться от мусора в глазу. И тут произошло нечто странное. Высокий, на голову выше него самого, детина вдруг начал съеживаться, словно проткнутый иглой бычий пузырь. Поубавил в плечах и в росте, мощные бугры мышц на руках сменились синими старческими венами, а лицо так и вовсе сморщилось, словно переспелая груша. Единственное, что оставалось неизменным, так это полностью лишенная растительности голова.
Опешив от столь удивительной метаморфозы, Печатник уставился на необычного висельника. И тут же наваждение пропало: к лысому вернулись и широкие плечи, и сильные руки, и полный ненависти взор.
— Соринка, говоришь, в глаз попала? Ну, так я могу и прочистить глаз, вот этим самым кулаком, — прорычал громила.
И во рту Айвена тут же появилась горечь, а в ушах раздался звон: незнакомец с клеймом лгал. Глаза резанула острая боль, и он снова зажмурился… Чтобы увидеть перед собой невысокого старичка, потешно машущим костлявым кулачком у него перед носом!
— Каббр твою родословную, да лопатой под пятое колено, — выругался Печатник, — Да это де просто иллюзия! Да уж, дедушка, в фантазии вам не откажешь. Эй, Хныга, иди сюда — этот твой жрец Врага под личиной ненамного выше тебя самого.
— Большой человек есть маленький колдун? — деловито поинтересовался Хныга.
— Наверное. Эй, господин кудесник, не ответите на пару вопросов? Только сперва уберите эту глупую иллюзию. Желательно — по хорошему.
Вместо ответа тот начал что-то бормотать и совершать пассы руками.
— Эй, Хныга, давай! А то мне совесть не позволит поднять руку на старика.
Похоже, у коротышки тоже рука не поднялась на пожилого человека, а потому он применил самый действенный способ прерывания любого колдовства — просто от души врезал старику ногой в пах, а потом ткнул его кулаком, не иначе как с подачи своего Моако угодив прямо в висок. Иллюзия, как ни странно, никуда не пропала. Огромный детина схватился за ушибленное место и со стоном начал заваливаться набок. Айвен ухватил его за ноги, глядя сквозь иллюзию с помощью Печати, а гоблина наощупь ухватил старика за шею, и таким образом они перетащили бедолагу на кровать.
Вылив в лицо бедолаги целый кувшин воды, юноша принялся за допрос, непрерывно подпитывая Печать Змея маной и зажевывая вызванную ложью горечь во рту найденным в кармане сухарем. Их пленник быстро понял, что лгать бесполезно, и выложил все, как на духу. История его оказалась донельзя обычной.
Старый граф Рильен был богат и вот уже несколько лет не просто стоял, а прямо таки топтался одной ногой в могиле, к огромному неудовольствию многочисленных родственников и наследников. Больно уж хватко цеплялся несчастный граф за свою жизнь и богатство, и даже ухитрился пережить несколько покушений на свою драгоценную персону. Пока, наконец, не решил покинуть родовой замок и где-нибудь укрыться от назойливого внимания "любящих" родственников. С помощью доверенного мага он смог выбраться из-под бдительной опеки и сесть на корабль, плывущий в Арланию. Все тот же маг смастерил графу Рильену весьма внушительную личину, и старик отправился путешествовать по стране, решив потешить себя таким нехитрым образом напоследок.
Что же касается знака на его руке, то и здесь все было не просто. Каждый видел что-то свое: Айвену мерещилось клеймо висельника, гоблину — знак Врага, ну а сам граф уверял друзей, что там изображена русалка в непристойном виде и со всяческими срамными подробностями.
Извинившись за свое недостойное поведение — пятью полновесными золотыми, — гоблин и Печатник пошли устраиваться на ночлег в своей комнате, заказав прямо туда обильный ужин. Подчистив все тарелки, измученные дорогой путники улеглись спать…
— Привет, — произнесла пустота рядом с юношей. Этот вкрадчивый голос и шипящий акцент он узнал бы из тысячи.
— Кажется, вторгаться в мои сны начинает становиться у тебя вредной привычкой, — отозвался Айвен, озираясь по сторонам в поисках Спящего Змея.
— Ты отмечен моим знаком. Теперь я смогу приходить хоть каждую ночь.
— Ну нет, мне такой радости не нужно! Уж лучше пусть ночные кошмары.
— Кстати о кошмарах. Мой враг, которого вы ищите, как раз большой по ним специалист. Так что моя отметка — это еще и защита.