— Человек хочет говорить с Великий Змей? — удивился гоблин.
— Верно. Раз ты не хочешь отвечать на мои вопросы, то попробую все выяснить у твоего начальства. Что нужно сделать, чтобы он мне приснился сегодня? Или я ему?
— Надо молитва читать и дум-дум грибы жрать.
— Давай сюда грибы и читай свою молитву. Только медленно и разборчиво, чтобы я мог повторить.
— Нету грибов, — развел руками Хныга и затянул, — Гхыр'арда улга к'хагыл казул…
— Не понял. Это еще что за бред?
— Молитва.
— Да это не молитва, а белиберда какая-то! Погоди-ка… Это, случайно, не гоблинский ли язык, а?
— Это кылзын. Все гоблины шаманы на нем с духами говорят.
— Посмотри на меня. Я, по-твоему, похож на гоблина? Давай нормальную молитву.
— Хныга другой не знает. Только кылзын, — развел руками жрец.
— Ладно. Другие способы встретиться со Змеем есть?
— Есть. Только он человеку не понравится.
— Плевать… Действуй!
Гоблин вздохнул и взмахнул рукой. Из его рукава вылетела черная молния, и ударила прямо в грудь юноше. Точнее, это был стремительный и смертоносный к'хасс. Айвен почувствовал, как в его грудь вонзился огонь, который, казалось, сжигал саму душу, и тут же провалился в забытье.
Зеленокожий жрец убрал свой необычный хлыст и уселся рядом с неподвижным телом. Сорвав ближайший кустик крапивы, они принялся сгонять мух и комаров с лица Печатника, и вскоре вся правая щека человека покрылась безобразными волдырями и распухла. Не обращая на это никакого внимания, Хныга принялся напевать колыбельную, которая больше напоминала шаманский напев.
…- каббра ты вытворяешь, мерзкий зеленый карлик!!! — разнесло это возмущенный вопль юноши по сосновому бору.
— Странно. А я всегда считал себя довольно высоким, — раздался спокойный голос сзади, и Печатник обернулся.
Альмоакай собственной персоной сидела прямо на траве, свесив ноги с обрыва. А под ним раскинулась небесно-голубая гладь лесного пруда.
— Ага! Вот ты где. Ты знаешь, что натворил этот твой каббров жрец?
— Тссс… Ты мне мешаешшшь, сссмертный, — прошипело божество в облике молодого аристократа с бесконечно мудрым взглядом, приложив палец к губам.
Айвен пригляделся и едва не расхохотался: Спящий Змей рыбачил! Он сжимал в руках удочку, а рядом с ним прямо в воздухе висел водяной пузырь, в котором плавало две небольшие рыбешки.
— На червя ловишь? — прошептал юноша, присаживаясь рядом.
— Плохая шутка. На каких-то личинок. Выкопал их вон там.
Печатник проследил взглядом, куда указывал Моако и, уже не пытаясь сдержаться, расхохотался.
— То есть ты, великий бог, вместо того, чтобы просто заставить выпрыгнуть из воды рыбу покрупнее, раскопал навозную кучу и теперь сидишь в моем сне с удочкой ради вот этой пары мальков?
— Я люблю рыбалку, — невозмутимо отозвался Змей и щелкнул пальцами, — Помолчи пока немного.
И Айвен понял, что больше не может смеяться, и вообще потерял голос. Около получаса он наблюдал, как Альмоакай с азартом вытаскивает из воды мальков. Наконец, словив еще с полдесятка, Спящий Змей закинул удочку в кусты и осторожно взял водяной пузырь, удерживая его между ладонями.
Юноша с интересом уставился на него в ожидании, что произойдет дальше.
— А ты чего вылупился?
— Ммм ммм ммм… — честно отозвался юноша.
— Ах да, — бог щелкнул пальцами, и к Печатнику вернулся дар речи, — Ну?
— Просто интересно, — ответил тот.
— Интересно что? — Моако начал терять терпение, и шипящий акцент его стал заметнее.
— Что ты будешь делать дальше со своим уловом.
— Наверное, думаешь, буду я ее есть с головы или с хвоста?
Змей ухмыльнулся и просто бросил водяной пузырь со всей рыбой, что в нем была, в воду. Тщательно вытер мокрые ладони о свой зеленый бархатный камзол и повернулся к юноше.
— Итак, похоже, у тебя действительно серьезный разговор ко мне, раз ты решил испытать на себе действие яда к'хасса.
— Яда? Так значит, он меня действительно укусил?
В голове юноши тут же пронеслись картины жуткой смерти дарка, ужаленного змеебичом Хныги тогда, в Ереме. Приятного мало, особенно если учесть, что воины Тьмы обычно умирают не очень охотно, если вообще умирают.
— Не волнуйся, — то ли догадался по выражению лица, то ли и вовсе прочитал его мысли Моако, — моя Печать защищает тебя от змеиных и растительных ядов, в том числе и от яда к'хасса. Умереть ты не умрешь, хотя и будет очень больно. Надеюсь, твои вопросы стоят этих мучений. Итак, зачем ты хотел меня видеть?
— Наши поиски. Я не знаю кого ищу, не знаю, чего мне ожидать от него. Хотелось бы получить побольше полезной информации. Кто такой Враг? В чем его сила и в чем его слабости? Я чувствую себя слепым щенком, брошенным в центре оживленной площади.
— Ты знаешь ровно столько, сколько должен знать!
— Это я уже слышал. Если тебе действительно нужно, чтобы мы нашли и уничтожили ТВОЕГО врага, — Айвен специально выделил это слово, — то все мне расскажешь. Между прочим, я сейчас лежу при смерти, укушенный кнутом твоего жреца.
— Хорошо, — бог ненадолго задумался, — Кое-что я тебе расскажу.
Он встал, расправил плечи и встряхнулся, как собака, только что выбравшаяся из реки. Сильный порыв ветра расправил полы его плаща и тот затрепетал, словно пытаясь сорваться с плеч Моако и обрести свободу.
— Это действительно мой давний враг. Нет, он не бог, но по силе не уступает многим бессмертным. Сейчас он находится в тюрьме, которую создал для него я, и всеми силами пытается освободиться. И, спустя тысячу лет, у него появился шанс сделать это с помощью своих последователей, которые поклоняются ему, как богу.
— Как мы справимся с ним?
— Узнаешь, когда будет нужно. Его сила в способности проникать в человеческий разум. Твои мысли, твои желания и эмоции — все это он прочитает с легкостью. В этом его сила. Но в этом и его слабость…
— Неужели он не может проникнуть в разум гоблина?
— Ну почему же, это Врагу вполне по силам. Однако знать — еще не значит понимать. Все же, он не человек, и мыслит иначе.
— Могу я хотя бы узнать его имя?
— Нет. Кстати, Хныга тоже не знает его настоящего имени, лишь прозвище. Впрочем, для духа-осведомителя этого более чем достаточно.
— И чем я хуже гоблина?
— Тем, что в твоих мыслях разобраться в сотни раз проще, — усмехнулся Змей.
— Это точно, у зеленого в голове тараканы такие, что и рыцарским сапогом не пришибить.
— Кстати, насчет Хныги. Не обижай его и не обращай внимания на его выходки. На самом деле он очень славный… Для гоблина.
— Да мы с ним уже почти братья… троюродные… сводные.
— И в следующий раз, когда надумаешь со мной поболтать, просто позови, когда окажешься во сне.
— И все? Почему мне Хныга этого не сказал?
— Он не знал. А ты — носитель моего Знака, и обладаешь некоторыми… привилегиями. Кстати, тебе пора приходить в себя, а не то мой жрец начнет волноваться и тыкать в тебя всякими острыми штуками. А тебя и так ждет несколько неприятных минут, пока яд к'хасса не выйдет из твоего тела.
— Я так понимаю, аудиенция закончена?
Вместо ответа, Спящий Змей прыгнул в его сторону и сбил юношу с ног. Не удержавшись, тот покатился прямо к обрыву, с которого рыбачил бог. Отчаянно хватаясь за траву, Айвен пытался задержать падение, но безуспешно…
…Очнулся он у костра. Рядом сидел и отчаянно молился Хныга, не забывая откусывать от куска жареного мяса, нанизанного на прут, от чего качество молитвы сильно страдало. Юноша попытался пошевелиться, и тут же все его тело пронзила острая боль. Он успел почувствовать, как почему-то горит огнем правая щека, и закричал, не в силах больше сдерживаться. Тело его словно перемалывали в жерновах, в которые палачи доливали кипящее масло и досыпали битое стекло.
— Человек живой проснулся! — обрадовано завопил гоблин и подскочил к юноше, — Яд к'хасс сильный. Знак Змея сильный. Пока они борются, сильно больно будет.
— А-а-а!!! — орал, соглашаясь, юноша, вцепившись в землю и изгибаясь всем телом. Теперь неизвестные палачи решили пустить по его венам расплавленный свинец.
— Сейчас Хныга все сделает. Хныга был ученик шаман, хороший ученик. Знает, как надо делать, — с этими словами гоблин схватил с земли небольшой камень и обрушил его на затылок Айвена. И уже третий раз за сегодня, тот провалился во тьму…
Второе пробуждение оказалось еще болезненным, ведь теперь к мучительной боли во всех суставах присоединилась еще и раскалывающаяся от коварного удара голова. Первое, что увидел юноша, открыв глаза, была обеспокоенная зеленая морда, в которой он с трудом опознал гоблина — перед глазами все плыло и двоилось.
— Ну уж нет, с меня хватило двух гоблинов, — простонал Печатник.
— Твоя как? Человек стал хорошо? Или надо еще бить? — участливо поинтересовался коротышка.
— Сейчас я тебя ударю, да так, что всю дурь из твоей башки вместе с этими каббровыми методами лечения выбью! Не удивлюсь, если ты своего дедушку сам и угробил, когда от мигрени спасал, — простонал Айвен в перерывах между приступами.
— Хныга знает другой способ! Нужно дым глотать, который делает голова легкий, а тело сильно тяжелым. Тогда больно не будет.
Радостно вскочив на ноги, гоблин бросился к своим сумкам, а юношу скрутил очередной приступ, заставив его орать на весь лес от жуткой боли. Через несколько минут, во время небольшой паузы, Печатник вдруг уловил горьковатый аромат, щекочущий его ноздри. Скосив глаза, он увидел Хныгу, прыгающего вокруг костра и кидающего в него горсти сухой травы. Жрец Моако при этом радостно хихикал, и это зрелище показалось юноше крайне забавным. Настолько, что он улыбнулся, а потом и вовсе расхохотался в полный голос, забывая про боль. Да и тело его, в общем-то, осталось где-то внизу, корчащееся от боли и окутанное клубами оранжевого дыма. И возвращаться в этот жалкий и ограниченный кусок плоти ему совсем не хотелось.
Необычное состояние легкости позволило Айвену парить