— Нет, ну что вытворяют-то, молодой господин? А? Никакого покоя ж нет от них.
При этом улыбка у него была такая радостная, что на душе потеплело.
— А для вас я припас кое-что, — Прохор пододвинул табурет, забрался на него и достал с верху печи ещё один пирог. — Со сладкой вишнею, вот.
Поворчав, что негоже перед едой аппетит портить сладостями, он отрезал мне внушительный кусок. Говорить о том, что подобная мелочь ничего испортить не может, я не стал. Просто постарался не смахнуть лакомство так же быстро, как и тигр.
За окном было пасмурно, а на кухне стоял жар от печи, пахло ароматным рагу и свежей выпечкой. Терпкий кофе и кусок пирога — всё, что нужно было для мига удивительного счастья.
Особенно такие мгновения хороши после череды событий, что произошли за последние дни.
Всё отступило — гули, граф, княжич, академия, волки, охота…
Прохор же сидел рядом и с умилением смотрел, уперевшись ладонями в щеки. И отрезал новые куски от пирога, подкладывая мне.
— А где все? — запоздало поинтересовался я.
В доме было непривычно тихо. Мой вопрос сработал как заклинание. Тут же раздался топот ног и на кухню ворвался Гордей. За ним в дверях замаячил дух предка. Следом шел Тимофей.
— Александр Лукич! — мальчишка встал передо мной с решительным видом. — А можно я в лицей на тигре отправлюсь?
Я поперхнулся от такого вопроса. Призрак за его спиной закатил глаза и фыркнул, рыжий просто беззвучно засмеялся.
— Ну и как, по твоему, отреагируют в лицее? — попытался я мягко урегулировать вопрос.
— Они обалдеют! — с восторгом ответил пацан.
— Гордей Васильевич… — проворчал дух предка.
— Хм, — насупился приютский и со вздохом исправился: — Сильно удивятся.
— А как ещё можно сказать? — не отступил Митрофан Аникеевич.
— Ну обалдеют же! — задорно улыбнулся Гордей и утащил кусок пирога.
— Ладно, остановимся на этом, — я старательно прятал улыбку, хотя это было очень сложно. — Давай удивлять в лицее хорошей учебой. Это гораздо сложнее.
— Ну лаааадно, — разочарованно протянул пацан, но тут же позабыл о расстройстве и весело сообщил: — А я вот как научился!
Он свел руки вместе и начал медленно разводить их. Между ладонями засверкали язычки пламени. Судя по вытянутым лицам остальных, они это тоже видели впервые.
Но это не была стихия. Морок! Вполне устойчивая иллюзия, пусть весьма примитивная и небольшая. В мальчишке пробудился дар. Артефактор-иллюзионист, ну надо же. Ядреная смесь, однако.
Гордей, донельзя довольный произведенным эффектом, вдруг побледнел и пошатнулся. Я вскочил и подхватил его, усаживая на стул.
Каким образом пацан смог научиться использовать дар, я не представлял. Талант, не иначе. Но вот так напрягать неокрепший источник было чревато неприятностями. Развивать дар в таком юном возрасте нужно очень осторожно и постепенно.
Я поспешно проверил его состоянии. До истощения, к счастью, дело не дошло. Влил магию жизни и нахмурился:
— Гордей Васильевич, как мне казалось, ты изучал основы магии.
— Изучал, — виновато пробормотал он и, шмыгнув носом, продолжил: — Нельзя волшбой без присмотра заниматься. Удивить всех хотел…
— Удивил, — вздохнул я и добавил уже спокойнее: — Опасно это, не делай так никогда больше, прошу.
Пацан, понимая что в этот раз действительно просчитался, поклялся больше не самовольничать. После этого его накормили и отправили отдыхать. Теперь ему требовался постельный режим, как минимум несколько дней.
На всякий случай я вызвал целителя, чтобы тот тщательно осмотрел Гордея.
Только беспокойство отпустило, я всё же порадовался. Был таким же, вот один в один. Так дар артефактора влияет. Всё интересно попробовать, вот прямо здесь и сейчас. Никаких страхов и сомнений, что-то новое — пробуем!
Пожалуй, он и без тигра удивит всех в лицее. Так рано пробудившийся дар произведет эффект посильнее, чем волшебное существо.
Оставив парнишку под присмотром домашних, которые после случившегося не оставят ему и шанса снова учудить, я отправился в лабораторию. Пора приступать к артефакту. Его форма уже стояла перед глазами.
В первую очередь я сделал набросок. Довольно подробный. Благодаря мастеру Овражскому и практике в зоопарке, с рисованием у меня получалось всё лучше и лучше. Художником не стать, но хотя бы не стыдно показывать.
Для задуманного лучше всего подходил медальон. Из особого сплава, способного выдержать плетение поиска. Металл более пластичен для животной магии, которая и лежала в основе. Камень, как бы он ни был хорош, не годился. Да и таскать с собой статую на охоте было бы затруднительно и неудобно.
Конечно же, на медальоне должен был находиться зверь. Волк. Символ того, кого предстояло отыскать.
Проведя столько времени, рассматривая этих зверей, я мог нарисовать их с закрытыми глазами. Так что задача была выполнена быстро.
Взяв рисунок и убедившись, что Гордей спит, а рядом бдит дух предка, я поехал к кузнецу.
Кузницу уже отстроили заново. От пожара и следа не осталось. Новое здание высилось на прежнем месте, но было явно больше. Коваль встретил меня лично и с гордостью сказал:
— Вот, ваше сиятельство, лучше чем было сделали. Теперича у нас самый большой горн в империи. Ну а уж намагичили над ним, никакая беда не случится.
Я представил, в какое состояние это ему обошлось. И машинально проверил защитную сеть. И правда, отличная работа. Тут постарались высокоранговые маги.
— Рад за вас, Никита Васильевич, — искренне сказал я. — Сможете уделить пару минут?
— Смогу? — удивился мастер. — Вам — сколько угодно. Вы ж меня спасли, да и Горю тоже. Так что для вас, Александр Лукич, моя кузня всегда открыта.
— Благодарю, — легко поклонился я. — Это кстати, так как дело весьма срочное.
— Слушаю, — тут же посерьезнел кузнец.
Но прежде он всё же пригласил меня к себе домой и угостил кофе, до неприличия крепким и густым. Такой, от которого и упырь бы ожил. И только после посмотрел рисунок. Покрутил в руках, подумал. Задал пару уточняющих вопросов.
— Вещицу-то изготовить несложно, — в итоге сказал он. — Вот только материал… Белый сплав штука капризная. Я-то могу с ним справиться. Но вы уверены, что именно такой вам требуется?
— Уверен. Только такой, — кивнул я.
— Интересно… — протянул кузнец. — Что же, думаю вы сами знаете, что работать с ним непросто. Что гарантий для подобного никто не даст. Могу лишь заверить вас, что я сделаю в лучшем виде.
— Большего мне и не требуется, — улыбнулся я.
Да, сплав не просто капризный, а очень нестабильный. Выбирать такой для артефакта рискованно. Можно одним неосторожным движением просто разрушить вещь. Но зато его свойства идеально мне подходили.
Оживить металл было практически невозможно, в отличии от камня. Но при этом он был живее сам по себе.
Уж чего, а действовать осторожно, я умел. Так что риск для меня был минимален, а результат того стоил. Если делать, то лучшее. Иногда компромиссы нужны, но не в работе.
Суда по сомнениям Коваля, он придерживался тех же принципов. Ясно было, что хочет мне помочь, но знания о белом сплаве не давали ему покоя. Ведь я мог решить, в случае неудачи, что это его вина.
Так что я заверил мастера, что осознаю с чем буду работать.
После этого Никита Васильевич успокоился и пообещал, что приступит к заказу сегодня же. На том мы и попрощались.
Доверив изготовление профессионалу, я вернулся к тому, что умел делать не менее хорошо. Схема будущего артефакта была с одной стороны простой, но с другой в неё необходимо было вложить очень многое.
Чтобы волки выступали маяками одной общей сети, мне предстояло немало поломать голову. Уловить разум зверей, понять их отношение друг к другу. Перехватить ощущение вожака и вычислить именно его.
Запахи и звуки. Так они ориентировались в своем мире. Учуять добычу могли на огромном расстоянии. Что уж говорить про разноголосые способы общения.
Там, в лесу, когда я обнаружил стаю и волчонка, на меня обрушилось много информации. Теперь нужно было её верно распознать и вложить в плетение. Реакции зверей не походили на эмоции человека. Инстинкты были ярче, но и непонятнее.
Я заперся в лаборатории и взялся за схему.
Подобно Платову, рядом со мной росла гора скомканных листов. Я тоже своего рода писал признание. Только магии как таковой. Уговаривал её, хитрил и старался понять.
Источники новой пары словно насмехались, подгоняя и дразня. Вроде цеплялся за идею, но в чертеже всё разваливалось. Запускал плетение за плетением и начинал заново.
Дверь содрогнулась от удара чем-то большим.
Выглянув наружу, я увидел тигра, с любопытством заглядывающего внутрь. Запустил зверя, следом за которым проникли и коты. Кутлу-кеди тут же взялись раскидывать бумажки и гоняться за ними. Тигр шумно плюхнулся на пол и, прищурившись, преданно смотрел на меня.
Я ощущал нашу связь и его ленивые эмоции. Большому коту было хорошо, а ещё хотелось рыбы.
— А что если… — задумался я, глядя на его белоснежную шерсть, переливающуюся в свете ламп.
Зверь заинтересованно поднял голову. Я почувствовал его готовность поиграть со мной. Присев перед ним, я взял его за морду и почесал. Тигр заурчал, высунув язык от удовольствия.
Вот оно! Отголосок чувства, напоминающего ощущение хозяина. Вожака, если быть точнее. Всё таки это не домашнее животное, хозяев у них нет. Лишь лидер, выбранный правом сильного.
Тот маяк, который и был мне нужен.
— Ты ж мой хороший, — потрепал я тигра по голове и вернулся к работе.
На то, что коты увлеченно принялись за разгром лаборатории, я уже не обращал внимания.
Глава 22
Глубокой ночью я закончил работу над схемой, а коты над лабораторией.
Тигр-то всё это время сладко посапывал, а вот кутлу-кеди… Увлеченный плетением, я заметил их действия лишь тогда, когда Дымок смело попытался откусить лист у царь-травы.