На основании этих противоречивых фактов приходится или видеть в выборе этих местностей для мирных переговоров новый пример нетактичности русских князей, а это мы видели и раньше, или сделать несколько иное предположение. На основании отрывочных и летописных известий можно указать местности, которые были заняты кочевыми племенами, родственниками половцев, торками, поселенными в пределах Переяславского княжества русскими князьями. Еще в 1055 г. мы видим поселения их около Воиня. Затем в 1080 г. летопись говорит: «заратишася торци Переяславлестии на Русь»[442]. Очевидно по самому известию, что они были уже в известном подчинении у русских князей и кочевали где-то около Переяславля. Под этими торками переяславскими разумелись те, которые жили около Воиня, а также и занимавшие местность около Баруча, как это мы сейчас увидим. Кочевья этих союзников Руси занимали на юге Переяславской области пространство между Воинем и Зарубом, ибо под 1105 г. мы находим в нашем источнике такое сообщение: «пришед Боняк зиме на Зарубе и победи торкы и берендее»[443].
Можно предположить, что поселения их простирались и далее на юг, до рек Супоя, Сулы. Тогда укрепления Песочное, Горошин, Буромлю, Желни нужно рассматривать как передовые, служившие для наблюдения над степью и удержания в повиновении этих торков, не особенно надежных союзников Руси. Стало быть, уже и в XI столетии здесь произошло отступление славянского населения, оно не занимало уже этих местностей сплошь, а задерживалось только в укрепленных пунктах, которые нами указаны. Может быть, конечно, существовали и другие городки на этом пространстве, не упоминаемые летописью. Границы же действительные, до которых простиралось сплошное население Переяславской области, приходится сильно сузить. Они шли от впадения Трубежа в Днепр, где стоял некогда город Устье, затем вверх по Трубежу. Поворачивая к востоку, граница шла валами до реки Супоя. Передовым городом к югу от валов и был Воинь, теперь Воиницы[444]. На пограничность его указывают следующие факты. В 1079 г. Роман Святославич с половцами дошел только до Воиня и здесь остановился. В 1110 г. Святополк, Владимир и Давид двинулись на половцев, дошли до Воиня и воротились. В том же году половцы, пришедши к Воиню, отступили[445]. Таким образом, это был наблюдательный пункт, укрепление, следившее за движением на юге от валов. Дошедши до Супоя, приблизительно от Городища, граница шла к северу по берегам упомянутой реки. Чтобы наметить ее далее, мы должна сначала признать гипотезу, принимаемую учеными относительно одной местности. Под 1140 г. мы читаем: «того ж лета прииде половецьская земля и князи половецьскии на мир, Всеволод ис Киева, Андрей ис Переяславля, к Малотину и створиша мир с ними»[446]. Если Малотин не что иное, как теперешние Малютенцы, то в таком случае мы имеем право вести рубеж от Супоя до реки Оржицы, затем берегом последней до ее впадения в Сулу. На левом берегу Оржицы и находился Малотин. Ниже его, на том же берегу, мы находим городище. Потом граница шла вверх по Суле и соединялась с рубежом северским у ее верховьев.
Антропологическая реконструкция воина-половчанина из кургана у села Квашниковка Саратовской области. XII–XIII вв.
Таким образом, славянское племя под давлением кочевых масс в этих местностях совершало отступление. Оно сохранилось, как мы видели, в отдельных укрепленных поселениях в области между реками Ворсклой и Сулой, затем вытесняемое все далее и далее; оно уже в XI в. задерживалось лишь по городкам у низовьев Супоя, Сулы, а в конце XII в. ту же участь испытало и население Посулья, сохранившись в разбросанных укрепленных пунктах. Эти оазисы славянского населения в степях не уничтожились и во время нашествия татар, что доказывается сохранением тех же названий для поселений и в эпоху составления «Книги Большому Чертежу». Они дожили до нового заселения степей и послужили оплотом для новых переселенцев. Предоставленные самим себе, они были в постоянной борьбе с половцами, затем с татарами. Здесь эти жители еще древнего периода, испытывавшие постоянные нападения половцев, остались среди степей уже опытными воинами, а в борьбе с татарами развили еще более свои боевые способности. Они вместе с тем не покидали занятия своих отцов и оставались по-прежнему, как и в период дотатарский, земледельцами. Как тогда, так и теперь они были земледельцы-воины. Отдаленные от центра Литовского княжества, не подвергаясь новым порядкам, они частью сохранили старые древнерусские бытовые черты жизни, частью выработали новые, оригинальные. Они составили ядро того, что потом явилось в виде казачества. Мы еще раз возвратимся к этим древним общинам и снова скажем о них несколько слов.
Мы рассмотрели все те факты, которые дают нам наши источники относительно судеб областей Рязанской, Северской, Переяславской в их упорной борьбе с кочевниками. Нам остается теперь поговорить о Поросьи. Это не было отдельное княжество, а просто военные поселения, образованные русскими князьями для защиты Киева с юга. Под именем Поросья разумелась область, ограничиваемая с севера рекой Стугной, с юга рекой Росью, по берегам которой и были расположены главнейшие города этих военных поселений. Обе эти реки впадают в Днепр с правой стороны. Не только эта местность, но и пространство далее к югу было заселено в глубокой древности. Так на берегах реки Тясмина отыскиваются римские монеты; над Бугом и Тясмином встречаются монеты царей Понта, Босфора и города Ольвии[447], что указывает на торговые сношения с этими промышленными центрами берегов Черного моря. Все пространство от реки Тясмина до северных берегов Стугны наполнено могилами, городищами, валами, свидетельствующими о некогда бывшем здесь многочисленном населении[448]. На основании летописного рассказа о расселении славянских племен можно думать, что поляне, жившие на правой стороне Днепра, занимали область и по течению реки Роси; далее к югу их поселения смешивались с дулебскими, так как, надо предполагать, дулебы жили не только по верхнему течению Буга, но и по берегам его притоков, например, Синюхи и Соба; затем вниз по Бугу, Днепру, Днестру шли жилища уличей и тиверцев до берегов Черного моря[449].
Таким образом, население между реками Тясмином[450] и Высью[451] на юг и Стугной на севере принадлежало двум племенам: полянам и дулебам. Еще до эпохи княжеской колонизации, которая началась, по летописи, при Владимире Святом, мы видим там существование городов. Так под 980 г. упоминается город Родня, стоявший на устье Роси[452]. Летопись, говорящая обо всем при случае, не упоминает о других городах в этой местности, но нельзя сомневаться, что они существовали в большом числе. Построение городов Владимиром Святым имело целью не заселение местности по Стугне[453], а ее укрепление; это же стремление нужно видеть и в деятельности Ярослава, поселившего поляков по Роси и строившего здесь города[454]. Хотя таким образом боевая граница и была при нем несколько отодвинута к югу, все-таки население, занимавшее область между Росью и реками Тясмином и Высью, было оставлено беззащитным. Но, надо думать, впоследствии, при последующих князьях, укрепленные пункты явились и здесь. Можно сказать, что берега Тясмина принадлежали Руси. Здесь были в конце XII в. княжеские ловища. Так в 1190 году Святослав Всеволодович и Рюрик Ростиславич заключили мир с половцами и охотились по Тясмину[455]. Есть также некоторое основание предполагать, что в это время границей славянских поселений была река Высь. В том же году половцы делали частые, усиленные нападения на Поросье, но расположились своим станом по берегам реки Выси и отсюда только предпринимали свои экспедиции[456]. Между действительными границами Руси и земли Половецкой всегда оставалась нейтральная полоса. Так на правой стороне Днепра половецкие кочевья начинались лишь за рекой Ивлей. На ее берегу стояла пограничная половецкая стража[457]. Нет никакой возможности в настоящее время сказать, какой реке принадлежало это имя. Из двух летописных известий, приведенных нами, можно только вывести, что Ивля протекала к западу от днепровского луга на три дня пути, следовательно, нейтральная полоса между границами Руси и земли Половецкой была довольно широка. Какие города были построены Владимиром Святым по Стугне, какие Ярославом по Роси, какие укрепления явились в последующее время, нет возможности разграничить вследствие случайности географических известий летописи.
Половецкий шлем. Реконструкция
Можно только говорить о городах этой боевой области, не касаясь вопроса о времени их происхождения. Первая линия укреплений шла по реке Стугне. На левом берегу ее находился главный город всего Поросья – Торческ[458]. С полной вероятностью может быть принято мнение господина Ревякина, что этот город находился у существующего теперь села Старых Безрадич, при западной оконечности которых, на довольно обширной горе, обрывистой со всех сторон, находится древний замок с уцелевшими земляными укреплениями и следами внутри его построек и глубокого колодезя; замок этот окрестными жителями называется