оборонительной борьбы южнорусского населения со степью.
Обратите внимание на территорию, которую занимали кочевники, на их быт, и вы придете к заключению, что борьбы наступательной Русь вести не могла, что все походы в глубь степей были совершенно бесполезны. Разбитые кочевники рассыпаются в разные стороны на необъятном пространстве степей, бегут со своими вежами в глубь их, – преследовать их бесполезно, догнать их нет возможности. «Со славой и честию великой» возвращаются русские ополчения из похода, а кочевники в глубине степей собираются с силами, вновь придвигаются в границам Руси, и их летучие отряды снова грабят, жгут, убивают, уводят в плен. Они сторицей вознаграждали себя за потери, понесенные ими при походе князей.
Трудно сказать, как смотрело население Руси на эти смелые предприятия своих князей. Мы знаем лишь мнение летописцев, но это еще не есть голос народа. Они смотрят на эти походы с религиозной точки зрения, как на подвиги, предпринимаемые во славу Бога для сокрушения врагов его, «поганых». «Вложи Бог в сердце русским князьям мысль благу», – говорит летописец по поводу похода 1103 г. Знаменья небесные предшествуют походам; чудеса Божии способствуют победам князей. Перед походом 1103 г. были знаменья в луне и солнце, а поход 1111 г. был возвещен явлением огненного столпа над Печерским монастырем. Двинулись русские, и вот в главной битве «падаху половци перед полком Володимеровым, невидимо бьеми ангелом, яко се видяху мнози человеци, и главы летяху невидимо стинаеми на землю»… Взятые в плен половцы говорили Руси: «како можем битися с вами? а друзии ездяху верху вас в оружьи светле и страшни, иже помогаху вам?» «Токмо се суть ангели, – объясняет летописец, – от Бога послани помогать хрестьяном»[536]. Как подвиг на пользу христианства рассматривали эти походы и князья с более пылкими, воинственными натурами. «Не дай Бог, – говорит Игорь Святославич, – отказываться от похода на поганых: они нам всем общий враг»[537]. Молодые дружинники, полные отваги, стремились положить свои головы за христиан православных и подбивали князей на смелые предприятия. Напали половцы в 1093 г. на Поросье, и идет совет у князя с дружиной. Говорят князю старшие, опытные дружинники: «Не покушайся на них ударить, ибо у тебя мало сил!» «У меня 8 сот отроков, которые могут стать против них», – отвечает князь. А эти молодые дружинники усиленно подбивают князя: «Пойди, князь!»[538]
Но дорого покупалась слава, к которой стремились южные молодые дружинники. Поэтому иначе смотрят на дело старшие бояре, не всегда одобрявшие, как мы видели, смелые движения князей. Князья других областей не всегда участвуют в походах, стараясь отделаться от них. Мы видели, как относились к ним князья Северской земли. «Не можем своей земли пусты оставити»[539]. Такой факт вовсе не указывает на рознь, на игнорирование интересов всей Руси, а только на сознание бесполезности этих предприятий, которыми не достигалось ничего. Северская земля ведет сама борьбу с кочевниками, двигает колонизацию. Когда Мстислав Владимирович с большими усилиями защищал Переяславль, князья полоцкие не хотели идти к нему на помощь, а напротив, «молвяху Бонякови шелудивому во здоровье»[540]. Смоляне, призванные в 1183 г. на защиту Руси после поражения Игоря Святославича у Дона, остановились у Треполя, собрали вече и отказались идти дальше. «Мы пошли только до Киева, – говорили они, – и если бы здесь была война, мы дрались бы; зачем нам искать неприятеля где-то в другом месте: мы уже утомились»[541].
В этих фактах мы не имеем права видеть какой-то розни. Каждая область со своими собственными князьями во главе была совершенно автономна в своих внутренних распорядках. Князья мирились, воевали, не имея права требовать поддержки у соседних областей. Заключались союзы, ряды, но это уже свободное соглашение, а никак не обязанность. Суздальская земля ведет борьбу с болгарами, Новгород с финскими племенами, Рязань – с кочевниками; и ни одна не получает помощи от других областей. У каждой области были свои враги, и каждой из них предоставлялось вести дело самозащиты. Защищать себя – как бы относилось к внутренним распорядкам. Как другие области боролись со своими врагами, так Чернигов, Киев, Переяславль должны были отстаивать себя от своих врагов-кочевников: это были их внутренние распорядки, их личные интересы, а не интересы всей Руси, а потому Смоленск, Полоцк, Новгород имели право относиться к этому так, как они относились.
Мы знаем семь походов князей в степи. По направлению движения русских ополчений мы можем приблизительно определить цель каждого похода. В 1107 г. русские имели целью, как прямо говорит летопись, отразить Шаруканя и Боняка от границ Переяславского княжества[542]. В 1111 г. князья шли через Сулу, Хорол, Псел, Голтву и Ворсклу. Тогда они зашли очень далеко, к Донцу и Тору, но направление похода указывает, что и теперь цель была та же, что и в 1107 г., – оттеснить врагов от Переяславской области[543]. В 1184 г. Кончак двинулся на Русь с намерением предать все опустошению. Святослав Всеволодович собрал силы соседних князей, двинулся навстречу половцам и разбил Кончака на Хороле[544]. Таким образом, в трех этих случаях князья двигались по одному и тому же направлению. Мы видим, что количество князей, принимавших участие в этих походах, весьма ограниченно. В 1107 г. участвовали: Мономах, Святополк Киевский, Олег Новгород-Северский и дети Мономаха; в 1111 г. мы видим тех же самых; только присоединился Давид Черниговский, зато не было Олега Святославича; в 1184 г. идут Рюрик Киевский, Святослав Черниговский, Владимир Глебович Переяславский и сын Романа Мстислав.
Несколько иначе относятся князья, когда дело идет об общерусских интересах. Такими были интересы торговые. Мы в разных местах уже видели, что торговля с востоком и югом, хотя и затруднилась с занятием степей кочевниками, но не прекращалась. Пути, по которым прибывали купцы с заграничными товарами в Русь и ездили русские торговцы за границу, носили название Греческого, Залозного, Соленого. Они были очень древние, и Мстислав Изяславич называет их путями «дед и отец». Нам не место здесь вдаваться в исследование, по каким направлениям шли они. Видно, что кочевники, затрудняя постоянно торговые сношения Руси, иногда грозили захватить в свои руки эти торговые пути. По этому поводу в 1170 г. Мстиславу Изяславичу пришлось созвать на совет князей. «Братье! – говорил он, – пожальтеси о Русской земли и о своей отцине и дедине, оже несут (половцы) хрестьяны на всяко лето у веже свои, а с нами роту взимаюче, всегда переступаюче; а уже у нас и Гречьский путь изъотимають и Соляный, и Залозный». И князья единодушно согласились принять участие в походе, чтобы «поискати отец своих и дед своих пути и своей чести»[545].
В этом предприятии участвовали князья почти всей Южной Руси. Перечислив тринадцать князей, летопись добавляет: «и инии мнози». Побивши половцев на реке Орели, князья затем вышли к Каневу и дождались «гречников» и «залозников»[546]. Это делалось и раньше. В 1168 г. Ростислав собрал князей, и долго стояли они у Канева, пока не прибыли купцы по греческому и залозному пути. Здесь мы видим всех князей левого берега Днепра[547]. Надо думать, что с такою же целью стояли все лето у Канева в 1192 г. Рюрик и Святослав со всеми своими князьями[548].
Двинувшись с намерением обезопасить на некоторое время торговые пути, русские в 1170 г. спустились по берегу Днепра до Снопорода (Самары) и побили половцев на Орели. Очевидно, такое направление похода имело особое значение. Если нет сомнения, что греческий путь шел Днепром, то Соленый и Залозный где-то у впадения Самары в Днепр отделялись от первого и разветвлялись: один мог идти на восток, другой на юго-восток к Перекопу. В 1103 г. князья двигались по тому же самому направлению.
Они зашли еще южнее, достигли острова Хортицы (Ипат. лет., стр. 183). Можно поэтому предполагать, что целью этого похода было главным образом оттеснить кочевников от пути греческого. В 1187 г. Рюрик и Святослав снова отправились на юг и, как в 1103 г. Мономах, достигли Самары (Ипат. лет., стр. 440). Так что и этот поход, надо думать, был предпринят защиты торговых путей. В этих предприятиях, как мы видели, участвует гораздо больше князей, чем в тех, которые были сделаны в 1107, 1111 и 1185 гг. и именно потому, что здесь имелись ввиду общие интересы для всей земли.
Знаменитый поход Игоря Святославича стоит совершенно отдельно. Это не было предприятие, вызванное общими интересами Руси. Оно не имело целью даже в защиту Русской земли. Оно было результатом отваги молодых северских князей, их стремления «поискати» древнего Тмутораканя, продолжавшего существовать и быть торговым пунктом на Азовском море. Есть основание предполагать, что по Дону также пролегал торговый путь из Руси на юг, в Крым. Большую вероятность имеет предположение господина Малышевского, что сам создатель «Слова» бывал в «Тмуторакани, видел всю важность и богатство этого города и старался, может быть, подбивать князей на смелое предприятие – “поискати” их “дедины”». Таких поджигателей на громкие подвиги должно было быть много. Впереди виделась слава громкая не только на Руси, во и в Европе, манила и возможность возвращения древних северских городов, богатых Корчева и Тмуторака