– Отлично! Проваливайте обе, чтобы духу вашего здесь не было!
– Только сначала мы похороним бедного Деньрожденья, – сказала мама.
– Что еще выдумала? Я не позволю перекапывать газон!
Мама, не обращая на него внимания, принесла из сарая садовую лопату и еще одну, поменьше, – для меня.
– Будем копать здесь. Красавица, иди надень джинсы и переобуйся заодно.
Я ушла переодеваться, все еще всхлипывая, а когда вернулась, увидела, что папа тоже копает, пыхтя и ругаясь. Мама копала изо всех сил, хотя лопата выскальзывала у нее из рук. Мама сняла свои туфли на каблуках, но босой ногой не надавишь на лопату, и она едва ковыряла землю. Я осторожно забрала у нее лопату и стала копать как следует.
Мама выпрямилась. Посмотрела на мертвого Деньрожденья.
– Я сейчас! – И она убежала в дом.
Я не хотела оставаться вдвоем с папой. Он был красный и весь в поту.
– Все ты виновата! – сказал он. – Канючила без конца – кролика тебе подавай! Вот будет тебе наука.
Я молча продолжала копать.
Вернулась мама. В руках она держала наволочку от подушки. С этой наволочкой мама подступилась к Деньрожденью.
– Давай я, – сказал папа.
– Нет, я, – сказала мама.
Когда она коснулась Деньрожденья и испачкала руки в крови, ее вырвало. Но потом она все-таки обернула его наволочкой и подошла к нам.
– Попрощайся с ним, Красавица.
– Прощай, милый мой Деньрожденья, – сказала я, дотронувшись до наволочки.
Я чувствовала сквозь ткань застывшее, неподвижное тельце. Мама позволила мне самой уложить его в ямку, и мы начали засыпать Деньрожденья землей.
– Черт возьми, давайте я! – заорал папа. – Нужно ровно утрамбовать, чтобы потом аккуратно закрыть дерном.
– Хорошо, Джерри, – сказала мама.
Она за руку увела меня в дом.
– Красавица, собирай чемодан. Три или четыре комплекта одежды, немножко самых любимых вещей, все, что нужно для умывания, пижаму… Как будто мы едем в отпуск.
– Так мы правда уходим? – спросила я.
– Да, – ответила мама. – Или ты хочешь остаться?
– Нет! Я с тобой!
– Тогда давай быстрее!
Я отложила новое серое платье, еще одни джинсы, джинсовую юбку, три футболки и теплый джемпер. Еще взяла подаренный набор фломастеров, альбом, папку с рисунками про Сэма и Лили, новый диск с «Крольчатником» и «Маленькую принцессу». Я хватала вещи одну за другой и пихала их в чемодан, а гигантский розовый кролик глупо улыбался в углу.
– Готова, маленькая? – спросила мама.
У нее вещи тоже уже были уложены. Она отнесла оба чемодана в свою машину.
– Мам, поедем скорее, пока папа не вернулся!
– Нет, – сказала мама. – Надо попрощаться как следует.
Мы стояли в прихожей и дрожали. Наконец папа пришел из сада с ботинками в руках.
– Что это вы тут затаились? Обувь снимите, не то весь ковер перепачкаете.
– Джерри, мы уезжаем. Я тебе потом позвоню, конечно. Ты же, наверное, захочешь видеться с Красавицей.
– Что? Всерьез, что ли, собралась? – изумился папа. – Из-за того, что я выпустил несчастного кролика?
– Из-за всякого разного, – сказала мама.
– Слушай, мне это уже надоело! Имей в виду – если сейчас уйдешь, обратно дороги не будет, понятно? И ты очень сильно ошибаешься, если рассчитываешь, что я тебе выделю отдельный «Счастливый дом». Я на тебя в суд подам за то, что сбежала из семьи! Ни пенни от меня не получишь! Да все равно у меня денег не останется, если делу о взятке дадут ход. Может, еще и в тюрьму загремлю.
– Меня это не волнует, – сказала мама. – Не беспокойся, я лучше буду жить в хлеву, чем в твоем «Счастливом доме». Прощай.
– Прощай, папа, – прошептала я.
Мы вышли за порог. Папа ошарашенно смотрел нам вслед.
Глава 13
Мама завела мотор, и мы отправились в путь.
Я спросила:
– Мам, а куда мы едем?
Она сначала не ответила. Я подумала – не хочет отвлекаться от дороги, но тут мама неуверенно засмеялась.
– Я не знаю!
– Ой, – сказала я.
Мы ехали дальше. Я задумалась, кусая губы.
– Может, к бабушке, к твоей маме?
– Нет, – сказала мама. – Нельзя, если она все с тем же человеком. Я из-за него в шестнадцать лет ушла из дома. А мама, по-моему, не особенно огорчилась. Она не встретит меня с распростертыми объятиями.
– А, ну тогда не надо, – быстро сказала я, потому что мама уже чуть не плакала.
Другая моя бабушка умерла, и больше никаких родственников не было.
А друзей? Я сразу подумала о своей лучшей подруге Роне.
– Поедем к Маршаллам!
– Кто это?
– Семья Роны.
– Ах, Красавица, мы с ними и незнакомы почти. Я даже не знаю, как маму Роны зовут. Мы всего один раз в жизни виделись и двух слов друг другу не сказали. Нельзя вот так взять и явиться к ним ни с того ни с сего.
– Я знаю Рону, – упрямо сказала я. – А ее родители очень добрые и ко мне хорошо относятся. Ты им тоже наверняка понравишься.
– Нет, – сказала мама. – Пойми, мы не можем у них поселиться. Это же не один раз переночевать. Это насовсем. Если мы, конечно, захотим, чтобы так было. – Мама еще больше сбавила скорость. – Можно вернуться.
Тут и я чуть не заплакала. Очень страшно принимать решения. Обычно папа нам говорил, что надо делать. Вернуться? Если мы встанем на колени и тысячу раз попросим прощения, папа нас примет обратно. Протянет навстречу руки. Только я вдруг вспомнила, как он этими руками швырнул на пол печенье, которое мама с такой любовью испекла. Представила, как эти руки открыли кроличью клетку и вытолкнули Деньрожденья в сад.
Я сказала:
– Мы не вернемся! Только вперед!
– Правильно! – сказала мама, сжав мою ладонь. – Две девчонки путешествуют по свету!
– Мы умчимся в закат, – подхватила я. – Будем ехать и ехать, а потом…
Я замолчала. Мы обе молчали. Я вдохнула поглубже.
– Наверное, можно и в машине спать.
– Ах, Красавица, солнышко ты мое! Нет, в машине мы спать не будем. Тебе нужна крыша над головой. Продам еще драгоценности. Надо только пережить сегодняшнюю ночь и воскресенье. Но ты не бойся, я что-нибудь придумаю.
Мама смотрела прямо вперед и так сжимала руль, что кожа на костяшках пальцев натянулась, как будто вот-вот лопнет.
– Как там в этой песенке – «Не парься, будь счастлив»? – И мама запела.
Она плохо помнила слова, поэтому повторяла одну и ту же строчку снова и снова.
А я смотрела в окно. Удивительно – в городе все осталось таким же, как и всегда. Улицы, магазины, рестораны… Район, застроенный «Счастливыми домами».
– Мам, я знаю, куда можно поехать! К тете Авриль!
Мама снова сбросила скорость.
– Она ведь бывшая папина жена…
– Ты теперь тоже его бывшая жена. Тетя Авриль добрая и нас любит. Она мне прислала такие замечательные фломастеры! Поедем к ней! Она живет в коттеджном поселке «Фруктовый сад» – вон там, смотри!
– Ну, можно попробовать, – сказала мама с сомнением.
Она развернула машину, и мы поехали в обратную сторону.
– Ты уверена, что нам сюда? Этих поселков со «Счастливыми домами» так много, – вздохнула мама.
– Она живет на Вишневой улице, дом номер семь. Я знаю, я ей письма писала с благодарностью. Вот Лимонная аллея, вот Виноградный проезд…
– Сплошь фруктовые названия… Интересно, что еще твой папа придумал? Как ты думаешь, у них есть Яблочный переулок?
– Или Банановый тупик? Или Крыжовенный проспект?
Мы начали истерически хихикать.
– Ой, смотри, Вишневая улица! – крикнула я.
– Молодец, Красавица!
Мама остановила машину возле дома номер 7. Домик был раза в два меньше нашего – базовая модель «Счастливого дома», с узеньким газончиком под окнами. Но тетя Авриль пустила по стене вьющиеся растения – роскошные клематисы и глициния смягчали ярко-красный кирпичный фон. В палисаднике она развела герань и анютины глазки, а над синей входной дверью висела корзина розовых петуний. На коврике у двери была надпись: «Добро пожаловать». Мы очень надеялись, что тетя Авриль скажет нам то же самое.
– Ну – на старт, внимание, марш! – сказала мама.
Она достала из сумочки зеркальце.
– Боже, какая я страшная!
– Что ты, мам, ты очень красивая! Давай, пошли!
Мы вылезли из машины и поднялись на крыльцо, держась за руки. Я нажала кнопку звонка. Мы ждали, ждали, и наконец дверь открылась. Тетя Авриль удивленно уставилась на нас. Она выглядела старше, чем я помнила, и гораздо полнее. Волосы у нее были ярко-желтого цвета.
– Боже мой! Диллис и Красавица! А где Джерри?
Мы с мамой переглянулись.
Тетя Авриль прижала ко рту ладонь, смазав ярко-красную помаду.
– Господи, он что, умер?
– Нет-нет, – сказала мама. – Он здоров. Просто… Авриль, можно мы войдем?
– Да, конечно, только я собиралась через полчасика уехать. Ничего, чаю попить успеем. Заходите.
Мы с мамой машинально разулись у порога. Тетя Авриль, оставшись в туфлях на высоком каблуке, засмеялась.
– Вижу, Джерри вас выдрессировал! Проходите в гостиную.
В небольшой гостиной было тепло и уютно – темно-красный ковер, черный кожаный диван и мохнатые подушки на нем, розовые, как петунии. В углу дивана живописно свернулась большая белая кошка.
– У вас кошка! – обрадовалась я.
– Это моя Неженка. Подтолкни ее, она подвинется, – сказала тетя Авриль. – Боже мой, Красавица, совсем взрослая! Ну конечно, у тебя же сегодня день рождения? Поздравляю!
– Спасибо большое за фломастеры, тетя Авриль, мне как раз такие хотелось!
Я устроилась рядом с Неженкой и осторожно погладила мягкий мех. Кошка вздохнула. Бок у нее чуть-чуть вздрагивал.
– Диллис, ты ее хорошо воспитала, – сказала тетя Авриль.
– Ах, она не из вежливости. Красавица обожает рисовать. И у нее потрясающе получается! Да она вообще талантливая, не то что я, – сказала мама.
– И не то что Джерри! – усмехнулась Авриль. – То есть ума ему не занимать, конечно, кусок мимо рта не пронесет. Пойду приготовлю чай… Диллис, а может, чего-нибудь покрепче? Кажется, тебе не повредит слегка взбодриться. Давай по капельке джина?