Натт никогда не прыгала одна так высоко. Она и первый-то раз слеветировала в обнимку с Фирсом. Стихии были неподвластны некромантке. Воздух не будет послушно поддерживать ее на волнах. Натт еще пожалеет о том, что собирается сделать, а Синд непременно накричит на нее, когда узнает. Только проклятая метка уверяла в правильности решения и неустанно подзадоривала. Мёрке поддалась и открыла разлом. Дюжина демонических баллтрэ ворвались в пространство и окружили некромантку черной тучей. Они легко подхватили Натт и осторожно спустили к маленькой повозке с запряженным Бьелке и красавцем буланой масти. Янта зачарованно смотрела на жуткое и одновременно завораживающее зрелище. На границе сознания Мёрке мелькнул уже знакомый доппельгангер. Двойник громко рассмеялся и демонстративно схватился за живот.
— Больше глупостей. Больше боли, моя милая, — потусторонняя Натт улыбалась, и ее рот ощетинился мелкими и острыми иглами зубов. — Скоро ты будешь моей, и никто тебя не спасет. Разве что удар брайтера. Но мы ведь обе знаем, что Синд лукавил. Он никогда тебя не убьет. Глупые, глупые смертные.
Мёрке выдержала взгляд личного демона и мысленно отбросила его обратно во тьму. Злость к стихийнику придавала сил. Жаль, что это обманчивые чувства, на них далеко не уедешь — свихнешься и стремительно потонешь во мраке.
Баллтрэ хлопали за спиной перепончатыми крыльями, придавая парящей некромантке древний мистический образ падшего ангела.
Мёрке грациозно приземлилась и вновь открыла разлом, отпуская летучих мышей обратно.
Янта восхищенно аплодировала, а вот маленькая банши совершенно не разделяла ее радости и хмуро взирала на некромантку.
— Это просто… даже слов нет. Как много баллтрэ! В такие моменты начинаю думать, что и стихийников с их абсолютной властью над элементалями можно утереть. — Янта с благоговением следила за ускользающим магическим следом от портала.
— Да уж, — недовольно хмыкнула Мьюл. — Мы едем или нет?
— Конечно. А чей это красавец? — Мёрке кивнула на впряженного в ее повозку скакуна.
— Новенького из Форкентурма[21]. Аспирант, сегодня утром приехал, — быстро проговорила лаборантка и густо покраснела.
— Да, госпожа Мёрке, у вас появится собственный аспирант. Гостклиф его выписал в Тэнгляйх. Правда, пообещал сам с ним заниматься, пока вы загружены, — пояснила банши, забираясь в повозку.
— Чур, я правлю, — подсуетилась Янта.
Мёрке не стала возражать и уселась рядом с Мьюл, которая все еще недовольно поглядывала на преподавательницу.
— А зачем декану Анду аспирант? Лишней работы захотел? — поинтересовалась Натт, любуясь темно-буланым дредхостом.
— Скорее наоборот. — Колеса шуршали по дороге, и Янта старалась говорить громче. — Он на него часть работы с первогодками переложит. Роннд очень талантливый некромант.
— Это видно по его творению. Как вы упросили его дать нам скакуна?
— Ха, это очень интересная история, — неожиданно рассмеялась Мьюл, — и очень романтичная. Правда, Янта?
— О, боги! Ты не посмеешь! — взмолилась лаборантка, не отрываясь от дороги.
Они уже мчались по тракту, и от скорости начинало свистеть в ушах.
— Хорошо-хорошо. В двух словах. Это плата за то, что Янта пойдет с ним на осенний карнавал. Запала ему в душу наша пышка, — не унималась Мьюл, глядя на красные уши подруги.
— А может, мне рассказать, как ты позвала господина инквизитора? — отомстила Янта.
— И что? Это ни для кого не секрет. — Мьюл совершенно не выглядела смущенной.
— Ты пригласила Синда? — Мёрке удивилась смелости банши. — И что он?
— Ничего. Отшутился. Но на большее я и не рассчитывала, — бывшая демоница пожала плечами. — Ладно, а теперь серьезно, — строго сказала банши и вновь одарила некромантку недовольным взглядом. — Какого дьявола ты творишь?
— О чем ты? — Мёрке делала вид, что не понимает, чем вызван гнев студентки.
— О твоем представлении: баллтрэ, разлом. Ты с ума сошла? — прошептала Мьюл, посматривая на лаборантку, увлеченную дорогой.
— Захотелось немного развеяться, как ты и сказала, — парировала Натт.
— Серьезно? В то время, когда твой демон может в любой момент нанести удар, ты открываешь порталы? Забыла, что из них может высвободиться? Или случившегося со мной тебе мало? — Мьюл сжала кулачки.
— Я контролировала разлом, — жестко отрезала Натт.
— С тобой бесполезно разговаривать. Ради чего ты так рисковала? Куда торопилась? Лучше отвечай, или по приезде Синд сразу же обо всем узнает, — пригрозила банши.
Мёрке снова почувствовала тупую боль в груди, а перед глазами крутилась неприятная сцена у лестницы. Она произнесла только одно слово:
— Фирс…
— Неужели отказался быть твоим якорем? — нахмурилась Мьюл.
— Мы не разговаривали…
— А что тогда?
Слова полились сами собой. Натт в красках рассказала, как стихийник обнимался с практиканткой и целовал ее. Описала их надменные и насмешливые взгляды. Даже не умолчала о разросшейся метке.
— Вот же малолетний идиот! Ну а ты-то сама хороша! Все же белыми нитками шито, — Мьюл закатила глаза.
— А если нет? — тихо спросила Мёрке.
— Да ты ревнуешь, — прыснула Мьюл.
— Я не знаю. Все сложно. — Натт схватилась за голову.
— Из-за Форсворда? Он уже взрослый мальчик и поймет твой выбор, — предположила банши.
— Не уверена, что дело в нем. С Синдом мы друзья. Я просто не хочу делать из Хассела якорь, он слишком юн и глуп. И я злюсь, потому что сначала он признается в любви, а через несколько дней… — Мёрке вновь помрачнела.
— Во-первых, Фирс твой ровесник. Во-вторых, это ему решать, быть якорем или нет. В-третьих, ты ему сама отказала. Чего же ты ждала? — удивилась банши.
— Явно не этого. Сама виновата. Как же все непросто, — простонала Натт.
— Посмотри на меня и расслабься, — хмыкнула Мьюл. — Мало того что я — коротышка тринадцати лет, так я еще и обмочилась при инквизиторе. Вот тут шансов на романтику совсем нет.
— Синд поставил на тебя печать и дал свое родовое имя.
— Ага, как и своему брайтеру. И фамилия у его семьи другая на самом деле. Форсвордс! Они от него еще в раннем детстве дистанцировались таким образом. Потомственные стихийники, чтоб их! Плюс он до сих пор сходит по тебе с ума… А это не демонстративные обжимания в коридорах. Скажи Фирсу заветные три слова, и он снова прыгнет с башни ради тебя, — подмигнула Мьюл.
— Это какие же слова? «Хватит меня бесить?» — девушки весело рассмеялись.
На полпути к Рискланду пошел дождь. Мёрке активировала кристаллы дредхостов, и тела лошадей покрыло легким защитным ореолом. Янта укуталась в плащ и уже пожалела о своей инициативе, но виду не показывала и упрямо следила за дорогой. Дождем смывало пыль и грустные мысли. Некромантка твердо решила взять себя в руки и признаться стихийнику уж если не в любви, то в том хаосе, что творился в ее голове. Может, им удастся разобраться в этом вместе. Мёрке вспомнила свой последний осенний карнавал в Тэнгляйхе и стихийника, который внезапно пригласил ее на танец в надежде, что она его не узнает. Все время она была начеку, ожидая подвоха или жестокой шутки. Но этого не случилось. Он лишь поклонился Натт на прощание, очень долго не выпуская ее руку из своей. Мёрке хорошо запомнила этот момент и грустные светло-карие глаза в прорезях маски. Только сейчас она начинала понимать значение его поступков и слов. Она была готова отступиться после первой же трудности, вставшей у нее на пути, в то время как Фирс ждал и ревновал годами.
Девушки подъезжали к развилке. Дредхосты внезапно сбавили скорость и начали двигаться с явным усилием, словно превозмогая невидимый барьер, пока, наконец, не замерли. А еще через секунду синхронно рухнули наземь, увлекая за собой повозку. Янта кубарем выкатилась вслед за лошадьми в грязь, а Мёрке и Мьюл больно ударились о деревянный пол фургончика. Некромантка почувствовала неприятное жжение на покрытой метками ноге. Нет. Нет. Только не сейчас!
Сквозь завесу дождя неровным строем вышагивали облезлые трупы похороненных на перекресте негодяев — все разной степени разложения. Они неумолимо приближались к испуганным девушкам. Ногу лаборантки вывернуло под неестественным углом. Она попыталась привстать, но тут же рухнула обратно в грязь, издав полный боли и страха стон.
— Минус одна, — прошептал в голове мерзкий голосок зубастого двойника. — Что будешь делать, Натт Мёрке? Как ты справишься без своего братца?
Некромантка с неподдельным ужасом осознала, что ремень вместе с гравштайном, жезлом и сферами она оставила в комнате. Демон и не думал сдаваться. Он следил, выжидал и напал в самый подходящий момент.
— Поиграем? — голос доппельгангера изменился и превратился в детский.
Мертвецы тем временем сжимали их в кольцо. Мьюл дрожала, цеплялась за плащ преподавательницы, и напевала колыбельную банши:
Спи, страданием объят.
Точит душу сильный яд.
Закрывай глаза рукой,
Слезы катятся рекой,
Дрему ты не отгоняй.
Спи, несчастный, засыпай.
Но у человеческой девочки больше не было прежней демонической власти. Янта вовсе потеряла сознание от боли. А Мёрке тщетно хватала рукой воздух на месте крепления кинжала.
— Спи, несчастный, засыпай, — передразнил невидимый ребенок, и нежить двинулась в атаку.
Мёрке бросила сознание глубоко в недра земли в поисках силы. Где-то в толщах почвы старые, перемолотые в муку кости ответили на призыв и поделились с некроманткой крупицами энергии. Однако ее хватило, только чтобы замедлить мертвецов. Густой туман, поднимавшийся от самой земли, тормозил нежить, давая возможность продумать дальнейший план действий. Тучную лаборантку девушкам не утащить — дредхосты объяты магическим дурманом. От Мьюл толку мало: инквизитор запретил ей пользоваться магическими артефактами до начала учебного года. Банши потянулась дрожащей рукой в карман, достала зеркальце с красивой гравировкой в виде солнца и позвала Форсворда: