– Ну дай кекса! Ну почему она мне не дает? – обращается мальчик ко мне и вдруг задает потрясающий по своей логике вопрос: – Зачем же я тогда прошу, если мне не дают? А?
Проходим мимо милиционера, Матвей намеревается выстрелить в него из игрушечного своего пистолетика, но – побаивается:
– А что будет, если я выстрелю в него?
– Не советую.
– А что будет?
– Милиционер может не разобраться, какой у тебя пистолет, быстро выхватить свой из кобуры и выстрелить. Он же обучен сразу стрелять, если у кого-нибудь пистолет.
Но это я глупость сказал. Совершенно не умею разговаривать с маленькими детьми.
Матвей пожал плечами и посмотрел на милиционера несколько свысока:
– Ну он же видит, что я ребенок.
Однако все-таки воздержался от вооруженного нападения на милиционера. Обстрелял меня – это безопаснее.
– Ты убит! Падай!
Падать в грязный снег мне лень. Я слегка дрогнул в коленках и быстро согласился:
– Убит, убит! Я на том свете!
Неосторожное заявление. «Тот свет» чрезвычайно заинтересовал Матвея:
– А где тот свет? – Видя, что я затрудняюсь с ответом, Матвей благородно поспешил мне на помощь: – Тот свет – на планетах? Да? А сколько всего планет?
Я начал перечислять в беспорядке: Марс, Венера, Юпитер… Одной недосчитался. Вдруг вспомнил: Земля! Земля ведь тоже планета.
Но это Матвею не понравилось. Он с укоризной посмотрел на меня и прочитал следующую лекцию по космогонии:
– Земля не может быть планетой. Земля же внизу, вот. – Он топнул валенком. – Копай, копай туда вниз, там будет только песок, и больше ничего. Песок, песок, ну разная там глина, и все, – повторил он с величайшим убеждением.
Что делать? Рассказывать о планете Земля? Я уклонился. Я подумал: у мальчика есть твердое, законченное представление, по-своему логичное. Важно, что ему это подходит. Придет время, и он узнает про Землю вместе с другими научными фактами, в системе. Если я ему сейчас попытаюсь объяснить вращение Земли (о котором я и сам знаю лишь из книг), то я запутаю его. У него будет знание понаслышке. Пожалею-ка я ум ребенка!
Природы глас предупреждая,
Мы только счастию вредим…
И я перевел разговор на другую тему. Я скрыл истину, но, думаю, против правды я не пошел. Ведь, кроме истины о планетах, есть правда отношений между нами, есть логика спора, умение обсуждать вопрос и признавать убеждения другого… Правильное представление о космосе придет к Матвею рано или поздно, но представление о человеческом микрокосмосе важно создавать сейчас, пока мальчику семь лет. Планеты планетами, но важно, что мир устроен вот как: в нем можно спорить даже со старшими, если ты споришь, убеждаешь, а не капризно твердишь свое. Земля ведь действительно – копай, копай, и что там? Песок и песок. Разве не так? Разве не убедительно?
Да, в мире много дурного, это правда. Когда ребята подрастут, полезно, на мой взгляд, сообщить им правду о капканах.
Мы внушаем детям, что человек все может, что человек всегда побеждает и должен побеждать, что отступаться стыдно, что отходить в сторону – трусость.
Все это правильно. А также и неправильно.
Читаю в книжке для подростков: мальчик ходит в гости к девочке, а во дворе ее – шайка хулиганов, жестоких и циничных. Они избивают мальчика до полусмерти, и вновь избивают и грозят убить, и, по всему видно, способны убить. Реальный мальчик выбирал бы, что ему делать. Литературный мальчик идет на смерть, и автор как бы провоцирует юного читателя – давай! Главное в жизни – не отступать! И вот реальный мальчик, начитавшись подобных книг, испытывает ужасные угрызения совести, мучится душой, а иногда и гибнет. Ему кажется, будто в одиночку воевать с бандой – это его моральный долг.
Вот это и есть капкан. На пути каждого человека расставлены такие капканы – из них нет выхода. Бандиты, компания хулиганов, с которой связался, несчастная любовь, вдруг подступившее чувство одиночества и неверия в себя, нечаянно совершенный нечестный поступок – все это капканы, капканы и ловушки. Неверно, что не бывает безвыходных положений, они есть, и надо учить детей хоть в какой-то степени справляться с ними. Они должны уметь отступать, должны понимать, что мир не поддается любым, даже самым мощным усилиям отдельно взятого человека, что некоторые капканы имеют социальную основу – их не уберешь с дороги личным сопротивлением, что можно и нужно пытаться, но нельзя поддаваться унынию и отчаянию в случае поражения, что поражение – тоже часть нашей жизни.
«В жизни как на войне, – говорю я иным мальчишкам, – а на войне иногда отступают. Борись, борись до конца, не сдавайся, но когда видишь, что выхода нет, отчетливо сознавай это и все-таки не теряй веры в добро, правду и справедливость».
Ум ребенка развивается в действии, а действие для ума лишь там, где выбор: в чем же правда? Что правильно?
В мире постоянно сталкиваются противоположные мнения, взгляды и оценки. А мы исповедуем школьное правило «единых требований», добиваемся, чтобы родители обращались к детям с такими же требованиями, как и педагоги в школе. Но зачем? Мир-то не единообразен в своих требованиях и оценках. «Ты почему пошел на тот пустырь? Сколько я тебе говорила!» – сердится мама. «А меня Колька позвал!» – «Колька? А у тебя своя голова на плечах есть?»
То-то и оно. Чтобы была своя голова на плечах, нужен и Колька, который соблазняет сомнительными предприятиями…
Мир многообразен, внушаем мы ребенку, но тем не менее помни:
все на свете или честно, или нечестно;
все на свете или добро, или зло;
все на свете или красиво, или некрасиво.
И не путай! И не ищи середины! Выбирай честное, доброе и красивое.
Ведь представление детей о мире складывается не столько от наших разговоров о нем, сколько из тех реальных выборов, которые делает сам ребенок.
Психолог Лоренс Колберг выделил несколько уровней морального сознания у ребенка, подростка и юноши, несколько уровней обращения со своей совестью.
Первая стадия – ориентация на наказание и награду. Если ребенку удается избежать наказания, это ценно для него само по себе. Нетрудно заметить, что многие люди на всю жизнь остаются на этом первом, низшем уровне морального развития. И мы, применяя политику кнута и пряника, закрепляем этот слабейший способ обращения с совестью.
Вторая стадия – человеческие отношения рассматриваются так, как обмен товарами на рынке: ты испачкал мою тетрадку, я порву твою.
Третья стадия – ориентация на хорошего мальчика, хорошую девочку. Ребенок на этой стадии убежден, что хорошее поведение приятно людям.
Четвертая стадия – уважение к законам, к порядку, к авторитету, к правилу. Человек поддерживает установившийся социальный порядок, правилом поведения считает выполнение своих обязанностей. Кажется, что это высшая ступень морального развития; но нет, есть еще и пятая стадия, и шестая.
Пятая стадия – человек стремится понять законы как условия общественной жизни, критически изучить их.
Шестая стадия – человек ориентируется на универсальные этические принципы, самостоятельно выбирает их, стремится найти общие принципы справедливости. Другими словами, он стремится жить по правде.
В идеале ребенок, как и любой человек, должен поступать, подчиняясь только одному судье – своей собственной совести.
Это, а не что-нибудь другое называется умом и самостоятельностью. Но ребенок – всего лишь ребенок, он не может перейти сразу на высшие стадии сознания, его ум и совесть не готовы сделать это. Поэтому бранить ребенка за то, что он несамостоятелен во взглядах и поступках, – занятие такое же нелепое, как если бы мы ругали первоклассника за то, что он не десятиклассник.
Что у каждого человека есть представление о мире, это очевидно. Но подлинным открытием, одним из самых крупных гуманитарных открытий ХХ века было «представление о себе», «я-концепция». Тысячи исследований проведены, тысячи книг написаны!
Представление о себе – это не самооценка, не самоуважение, не самоанализ, это именно представление, другого слова не скажешь. Представление, внутренний образ самого себя. Я-образ. Наше внутреннее нравственное лицо, в которое мы иногда и не вдумываемся, и не всматриваемся – ведь не всякий же любит смотреться в зеркало. Но свое лицо чувствует каждый.
Человек редко спрашивает себя, какой он; но он всегда знает, чувствует, представляет себе – себя. Мальчик по имени Коля Петров не думает про себя: «Я честный и добрый человек». Но Коля Петров чувствует себя честным и добрым человеком – и он действительно стремится быть добрым и честным. Он страдает, когда ему это не удается.
Обратное: если некто ворует и пьет и знает про себя, что он вор и пьяница, если таково его представление о себе, – ему с трудом помогут тюрьма и клиника, пока не переменится каким-то образом его представление о себе: «Воровать я не могу. Я не вор».
Прежде думали, будто человек не вор, потому что он не ворует. На самом деле он не ворует потому, что он знает о себе: он не вор. Это тонкое, не сразу понятное различение приводит к очень важным педагогическим последствиям.
Ведь если человеку, подобно гоголевскому чиновнику, представляется, будто он испанский король, то он и ведет себя соответственно: не встает перед директором департамента («…Чтобы я встал перед ним – никогда!») и расписывается на важной бумаге «Фердинанд VIII». Попробуйте заставить дрожащего чиновника не вставать перед начальством – нет такой возможности, кроме одной: внушить ему, что он выше своего начальника. Чтобы он сам в это верил.
Психолог пишет: «Если человек считает себя очень сильным, он принимает такие вызовы, которых охотно избегают другие… Напротив, человек, который считает себя слабым, болезненным, повышенно чувствителен к усталости… Если с человеком обращаются как с нижестоящим, он часто приходит к представлению о себе как о низшем существе, и его поведение может стать инфантильным… Все, что делает или не делает человек, в очень большой степени обусловлено его концепцией самого себя… Вот несколько строк из книги Т.Шибутани «Социальная психология»: «Сознательное поведение является не столько проявлением того, каков человек на самом деле, сколько результатом представлений человека о самом себе…»