Шум все нарастал.
Что-то рявкнуло над самой головой. В лицо толкнула горячая волна. Снова падая в снег, Касеев перевернулся на спину и увидел, как длинные огненные языки вырываются из огнеблока на крыше автобуса.
– Автобус открыл огонь! – засмеялся Младший.– Полковник в шоке вместе со всеми. Смотри, не хуже, чем в Мексике. И отставание от графика всего в десять минут. Пусть кто-нибудь усомнится в синхронности. Пусть попробуют! А если одновременно – значит, по одной причине. Жаль, что нельзя в подробностях посмотреть все одновременно. Придется отсматривать записи, а ведь прямая трансляция куда интереснее... Куда интреснее... Что скажешь?
Младший посмотрел на кадропроекцию Старшего. Тот читал книгу.
– Тебе что – совсем неинтересно?
– Что? Это? – не отрываясь от книги, спросил Старший.– О Мексике мы с тобой знали давно. Сценарий российских приключений писал я. Не думаю, что исполнение будет смешнее, чем идея. А ты – смотри, развлекайся. Ты ведь тоже приобщился к историческим свершениям...
– Сволочь ты все-таки,– сказал Младший.– Старая сволочь.
– Ты сейчас хотел меня удивить или сообщить что-то новенькое? – осведомился Старший.– На тебя производит большее впечатление моя ирония, чем гибель сержанта Родригеса? Или кто там погиб в Мексике первым?
Тут Старший был неправ. Не в Мексике, а в Техасе, не сержант, а рядовой, не Родригес, а Санчес.
И убили его не Братья. Пуля вылетела из автоматической винтовки рядового Мартинеса, пробила навылет каску и голову рядового Санчеса. В этом смысле бедняге Санчесу повезло. Сенсор у него размещался на каске и запечатлел ту самую первую пулю, возникновение обоих отверстий в реальном времени, брызги крови...
Этот кадр был просмотрен пятьюстами миллионами пользователей Сети, что сделало родственников Санчеса обеспеченными людьми.
Все, что происходило потом, происходило на слишком большом пространстве со слишком большим количеством людей и машин, а потому уже не могло к каждому конкретному кадру привлечь такое массовое внимание.
Рядовой Мартинес спал. Потом вдруг проснулся, вылез из спального мешка, но обуваться не стал. Взял винтовку, подошел к выходу из палатки, чуть отодвинул в сторону полог, прицелился и выстрелил.
Рядовой Санчес, стоявший на посту, рухнул с простреленной головой. Рядовой Мартинес попытался снова лечь спать, но на него набросились сослуживцы. Мартинес не отбивался.
Без сопротивления отдал винтовку и попытался сесть прямо на холодный песок. Его подняли и зачем-то потащили к телу часового.
Мартинесу это было неинтересно, но возражать он не стал.
Что-то кричали вокруг него, спрашивали. Зачем?.. Сволочь!.. Как мог?.. Да я тебя!..
Мартинес сел рядом с убитым.
В суете никто не заметил, как развернулась башня на БТРе, стоявшем поодаль. Автоматическая пушка в двадцать миллиметров пристально посмотрела на столпившихся людей, словно выбирая кого-то, потом решила не заниматься ерундой.
Расстояние – тридцать метров. Калибр – чуть больше двадцати миллиметров. И полсотни человек. Некоторые из них были в полукирасах, некоторые – только в форме, но для пушки это было все равно.
Пушкам нравится стрелять. И не исключено, что пушка даже испытала удовольствие, близкое к оргазму, когда выпустила первую очередь.
Лейтенант, нажавший на спуск, не испытал ровным счетом ничего. Он сделал то, что должен был сделать.
Тысяча выстрелов в минуту.
Нет, все не погибли. После первой очереди, когда в стороны полетели осколки и ошметки, люди бросились в разные стороны, вжимаясь в песок, прячась за машины и ящики.
Ствол пушки двигался справа налево, ни на ком особо не задерживаясь. Снаряды перемешивали тела с песком, камнями, металлом и смертью, полыхнул грузовик, взорвалась цистерна автозаправщика, и все вокруг стало видно, как днем.
Потом пушка замолчала – закончились снаряды. Лейтенант открыл верхний люк, выбрался на крышу бэтээра, помочился и попытался закурить.
Его сбили выстрелом на землю и разорвали в клочья те, кто уцелел на промежуточной базе снабжения.
Автозаправщик как раз догорел, когда рвануло севернее.
Беспилотный самолет пролетел над самой вершиной холма, заложил вираж вправо, развернулся и снова прошел над холмом.
Оператор за двадцать километров от него не поверил своим глазам и решил проверить.
Потом окликнул дежурного офицера. Тот мельком глянул на монитор, выругался и приказал разбудить командира.
Оператор тем временем поднял аппарат выше, до семисот метров.
Это были Корабли. Ошибиться было невозможно, за последние десять лет их изображение видел каждый. А перед самым началом операции «Санта-Ана» все получили фотографии Кораблей и инструкции на случай встречи с ними.
В общем, ситуация была штатной. Если бы не одно обстоятельство.
Кораблей было много. Слишком много.
Стометровые туши... сотни стометровых туш... тысячи лежали в громадных воронках до самого горизонта. И даже за ним.
Оператор поднимал беспилотный аппарат все выше, в надежде, что вот сейчас, еще через десяток метров, станет видно, что ряды Кораблей заканчиваются, что их можно пересчитать... Но они все тянулись и тянулись.
А беспилотный аппарат все летел над ними и летел.
Работала камера ночного видения, и мир выглядел как смесь черного и зеленого.
Оператору захотелось встать и уйти. Зрелище бесконечных рядов Кораблей испугало его. Спазм сдавил желудок.
Что-то было противоестественное в этих зеленых личинках неизвестного насекомого. Казалось, что вот сейчас, через секунду-две по гладким бокам Кораблей пробегут трещины, хлынет отвратительная вязкая жидкость и появится месиво дрожащих щупалец-клешней-усиков-лапок... И выползет нечто ужасное и смертельно опасное.
Оператор вцепился побелевшими пальцами в край пульта. Остаться на месте. Он должен. Он обязан. Чудовища там, за несколько десятков километров. А начальство – тут. И не сносить оператору головы, если оставит он свое место...
Хотя, в общем, опасения оператора уже были неважны. Ничего для него не изменилось бы, останься он в кресле или пойдя к выходу из фургона. Стопятимиллиметровый снаряд уже покинул ствол танковой пушки, торопливо преодолел пятьдесят метров и взорвался, разбрасывая в стороны куски фургона управления и тела оператора.
Танк выстрелил снова. И снова. И снова.
Людям следовало разбегаться или попытаться уничтожить танк, но вместо этого они принялись убивать друг друга.
В палатках шла поножовщина. Солдаты не успели добраться до оружия и теперь лихорадочно старались отправить друг друга на тот свет подручными средствами и просто голыми руками.
Вертолет огневой поддержки вдруг сменил маршрут патрулирования, вернулся к лагерю и открыл огонь из автоматической пушки.
Начали рваться боеприпасы в машинах, бензобаки выбрасывали в воздух длинные языки пламени, бочки с горючим взлетали, словно ракеты, будто пытались вырваться из разверзшегося ада, но, схваченные огненными щупальцами, падали назад.
Пользователям Сети было на что посмотреть.
Танк медленно перебирается через раздавленный «хаммер», а сержант стоит перед ним и пулю за пулей разряжает пистолет в лобовую броню.
Танк приближается, а сержант стоит неподвижно. Сенсор кадроприемника на груди сержанта. Качество картинки потрясающее – огонь отражается в широко открытых глазах сержанта, броня танка, покрытая капельками растаявшего инея, в которых тоже дрожат отраженные огоньки... ближе, ближе... танк едет медленно, человеку достаточно сделать шаг в сторону, но он продолжает стрелять... не торопясь... выстрел... раз-два-три-четыре-пять... выстрел... раз-два-три– четыре-пять... выстрел... раз-два-три... танк сминает человека, но кадроприемник все еще работает – днище танка, рука, сжимающая пистолет... четыре– пять... выстрел... танк разворачивается на месте, и кадр обрывается...
Опрокинувшийся бронетранспортер придавил ноги солдата к песку, но солдат не обращает внимания на это, а ножом пытается достать хоть кого-нибудь из двух дерущихся возле него... двое не замечают этого, они вцепились в глотки друг другу, пытаются задушить и одновременно удержаться на ногах, сохранить равновесие... шаг назад, нож лежащего не достает всего нескольких сантиметров... зрители успевают сделать ставки в Сетевой букмекерской конторе – достанет или нет, если достанет, то кого, одного или обоих, кто из трех победит... еще один взмах лезвием... подсечка, оба падают и выбивают нож... теперь двое катаются на песке, а третий тянется-тянется-тянется к ножу – ставки не принимаются – дотянулся... удар... В спину одного из дерущихся... и следующий – в горло второго... брызги крови... крик... и бронетранспортер с влажным хрустом опрокидывается, накрывая всех троих... танк карабкается на БТР... и из темноты вылетает ракета – вспышка, искры...
Человек на песчаном холме... внизу – стрельба, взрывы, человек медленно, будто смакуя, заряжает снайперскую винтовку, целится, нажимает на спуск... выстрел, винтовка дергается у него в руках, словно пытается оттолкнуть от себя, гильза улетает в сторону... выстрел... выстрел... щелчок, винтовка отказывается убивать, она не хочет больше убивать... человек осторожно откладывает винтовку в сторону, достает из кобуры пистолет, целится туда, вниз, в огонь, но потом, передумав, поворачивает оружие дулом к себе и нажимает на спуск... сенсор кадроприемника вместе с осколками черепа летит в темноту, продолжая передавать в Сеть кадр: человек роняет пистолет и плашмя падает на спину…
Это так интересно! Просто дух захватывает! С этим не идет ни в какое сравнение ни один художественный фильм. И то, что происходит возле деревни Понизовка, тоже не может по зрелищности сравниться с мексиканским сериалом в реальном времени...
Даже если кто-то случайно и натыкался на кадр, который честно гнал в Сеть Пфайфер, то торопливо листал кадры дальше, до Мексики. До братских Кораблей, ведь беспилотный аппарат, потеряв связь с оператором, продолжал гнать информацию в Сеть: ...Корабли-Корабли-Корабли-Корабли-Корабли-Корабли...