«Паштет» был сожжен при отходе из-за технической неисправности и невозможности его эвакуировать.
Туман 12.09.2022
Глава 4
Махла на Жеребце
В 21.00 19.07 рота Ахиллеса выдвинулась с ПВД в сторону второго бата через свои старые позиции с целью встречи с ротой Монолита, форсирования реки Жеребец, зачистки и удержания трех известных опорников в посадках за деревней Райгородка. Несколько раньше выдвинулась тяжелая группа поддержки с АГСом[56] и Кордом[57]. Несколько дней до часа Хэ внештатный сапер Ахиллеса, командиры групп и ротные скрытно в ночное время уходили пробивать тропу. Время подготовки двух основных штурмовых групп было жестко ограничено, и этим занимались старослужащие, тогда еще краткосрочники, бывшие в штурмовых ротах («Соколах» и «Буферах»). Занимались отбором, распределением и экстренной (катастрофически) стрелковой, тактической, медицинской подготовкой по согласованию с Ахиллесом. На все про все, если не считать весенние занятия (потому что это всё ещё перемежалось тяжелым физическим трудом, вечной копкой и выполнением бессменного боевого дежурства на первой линии обороны), ушла неделя.
Относительно скрытно выдвинувшись на точку рандеву (относительно потому, что на наше место заехала какая-то тыловая рота, которая вовсю раскатывала на «Уралах» с фарами, и прямо по бафику[58] кто-то спросил: «Когда у вас время выдвижения, вам не доводили еще?»), штурмовые группы достаточно бодренько достигли первого чек-пойнта возле второго бата, кроме одного молодого человека, с которым там же была проведена профилактическая беседа тогдашним командиром штурмовой группы.
Следующей целью было добраться до точки непосредственного начала минных полей и форсирования реки. По информации саперов, река была заилена и воды там по ботинок, тропа натоптана, а маскировку обеспечивали высокие камыши и туман. «Так что ножки придется замочить, но главное – с тропы не сходить, и будет збс».
Ага, бл…
Как обычно, гладко было на бумаге, да забыли про овраги, еб… чую, просто всепоглощающую темень, непролазную, даже днем с секатором, лугандонскую флору, светомаскировку и про то, что все вокруг заминировано, да не кустарными растяжечками на УЗРГМ[59], даже не ПМН, а еб… чими МОНками[60], ПОМами[61], ОЗМ[62], и боги лишь знают, что еще там было припасено из закромов сумрачного советского инженерного гения.
Вкратце: сначала шли нормально, потом начали растягиваться, теряться, дробиться, возвращаться, путать боевой порядок звеньев. Пробовали идти и держась за рюкзаки, и на голос, и идти по тропам, но все это был просто песец. Я сам лично старался держаться за гранатометчиком из своего звена, так как его выбеленный солнцем портплед хоть как-то выделялся в этом кромешном очке Черного Властелина, в которое мы с неимоверным упорством пытались протиснуться, но даже этот портплед не мешал мне до хрена раз теряться, замирать и пытаться докричаться сдавленным сипом до впереди идущего, останавливая тех, кто шел за мной. В один из моментов я вообще остался один посреди посадки, и куда бы я ни ткнулся, меня встречала сплошная стена еб… чего терновника (не могу выразиться иначе). Чисто случайно я выгреб на замаскированный блиндаж наших бойцов (чуть не ухнув в яму с водой со всего роста), где слезно попросил попытаться выйти на моего командира и вообще сориентировать, где они, а где я, но тут меня догнала столь же разрозненная вторая штурмовая группа, чапающая за нашим сапером. С ними я и выдвинулся дальше.
В общем, каким-то чудом мы добрались до точки, не подорвавшись, не сломав шею, никого не продолбав и на удивление с обоими глазами, хотя если б за каждый раз, когда какая-нибудь ветка, сучок, колючка пыталась ткнуть меня в глаз, ноздрю, расцарапать шею, щеки, хлестнуть по губам, мне давали бы доллар, клянусь, я писал бы этот текст не с больничной шконки, а как минимум с борта личной яхты.
Потом шли по грудь в ледяной воде и по заиленному дну, вокруг все взрывается, слева шумит второй батальон, справа «олимпийцы» подключились и начали еб… шить со всего, что было. Ручная стрелковка, граники, ПТУРы, и мы, выдергивая друг друга из воды, тщетно хватаясь за сухой камыш, неумолимо продвигаемся вперед, обвешанные БК, трубами и прочим барахлом.
ЭТО. БЫЛО. ОХ… ЕННО.
Вскоре относительно короткая артподготовка закончилась, стрелковка постепенно тоже затихала. Хохлы, я уверен, поныкавшись по норам, курили и говорили: «Ну ни х… соби! О це ибашит». А я в замыкании все так же греб через еб… чую реку. В какой-то момент, вкрай задолбавшись, я решил, что хватит это терпеть и пора бы уже потерпеть что-нибудь другое, спрыгнул с общей тропы в сторону и тут же погрузился в воду по самые ноздри. На предложение мне помочь я послал кого-то, что, мол, сам с усами и попытался плыть стилем топора, но только больше залип в иле, а рюкзак запутался в подводных камышах, мерзких и склизких. В общем и целом – импульсивные решения никогда не были моим коньком.
Так, пуская пузыри носом, пытаясь стабилизировать дыхание, противостоя крупной дрожи, давлению воды, брони, рюкзака, оружейного ремня, еб… чего поджопника (о нем позже), оставшись один в этой реке, как мне тогда казалось, я наблюдал, как по небу плывут облака, а мимо меня проплывают рации, перчатки, бафы, балаклавы, наколенники, налокотники и прочее барахло. Вокруг увязло в иле и запуталось в камыше несколько одноразок[63]. Кстати, если кому интересно: ни РШГ[64], ни РПГ не годятся в качестве весла или слеги… Прямо вот ноль из десяти и даже хуже. Никому не советую этот товар для рыбалки.
В этом положении меня и застиг пулеметчик второй группы, когда я мирно себе размышлял о том, что если сейчас подорваться на двух «шмелях», достаточно ли это будет эпично для чертогов Вальхаллы – или все же Один не заценит таких моих понтов и ужинать придется с местным Водяным за партейкой в домино.
На его резонный вопрос: «Куда идти, где все и когда уже конец этой речке?» я ответил, что, мол, все знаю, но сначала он должен меня вытащить. В тот момент я прямо видел радость в его глазах, что ему привалило такое предложение, от которого нельзя отказаться. Загруженному пулеметчику вытаскивать загруженного медика из трясины. Полагаю, даже брачные игры бегемотов выглядят более изящно.
Тем не менее мы справились и выпали на более-менее крепкий берег, где, отдышавшись малость, я пинком отправил рюкзак обратно в омут, резонно рассудив, что аптечки я всем лично перебрал, догнал коммерческой медицины, всех научил пользоваться, да и вообще: оно все мне на хрен не нужно, да и еб… сь оно конем, как пелось у Пневмослона.
Подхватил свой калашмат, выдернул из трясины ближайшую трубу и довольным кабанчиком попрыгал в сторону склона, по которому нужно было подняться, чтобы начать уже пиз… иться, но, сделав пару шагов, я понял, что что-то с неимоверной силой тянет меня вниз, как оказалось, это скрафтенный мной буквально перед штурмом баллистический полный поджопник.
Из арамида с 6б45, пакета от аптечки «Рино Рескью» и гуманитарного раскладного поджопо-ковра. Сам я его отсоединить не мог, поэтому вновь пришлось обратиться к пакману[65], который, охренев от усталости, не мог догнать, что я от него хочу. В итоге мы достигли консенсуса, и раскладная баллистика грязным мокрым сюрикеном с удовольствием была запущена мной в кусты. Во время этой заминки на меня снизошло просветление, и я, чертыхаясь и злясь на себя же за свое чувство долга и чрезмерную ответственность не там, где надо, попёрся к трижды проклятой трясине за зло… бучим рюкзаком с медициной.
Вернувшись на берег, я заметил своего друга (еще по «Соколам»), командира второй штурмовой группы, увязшего в этом говне еще глубже, чем я, в новенькой броне, от «варстуча», напашнике, нажопнике, ШПС[66] и плечах. Благо когда я их ему покупал, наполнителем выбрал СВМПЭ[67], как и в моем комплекте. Этот ухарь при росте ниже моих 175 умудрялся распихать на себе цинк в магазинах, цинк россыпью, гранаты, трубы, аптеку и рации и пр. Не представляю, как можно в этом всем передвигаться вообще, а уж тем более в таких условиях. Попросив толкнуть мне мой рюкзак, который мерно покачивался в середине омута, я помог ему выбраться, и дальше мы отправились вместе с его группой, подгоняя заколебавшихся пацанов, так как туман уже рассеивался. Я шел первым и почти закончил пересечение открытой местности до склона, уже наметил куст, под которым позволю себе поваляться пять минут, и тут решил обернуться посмотреть, как там дела у посонофф, а у посонофф происходила какая-то странная хрень. Мой друг так страшно матерился, что я слышал его метров за пятьдесят, и почему-то выписывал нижний брейк, а его бойцы или тупо сидели, или бестолково вошкались вокруг него. На мгновение в моем мозгу промелькнула мысль о худшем, но взрыва я не слышал, поэтому резко стартанул обратно с носилками наготове. Приковыляв обратно, я приступил к осмотру. Кое-как прижав его к земле через крики, полные скорби о том, что «как так-то, ведь столько ждал, а так глупо обломался», и просьбы «вколоть ему семь нефопамов, чтобы он смог».
Хотя бы до первого опорника, а там уж он разберется. Я понял, что его ноге песец. В смысле, он ее или сломал, или сильно вывернул, и здесь и сейчас я ему, кроме как эвакуацией, помочь не смогу. От предложенного обезболивающего он отказался, а эластичный бинт накладывать – не те условия были. Раскинув носилки и выхватив несколько ближайших людей, мы потащили его обратно к переправе. Даже с носилками люди еле передвигались, буквально волоча больного, падая без сил, и не помогали никакие увещания и угрозы, что сейчас остатки тумана рассеются и хохлы начнут еб… шить, или просьбы падать хотя бы на тропинку, ибо одной миной может всех нас порешить. В общем, не знаю, что бы из этого вышло, если б навстречу нам не выбралась команда эвакуации «Монолита», которой я и передал своего друга. Пожав руки, я вновь попилил по извилистой тропинке между минами сквозь туман к склону.