Заместитель наркома обороны С.И. Буденный 21 декабря запросил командующих 8-й и 9-й армии, считают ли они необходимым использование конницы для следующих задач:
1. Ведения разведки на флангах.
2. Обеспечения флангов отдельных направлений, поскольку сплошной фронт отсутствует, и оперативные действия соединений армии сводятся к действиям на определенных направлениях.
3. Прикрытие и охрана баз и грунтовых путей подвоза на отдельных, наиболее подверженных действиям диверсионных групп противника направлениях.
4. Сопровождение транспортов и в отдельных случаях даже служба летучей почты [11, с. 206].
Ответа на запрос автор не нашел, но судя по тому, что в состав 8-й армии прибыли 24-я и 25-я мото-кавалерийские дивизии, ее командующий Штерн счел конницу полезной.
Однако на фронт должны были быть направлены уже мото-, а не кавалерийские дивизии. Директива Ставки Главного командования об организации боевых действий войск указывала: «Ввиду отсутствия объемистого фуража и наличия больших морозов по возможности не брать лошадей на фронт, ибо, как показывает опыт, лошади в зимних условиях превратились в обузу для фронта. Весь обоз, артиллерию, транспорт переводить постепенно на механическую тягу» [11, с. 223].
25-ю кавалерийскую дивизию начали переводить на штаты мото-кавалерийской. В это время Наркому обороны К.Е. Ворошилову поступил доклад от командарма 2-го ранга М.П. Ковалева, инспектировавшего 8-ю армию. В этом докладе Ковалев отмечал: «До разгрома живой силы противника на фронте и выхода в район, позволяющий применение подвижных частей, считаю моторизованные дивизии излишними. Автотранспорт будет заморожен, дает большое количество бездействующих людей, загромождает дороги и психологически будет больше привязывать войска к дороге. Автотранспорт для оперативных перевозок должен быть в армии и, как исключение, в руках командира корпуса» [11, с. 266].
Следует отметить, что поражения советских войск их командиры объясняли рядом причин. В частности, член Военного Совета 9-й армии П.С. Фурт 17 декабря написал командующему 9-й армией М.П. Духанову о ситуации в 163-й стрелковой дивизии комбрига Зеленцова: «Считаю положение Зеленцова тяжелое. Беда вся в том, что у него нет лыжных отрядов для заброски в тыл противнику. Он сидит в окопах, его жалит со всех сторон предприимчивый, подвижный, на лыжах, но дающий массу автоматического огня противник. До тех пор, пока Зеленцов будет сидеть на месте, пр-к не даст ему покоя. Пр-к мелкими отрядами связал наши части, вырвал у нас инициативу. Необходимо пополнить его, Зеленцова, небольшими отрядами лыжников, вооруженных автоматическим оружием, надо бить врага его же средствами, методами борьбы». Подобные сообщения, объясняющие поражения РККА отсутствием «чудо-оружия» – лыж и пистолетов-пулеметов, в значительном объеме шли в Наркомат обороны.
Уже 24 декабря Ставка Главного командования приказала командующим Белорусского и Киевского округов сформировать из кавалерийских частей округов по 4 лыжных эскадрона. Комсостав этих частей вооружался пистолетами-пулеметами, остальные бойцы автоматическими и самозарядными винтовками. Каждое отделение должно было быть вооружено пулеметом, каждый взвод иметь миномет. На формирование эскадронов должны быть выделены лучшие кавалеристы и стрелки. Согласно приказу «с личным составом, выделенным на формирование лыжных эскадронов, вести усиленную лыжную тренировку» [11, с. 238].
Началось активное формирование лыжных частей. Из кадров кавалерийских частей были сформированы 28 эскадронов, кроме них формировались лыжные батальоны. На 8 февраля было сформировано и отправлено в действующую армию 77 батальонов [11. с. 242–243].
В свете вышесказанного становится понятна логика перевода кавалерийской дивизии на штаты лыжно-мото-кавалерийской. В середине января 1940 г. дивизия была формально готова.
15 января был получен приказ грузиться в эшелоны. Погрузка 138-го мото-кавалерийского полка прошла недостаточно организованно из-за плохой обеспеченности эшелонов погрузочными приспособлениями со стороны войскового коменданта станции Псков и из-за недостаточной распорядительности помощника командира полка и нач. эшелона, а также из-за низкой температуры (-37). Войска, проведя несколько дней в эшелонах, получили приказ выгрузиться.
7 января 138-й полк выгрузил личный состав и оставив в эшелонах материальную часть, отправился на зимние квартиры. Переход на зимние квартиры совершался на лыжах при 42-градусном морозе. Несмотря на столь низкую температуру имели место лишь единичные случаи незначительных обморожений. Недостаточная практика в хождении на лыжах, особенно призывников из числа народностей Кавказа и Средней
Азии, привели к тому, что часть личного состава сняла лыжи и шла пешком.
С 18 по 20 января 138-й полк усиленно занимался стрелковой и лыжной подготовкой. Журнал боевых действий полка оптимистично отмечает, что «эскадроны добились значительных успехов, поставив весь личный состав на лыжи и совершая лыжные марши с решением тактических задач и возвращаясь на зимние квартиры без отставших и обмороженных» [3, л. 2–3].
Дивизия, перейдя на штат лыжно-мото-кавалерийской, личным составом и материальной частью (без танкового полка) была укомплектована полностью. Лыжи дивизия получила за 5 дней до выступления на фронт, имея до переформирования их 15–20 % на весь личный состав. Автотранспортом дивизия была оснащена только в количестве, необходимом для перевозки материальной части, запаса продовольствия и боеприпасов. Транспорт для перевозки личного состава отсутствовал, личный состав от железной дороги перевозился автомобильными батальонами [1, л. 1].
Танковый полк прибыл на театр военных действий только к моменту последней операции, включен в состав дивизии и использован не был. Зенитно-артиллерийский дивизион был сформирован только перед выступлением дивизии на фронт. Обеспечение дивизии боеприпасами 1,5 комплекта; продовольствием – 3 суточных дачи.
В мирных условиях дивизия стрелково-тактических задач в лесисто-болотистой местности не отрабатывала и на театре военных действий в этом отношении оказалась совершенно неподготовленной. Личный состав не умел двигаться на лыжах. Командный состав оказался неподготовленным в вопросах управления, ориентирования и движения по азимуту [1, л. 2].
21 января 1940 г. по приказу командующего Северо-западным фронтом дивизия вновь начала погрузку в эшелоны на ст. Псков. По железной дороге дивизия была доставлена до ст. Волховстрой. Далее на автомашинах – в Сальми, и 1–4 февраля сосредоточилась в районе Луппикко, Юля-Ристися, Уксу. Войдя в подчинение командующего Южной группой, дивизия с 4 февраля перешла в наступление на Леметти южное и северное [11, л.].
К моменту прибытия дивизии на фронте сложилась следующая обстановка. 30 ноября 1939 г. в наступление перешел 56-й стрелковый корпус. 18-я дивизия наступала вдоль дороги Кясняселькя – Уома – Леметти в направлении на Сюскюярви и далее к оз. Янисярви. Слева от нее вдоль берега Ладоги наступала непосредственно на Сортавалу 168-я стрелковая дивизия. Численность этих войск составляла 29 521 человек, 119 орудий и 46 танков [5, с. 78].
Первоначально наступление 56-го стрелкового корпуса развивалось вполне успешно, к 12 декабря 18-я дивизия вошла в локтевую связь с частями 168-й дивизии в районе железнодорожного полустанка Койриноя. Части 18-й дивизии подошли к оз. Сюскюярви. Здесь наступление 18-й дивизии застопорились, финские войска, почувствовав слабину, попытались перейти в контрнаступление. В течение 12–14 декабря финны вышли на коммуникации 18-й дивизии западнее от Уома, но перерезать дорогу им не удалось. 14–17 декабря начались атаки финнов в районе оз. Сюскюярви, 208-й стрелковый полк 18-й дивизий отошел на юг. Однако коммуникации оставались под контролем советских войск [5, с. 79–80].
Командование 8-й армии требовало продолжать наступление. Однако в батальонах 316-го стрелкового полка оставалось по 100 человек, батальоны 208-го полка насчитывали по 200–250 человек. Из-за недостатка автотранспорта снабжение дивизии было неудовлетворительно. 19 декабря штаб 8-й армии приказал 56-му корпусу перейти к обороне. (5, с. 87].
14 декабря в бой вступила приданная 56-му корпусу 34-я легкая танковая бригада. Бригада имела 237 танков и 25 бронеавтомобилей. Личный состав был подготовлен хорошо, однако не был ознакомлен с условиями боев в Финляндии. Кроме того, бригада была разбросана по частям, выполняя задачи патрулирования дорог, охраны штаба корпуса и аэродрома. В общем, ввод в бой бригады не привел к изменению обстановки в пользу советских войск.
Финское командование усилило войска на данном направлении силами, переброшенными из района Лоймола. 27 декабря – 1 января финны попытались окружить 208-й стрелковый полк в районе д. Рухтинаанмяки. Эта попытка была отражена.
6 января началось следующее финское контрнаступление. Финны оставили попытки атаковать боевые подразделения 18-й дивизии. Против Рухтинаанмяки были оставлены заслоны из трех батальонов. Главные силы 13-й пехотной дивизии, шесть пехотных батальонов и легкий отряд нанесли удар по району Леметти. Здесь находились в основном штабы и тыловые подразделения дивизии и 34-й легкой танковой бригады. Бывшие здесь две роты 97-го стрелкового полка, две артиллерийские батареи и две роты танков отразить удар финнов не смогли. В окружение попали около 3800 человек, 78 разных танков, 5 бронемашин, 7 артиллерийских орудий, 25 пулеметов и 226 автомашин [5, с. 192].
7-11 января, развивая успех, финская ударная группировка разгромила и тылы 168-й дивизии, и вышла к берегу Ладожского озера в районе Койриноя. Коммуникации 168-й дивизии и главных сил 18-й дивизии были перерезаны. Окруженные ранее штаб и тылы 18-й дивизии были рассечены на две части – Леметти южное и Леметти северное.
13-14 января 208-й и 316-й стрелковые полки с артиллерией отошли от Рухтинаанмяки к развилке дорог к западу от Леметти. Финские части пытались закрепить успех. Из района Куйка-Ниетъярви они нанесли удар на город Питкяранта. Попытка финских частей овладеть Питкярантой была отбита.