Переброшенные из-под Лоймолы батальоны 12-й пехотной дивизии нанесли 17–22 января в глубокий тыл 18-й дивизии несколько ударов. В результате между Уома и оз. Лаваярви появилось еще четыре «мотти» (так финны называли «котлы»). Окруженными здесь оказались склады 168-й и 18-й дивизий, свыше 1000 раненых, подразделения 97-го полка 18-й дивизии и 34-й таковой бригады. Также в окружение попали подразделения 620-го стрелкового полка, шедшие на помощь 18-й дивизии [5, с. 199].
Окруженные войска не сдавались. Финнам пришлось приложить массу усилий для их разгрома, к которому они приступили со всей их обстоятельностью.
В ходе наступления 29 января – 4 февраля финскими войсками был полностью уничтожен котел Леметти северное. В результате ликвидации этого «мотти» финнам достались богатые трофеи, в том числе 6 артиллерийских орудий и 32 танка [5, с. 201].
25-й мото-кавалерийской дивизии предстояло участвовать в деблокаде 18-й стрелковой дивизии и 34-й легкотанковой бригады. На фронте дивизию встретила лесисто-болотистая местность. Ее устилал глубокий снежный покров глубиной до 1 м, температура снижалась в отдельные дни до -40.
Красноармеец 37-го отдельного лыжного батальона, приданного дивизии, Константин Куликов вспоминал: «Утром состоялось общее построение батальона. Каждый доброволец получил, как тогда называли, «северный ворошиловский паек» на 5 суток (всю войну своих походных кухонь мы не имели). На сутки бойцу полагалось: 200 г бекона, 150 г сливочного масла, 150 г сахара, галеты и ржаные сухари, а также шкалик водки. Но такое великолепие наблюдалось только в самом начале. □ дальнейшем, например, ржаных сухарей, незамерзающих при любом морозе, не было, вместо них выдавали буханки черного хлеба, промерзающие настолько, что их не брал ни нож, ни топор, ни пила. Оставалось единственное средство – бросить буханку в костер. Верхняя корка сгорала, под ней оставался оттаявший слой, его обгладывали, и операция повторялась. Во время получения пайков в небе показался наш самолет, сбросивший вниз кипу листовок. Текст помню почти дословно, так эти листовки здорово нас огорошили. До фронта, из сообщений печати, мы знали об успешном продвижении советских войск, а тут из текста обращения вдруг узнали об окружении двух наших дивизий, если не ошибаюсь, 18-й и 168-й, которые нас совместно с другими частями призывали вызволить из блокады» [9, с. 564].
Противник опирался на опорные оборонительные районы и отдельные пункты, состоявшие из ДЗОТ, различного рода заграждений, хорошо замаскированных в лесу, имевших отсечные позиции и круговую оборону. На «Высоте с камнем» естественные каменные глыбы были использованы обороняющимся противником как хорошие укрытия от советской артиллерии. Эти укрытия оказались неуязвимыми для артиллерии и явились серьезной преградой [1, л. 2–3].
138-му, 63-му и 14-му мото-кавалерийским полкам противостояли части финского 39-го пехотного полка, 111-му мото-кавалерийскому полку – 1-й егерский батальон и юнкера Выборгского пехотного училища. Противник оборонял рубеж Куйкка, Ниемеля составом до 2-х батальонов и имел опорную базу Ниетярви и артиллерию в районе Симес, Ниетярви.
Приказом № 001 командующий Южной группой поставил задачу к 3 февраля занять исходное положении в районе безымянной высоты 2–3 км восточнее Питкяранта.
Утром 4 февраля во взаимодействии с группой генерала Петрова справа и 11-й стрелковой дивизией слева наступать на Леметти, с задачей к вечеру овладеть районом высоты 69, 8 и 5 февраля освободив гарнизон Леметти южное и северное, войти в живую связь с 18-й стрелковой дивизией.
Перед началом наступления командир дивизии и командиры полков и эскадронов провели рекогносцировку фронта наступления. Согласно отчету о боевых действиях дивизии: «Недостаток свободного времени не дал возможности организации своевременной разведки противника и путей выхода полков на исходное положение» [1, л. 4].
При рекогносцировке 3 февраля командиры подразделений 138-го полка попали под сильный огонь противника. Согласно журналу боевых действий полка: «Понеся потери (первые в полку) 5 чел. убитыми и 3 чел. ранеными, командиры эскадронов отошли, отозванные командиром полка. С большим трудом удалось выйти из-под огня противника ИНШ-2 ст. лейтенанту тов. Горюнову» [3, л. 5].
Выдвижение артиллерии запоздало, так как автомашины с мотопехотой двигались быстрей тракторов, буксирующих орудия. «Части, выходя на исходное положение, мат. часть своей артиллерии перетаскивали на руках, поэтому последняя запоздала и в арт. подготовке не участвовала, а сопровождала огневым валом свои полки». Тылы дивизии к началу наступления находились на марше, вышли в исходный район только к вечеру 4 февраля. По сути дела дивизия была брошена в бой с марша.
Приступив к выполнению задачи, части дивизии выходили на исходное положение ночью. Дорог не было, и все они двигались по одной тропе. Линии связи, проложенные по тропе, обрывались выдвигавшимися частями. Комдив по приказу штаба группы должен был иметь связь не только со своими полками, но и с вышестоящим командованием. Все это при недостатке средств связи в дивизии. Кроме того, противник уничтожал все, что не повредили свои войска. Все это привело к нарушению телефонной связи с полками, затруднив управления ими [1, л. 6].
Командование дивизии и политотдел должны были лично присутствовать в частях и выводить их в исходные позиции, проверяя исполнение приказа.
Следует отметить, что еще 12 декабря 1939 г. Л.П. Берия докладывал И.В. Сталину: «Телефонные линии прокладываются небрежно. Прокладка линий идет по дороге на земле, в результате чего проходящие танковые соединения и артиллерийские части рвут провода. Командиры прокладку линий не контролируют и достаточной борьбы за правильность их наводки и сохранность не ведут» [7, с. 290].
С 10 утра 4 февраля 25-я дивизия перешла в наступление. Дивизия совершала фактически фланговый марш, так как 11-я стрелковая дивизия продвинулась очень незначительно. За 4–6 февраля полки с боем прошли 2,5 км, уничтожая мелкие части противника, а местами отдельные узлы сопротивления, подошли к основным опорным пунктам противника, находящихся на безымянных высотах южней озера Ниетярви и вследствие неумения ориентироваться и ходить на лыжах не смогли овладеть районом высоты 69,8.
138-й мото-кавалерийский полк 4 февраля шел в наступление на лыжах и весь состав в маскхалатах. Действовавшие в первом эшелоне 1-й и 2-й эскадроны быстро сбили огневые точки противника и обратили его в бегство. Отличился 2-й эскадрон под командованием лейтенанта Сапрыкина. Он первым уничтожил огневые точки противника. Идя в первом эшелоне 2-го эскадрона, 1-й взвод старшины Заикина, «смело и отважно действуя, первым вошел в непосредственное соприкосновение с противником и первым ворвался на его передний край и сбил его». Геройски действовал командир отделения 1-го эскадрона Кузьмин, застреливший двух финских офицеров. В бою было захвачено несколько пистолетов-пулеметов с обоймами, много винтовок с патронами, диски к ручным пулеметам, снаряжение [3, л. 7].
5 февраля полки 25-й дивизии перегруппировались. 111-й полк вышел во второй эшелон дивизии за 138-й полк.
14-й полк, взаимодействуя с 11-й стрелковой дивизией, должен был овладеть Питкяранта. Остальные полки, ведя бой, имели частичные успехи, незначительно продвинулись своими передовыми частями.
6 февраля частным боевым приказом № 04 штаб Южной группы ставил следующую задачу 25-й мото-кавалерийской дивизии:
– 38-му и 63-му полкам в течение 6.02.1940 удерживать занимаемые участки;
– 14-му и 111-му полкам наступать в направлении высоты 66.0, с задачей уничтожить противника в районе этой высоты, не допустив его отхода на север и Ладожское озеро.
Перегруппировку пришлось проводить ночью и по истечении 4-х часов со времени получения приказа № 04.
Однако с прибытием на фронт 72-й стрелковой дивизии для развития наступления и уничтожения противника в районе Питкяранта последняя, выйдя в тылы 25-й дивизии, развернулась на запад в стыке между 14-м мото-кавалерийским полком и правым флангом 11-й стрелковой дивизии.
Получив еще один приказ штаба 8-го стрелкового корпуса № 1-04, 25-я дивизия фактически перешла к обороне. 14-й полк был возвращен в оперативное подчинение командира 25-й дивизии только 19 февраля.
5-6 февраля финские части предприняли ряд попыток контратаковать полки 25-й мото-кавалерийской дивизии, но были отбиты. 6 февраля красноармейцем 4-го эскадрона 138-го полка Баратевым был взят первый пленный – пехотинец 7-й роты 39-го пехотного полка [3, л. 10].
Днем 7 февраля 138-й полк получил приказ наступать в направлении д. Куикка, сбив противника с укрепленного берега ручья, вытекающего из южной части озера Ниетярви. В 14–00 138-й полк, усиленный артиллерией, начал наступление. Руководил наступлением командир полка Г.Г. Скворцов, во главе 1-го эскадрона. Следом шли 2-й, 3-й и 4-й эскадроны. Стремительной атакой 1-й эскадрон преодолел позиции финнов у ручья, обратив их в бегство. Полковник Скворцов, руководя боем, погиб, он был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Наградной лист гласит: «Поддерживая успех 1-го эскадрона, полковник т. Скворцов повел в атаку 2-й эскадрон, проявляя при этом личный героизм и отвагу, давая пример героизма, твердости и уверенности всему личному составу полка. Под ураганным огнем пулеметов и автоматов с флангов 2-й эскадрон также выполнил поставленную задачу, выбив противника с укрепленной позиции».
Полк понес значительные потери. Кроме командира полка были убиты: старший политрук Караваев, адъютант полка лейтенант Саитов. Командование полком принял начальник штаба капитан Филимонов.
Бойцы полка совершили ряд подвигов. Так, когда 3-й эскадрон остался без командного состава, красноармеец Алиев Хаджи принял командование на себя. Будучи ранен, красноармеец 1-го эскадрона Азизов, чтобы не попасть в плен, подорвал себя гранатой [3, л. 11].
С переходом к обороне, полки в короткий срок выкопали окопы (местами полной профили – 63-й полк) возвели проволочное заграждение пред передним краем в 1–2 кола, устроили завалы на флангах. Полки вели активную разведку, прочно занимали оборонительный рубеж, обеспечив наступление 72-й стрелковой дивизии [1, л. 8].