Ход продвижения следовал образцу, испытанному в западных кампаниях[60]. Полк делился на маршевые группы; последовательность построения этих групп ежедневно менялась. Расписание привалов отрабатывалось заранее. Плохо развитая сеть дорог привела к тому, что всем частям дивизии приходилось идти по одной дороге. Счастлив был тот полк, которому выпадало идти во главе длинной дивизионной колонны, ибо ему доставалась дорога в более или менее приличном состоянии. Чем ближе к хвосту колонны находились часть или подразделение, тем хуже становилась для него дорога, тем тяжелее становился марш. Прохождение вопреки всем превратностям пути, погоды и условий расквартирования 445 километров от Зельвянки до Днепра за 14 дней при ежедневном прохождении 31 километра явилось высоким достижением пехоты. Желание командования танковых групп, чтобы пехота быстрее следовала за танками, было объяснимым, но невыполнимым. Пределы физических сил не позволяли пехотинцам идти быстрее. Разница в скоростях марша привела к тому, что армия двигалась на восток двумя отдельными эшелонами, которые не только врозь совершали марш, но и врозь сражались. Разделение этих эшелонов вскрыло слабость такой стратегии, и этой слабостью не преминули воспользоваться русские, как только распознали ее. В наступательных операциях мы придерживались того принципа, что, переходя к тактической обороне, мы навязываем противнику наступательные действия. Согласно воззрениям немецких штабов, существенной предпосылкой успеха в обороне является умение отсечь пехоту наступающего противника от его танков.
Фридрих II Великий всегда вел за собой единую, собранную в один кулак армию. Наполеон возвел концентрацию сил перед сражением в основополагающий принцип. Мольтке-старший ратовал за концентрацию сил в ходе самого сражения, но не выдвигал на этот счет каких-либо обобщающих теорий. Это стремление к концентрации и объединению усилий осталось неизменным и во время Первой мировой войны. Переворот произошел во время войны 1939–1945 годов. В 1941 году немецкие войска вторглись в Россию в едином строю – пехота и моторизованные дивизии шли плечом к плечу; но затем силы разделились. Несмотря на то что русские потерпели сокрушительное поражение в приграничных сражениях, во внутренних областях СССР оставались крупные боеспособные армии. В погоне за скорыми оперативными решениями – какими бы полезными они ни были – немецкое командование упустило важный фактор, игравший не меньшую роль в восстановлении боеспособности русской армии, помимо числа солдат и офицеров, – фактор пространства и времени.
В составе передовой маршевой группы 31-й дивизии 82-й полк вместе с 3-м дивизионом 31-го артполка, 1-м саперным батальоном и 9-й (гужевой) тыловой колонной дивизии оставил 2 июля поле сражения у Зельвянки, переправился через Щару у селения Жировичи (8 км южнее Слонима) 2 июля, через Мышанку у города Барановичи 4 июля, через Лошу у деревни Лоша 8 июля, через Птичь у деревни Кобыличи 9 июля, через Березину у Перевоза 13 июля и через Друть у Должанки 16 июля. 2 июля мы пересекли шоссе Слоним – Барановичи и здесь увидели впечатляющие следы боев наших танковых войск. По перепаханным полям, разбитым автомашинам, изуродованным противотанковым орудиям и многочисленным сгоревшим танкам – по большей части немецким – можно было судить о том, с каким ожесточением сражались здесь обе стороны. В следующие дни (4 июля) под Барановичами мы столкнулись с колоннами Гудериана. Въезд и выезд из города был забит войсками, регулированием движения никто не занимался. 82-му полку оставалось лишь отказаться от запланированного прохода через Барановичи и обойти город с юга. Обходной путь проходил через аэродром, на котором осталось значительное количество русских самолетов.
10 и 11 июля 2-я танковая группа Гудериана начала наступательную операцию, форсировав Днепр по обе стороны от Могилева и нанося удар в направлении на Смоленск. Высшее командование рассчитывало, что в результате этой операции пехотные дивизии, вышедшие на рубеж Днепра, не встретят значительного сопротивления противника. Действительно, на всем пути следования в авангарде 31-й дивизии 82-му полку с 2 по 16 июля ни разу не пришлось вступать в серьезные бои. Присутствие отдельных рассеянных русских подразделений на местности между реками Зельвянка и Друть вынуждало нас заботиться о разведке пути следования и выставлении охранения на местах отдыха. В этом отношении нагрузка на пехоту была не меньше, чем когда она наступала на противника без прикрытия впереди идущих танков. Очистка территории по пути следования и на местах временного расквартирования требовала времени, сил и крови. Столкновения с противником были неизбежны, потому что двигавшиеся узкими клиньями танковые соединения оставляли нетронутыми большие участки местности. Переправившись через Друть у Должанки в ночь на 16 июля, 82-й полк вышел у Векши к шоссе Бобруйск – Могилев и остановился на отдых. Так как были получены сведения о передвижении противника с юга к Должанке и о неопределенном положении у Старого Быхова, на юге и востоке было выставлено сильное охранение. 82-й полк только что совершил 25-километровый марш, и командир дивизии пообещал дать ему продолжительный отдых. Но сдержать свое обещание командир дивизии не смог, так как аэродром истребительной эскадры Мельдерса у города Старый Быхов атаковал противник, и эскадра оказалась в тяжелом положении. Командир дивизии поручил командиру 82-го полка снять охранение и возобновить движение на восток, с тем чтобы ликвидировать угрозу истребительной эскадре Мельдерса на восточном берегу Днепра и взять ее расположение под охрану. Полк начал быстрое выдвижение к Старому Быхову от Лубянки в 13 часов 30 минут. Командир 82-го полка лично выехал вперед и убедился в том, что эскадра Мельдерса находится не на восточном, а на западном берегу Днепра и ни о какой угрозе со стороны противника поэтому не может быть и речи.
1-я кавалерийская дивизия, основные силы которой находились на восточном берегу, оставила на западном берегу одну бригаду в районе Старого Быхова и прикрывала фланги переправлявшегося через Днепр XXIV танкового[61] корпуса. Этот корпус, как сообщил командиру 82-го полка по телефону начальник штаба корпуса полковник Шиллинг, между Пропойском и Кричевом увяз в тяжелых боях с прорывавшимся с юга противником. От имени своего командира Шиллинг передал, что танкисты «одержат пиррову победу», если немедленно не получат подкреплений. Шиллинг высказал пожелание, чтобы 82-й полк сменил 1-ю кавалерийскую дивизию для прикрытия флангов корпуса. Было понятно желание командования XXIV танкового корпуса подтянуть поближе к себе 1-ю кавалерийскую дивизию. Далее, командир 1-й кавалерийской дивизии через своего начальника штаба передал, что он настаивает на том, чтобы 82-й пехотный полк был передан в подчинение 1-й кавалерийской дивизии. Командир 82-го полка отклонил эти претензии командования XXIV танкового корпуса и 1-й кавалерийской дивизии, так как 82-й полк подчинялся командиру 31-й дивизии и был обязан выполнять его приказы. Уже вечером 16 июля 82-й полк вышел к Днепру у Старого Быхова и силами 3-го батальона взял на себя охрану переправы на восточном берегу реки. Командир 82-го полка прибыл на командный пункт расположенной на западном берегу Днепра южнее города Старый Быхов кавалерийской бригады, которую в ночь с 16 на 17 июля должен был сменить разведбатальон артполка 31-й дивизии. Бригада вступила в бой с противником, который у Нового Быкова переправился на западный берег Днепра.
О спокойной обстановке в районе города Старый Быхов командир 82-го полка доложил командиру 31-й дивизии. Вместо запланированного и крайне необходимого 82-му полку отдыха, этой части пришлось совершить утомительный пятидесятикилометровый переход – и это неожиданное и необдуманное требование вышестоящего командования не имело под собой, как выяснилось на месте, никакого основания. Генерал Шрот в последующие дни рассказал командиру 82-го полка, что помощи истребительной эскадре потребовал рейхсмаршал. Высшее командование отреагировало на это требование, не проверив реальную обстановку. Генерал Шрот пообещал доложить командованию 4-й армии об этой вопиющей неосмотрительности. Сам Мельдерс в это время находился в ставке фюрера, где ему вручали награду, и не просил ни о какой помощи. В дальнейшем у командира 82-го полка сложились с Мельдерсом очень теплые и сердечные взаимоотношения и тесное взаимодействие. Летчики не только добровольно вызывались прикрывать с воздуха действия 82-го полка, но и щедро делились с ним своими запасами продовольствия и белья.
Глава 3На Днепре (17.07–17.08.41)
17 июля в Старый Быхов подтянулись и остальные части 31-й дивизии. Положение, сложившееся в группе армий «Центр», потребовало месячного пребывания 31-й дивизии на Днепре. Задачи перед дивизией ставились самые разнообразные; от обороны мы то и дело переходили к наступлению и наоборот. Силы дивизии были разделены на две части, расположенные по обе стороны реки. Приблизительно треть 31-й дивизии (усиленный 17-й пехотный полк) занимала временные позиции среди чужих дивизий на восточном берегу Днепра до 17 августа. Две трети 31-й дивизии сражались до 1 августа на западном берегу реки. Центр тяжести боевых действий постепенно сместился на восточный берег, и с 13 августа[62] все части дивизии воссоединились на восточном берегу. Как и прежде, дивизия входила в состав XXII армейского корпуса, переданного в подчинение командованию 2-й армии. На южном крыле группы армий «Центр» 2-я армия прикрывала фланги увязшей в оборонительных боях в районе Кричев, Ельня, Смоленск танковой группы Гудериана.
Приостановка операций на участке группы армий «Центр» привела к усилению сопротивления противника. Таким образом, в результате сложившегося положения не могло быть и речи о целенаправленной передышке, которой требовала подготовка к продолжению наступления. Части 31-й дивизии – и в этом ее положение ничем не отличалось от положения остальных пехотных дивизий – были вынуждены изо дня в день вести бои. В непрестанных столкновениях с противником войска изматывались, а пополнений не было, и ждать их было неоткуда. Однако командование считало необходимым дать отдых танковым соединениям. Оперативная пауза, таким образом, отнюдь не означала паузы в перемалывании противником пехотных частей.