— А тут спали мои пятеро братьев. Старшему брату спать было негде, — добавил он, — поэтому он каждый день работал в ночную смену.
Дома всё было по-старому, кроме нового дивана и квадратной тумбочки, на которой стоял чёрно-белый телевизор. Окно заколотили, потому что с той стороны пристроили кухню, свет проникал только через крошечное застеклённое окошко под самой крышей. Стены были всё так же обклеены старыми газетами бог весть какого года. На пожелтевшей бумаге ещё можно было прочитать пару статей тех лет, сейчас они звучали крайне забавно. «Если бы ты пожила здесь с годик, то поняла бы, почему для меня так важно всё, чего я добился. Когда я делал выбор в твою пользу, то на восемьдесят процентов из-за твоего отца, его веса в обществе. Но на двадцать процентов — из-за того, что ты добрая и честная. Мне нужен твой отец, я рассчитываю благодаря его поддержке добиться своих целей. Ещё я могу сказать тебе, что до встречи с тобой у меня была девушка. Её отец — профессор в университете. У нас с ней были крепкие отношения. Я уже практически женился, но встретил тебя. Ты и твой отец для меня гораздо важнее, чем она и её отец, потому что в нашей стране профессор — это работа, так сказать, для души, денег особо не заработаешь. От него мне проку примерно столько же, сколько от этих старых газет — то есть никакого. Поэтому я не колеблясь порвал с ней. Я на сто процентов уверен, что ты мне нужна, и ничего не боюсь и обязательно добьюсь тебя». Он говорил, чеканя слова, звучали они очень веско. Она ошеломлённо слушала, у неё всё лицо сводило от этих слов, и оно, и так уже не первой молодости, стало просто гримасой. Наконец она залепила ему звонкую пощёчину и пулей вылетела оттуда.
Седьмой только равнодушно улыбнулся. Он был совершенно уверен в том, что она сменит гнев на милость. Он знал, что она нуждается в нём больше, чем он в ней. Один писатель написал роман под названием «Лучше трагедия, чем отсутствие драмы».[26] Седьмой роман не читал, но ему ужасно понравилась тема, которую затронул автор, — как говорится, лучше чёрт, чем ни черта. В конце концов она придёт к такому же выводу, подумал он.
План Седьмого оказался столь же безупречным, как и стратагемы великого полководца древности Чжугэ Ляна.[27] Не прошло и трёх дней, как она с опухшими от слёз глазами прибежала обратно к Седьмому. У неё не было другого мужчины, на которого она могла бы рассчитывать. Только Седьмой. Да и, положа руку на сердце, он не был худшей кандидатурой. Она сказала, что поступила слишком импульсивно, не смогла взглянуть на ситуацию его глазами. Попросила простить. Седьмой молча выслушал её, потом подошёл и поцеловал. От радости из глаз её снова брызнули слёзы. Ну и что, что он использует её для своих целей, она ведь тоже использует его, чтобы начать жить с чистого листа. В тот день Седьмой дал ей всё, чего она так желала. Самое примитивное наслаждение, какое есть в жизни, оживило и её увядающую внешность. Когда она тем вечером, сияющая, появилась перед друзьями, им показалось, что это другой человек, настолько она изменилась. Седьмой вернул ей молодость. Поэтому она ещё больше уверилась в том, что ей нужен именно он, и стала ещё ревностнее беречь его от внимания других женщин.
На самом деле Седьмой вовсе не был повесой. Все свои усилия и интерес он направлял совершенно на другое. Не понимать этого — значит, недооценить Седьмого. Он считал, что придавать слишком много значения плотским желаниям — удел идиотов, ну или животных. А Седьмой себя ни к тем, ни к другим не относил. Его целью было попасть в высшие слои общества, стать всемогущим, стать человеком, с которым будет считаться весь мир, которому будут подчиняться беспрекословно. Он хотел изничтожить своё бедное происхождение, покончить с ним раз и навсегда, кардинально изменить судьбу. Седьмой хотел спастись. Он чувствовал ответственность перед самим собой, он заслуживал того, чтобы жить прекрасно, как другие. А иначе, обиженный судьбой, он и после смерти не найдёт успокоения и превратится в бесприютного духа.
Седьмой сам вызвался перевестись в обком комсомола. Как-то ему попалась на глаза статистическая таблица со сведениями о дальнейшей карьере комсомольских кадров. Он не запомнил, на какую конкретно работу их потом перевели, но в памяти засело, что практически каждый получил довольно высокий пост и их карьера пошла вверх. У него так и стояла перед глазами эта вереница должностей, упорядоченных по рангу, она ледяной змеёй обвила его сердце. Он даже вздрогнул от холода — а потом его охватила безудержная радость. Он понял, что нашёл, наконец, короткий путь к успеху.
Его поселили в очень просторной квартире. В его школе даже учитель с тридцатилетним стажем не мог рассчитывать на такую большую. Квартира была обставлена как дворец: двухслойные портьеры до самого пола, новенький музыкальный центр, цветной телевизор с пультом и огромный мягчайший матрас фирмы «Симмонс». Накануне свадьбы сына отец и мать всё-таки собрались с духом и сходили к нему в гости. Отец сразу сказал тоном, не допускающим возражений, что спать на такой кровати вредно для позвоночника, а мать сердито добавила, что из одних только портьер можно было сшить несколько хороших курток.
Медовый месяц Седьмой провёл в Гуанчжоу и Шэньчжэне. За те ночи, которые они провели в шэньчжэньском отеле «Ваньда», он практически не сомкнул глаз. Казалось, всё тело объято огнём — больно и радостно. Жена спала, а он, не в силах удержаться, зарывался лицом в её груди. Он был благодарен ей до слёз. Он предчувствовал, что счастье, которое она ему подарила, когда-нибудь превзойдёт его самые смелые ожидания.
За те дни, когда Седьмой, переполненный счастьем, был на седьмом небе, одна девушка выплакала все глаза и искусала губы от обиды. А её почтенным родителям ничего не оставалось, как ругать этого «недостойного человека», не выходя, впрочем, за рамки пристойности, и тяжело вздыхать, глядя на отчаяние дочери.
12
Когда Пятый ушёл со службы и стал частным предпринимателем, он даже не знал, что с Шестым случилось то же самое. Они нежданно-негаданно столкнулись на теплоходе. Пятый зашёл в столовую поужинать и увидел Шестого, который уже с полным подносом шёл к столику. Пятый аж вскрикнул от удивления, а Шестой от неожиданности уронил поднос. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, а потом разразились хохотом. Оказалось, Пятый ехал в Нанкин закупать партию футболок для продажи, а Шестой, наоборот, ехал в Наньтун продавать партию хлопчатобумажных колготок.
Пятый и Шестой были близнецы. Они могли общаться практически без слов: Пятый ещё только подумал — а Шестой уже понял. Если Пятый простудился, у Шестого, сто процентов, тоже потекут сопли. Самый удивительный случай был в начальной школе, на экзамене по родной речи — нужно было сочинить три предложения, и близнецы сочинили абсолютно одинаковые, как под копирку, но при этом сидели очень далеко друг от друга. Пятый и Шестой с детства росли ужасными сорванцами. Ссорились, ругались, дрались, воровали у одноклассников всякую мелочёвку, обижали девочек — в общем, полный набор. Только когда оба женились и обзавелись детьми, они, можно сказать, исправились, но по-прежнему будто проживали одну жизнь на двоих.
Кода Пятый впервые привёл домой девушку, родители как раз ругались. Дело было в том, что мать купила водку, явно разбавленную водой, а отец в ярости выбросил фляжку на рельсы. Как раз проходил поезд, и фляжка превратилась под колёсами в тонкий жестяной лист. Из-за этого мать накинулась на отца с бранью. Девица вошла, не обращая внимания на родителей, будто начальство явилось с инспекцией, — не спеша, с важным видом оглядела комнату и спросила:
— И всё? Только эта отстойная комната?
Пятый даже сказать ничего не успел, как отец, позабыв про мать, заорал на гостью:
— Не нравится его комната — вот и катись отсюда, нечего!
Девица оказалась не робкого десятка:
— Он у тебя вообще нормальный? Чего орёт на всех подряд? — и с видом победительницы вышла.
Пятый был в бешенстве, он что-то рявкнул отцу и, громко топая, побежал за своей дамой. Отец просто обомлел. Наконец сказал, качая головой: «Мир сошёл с ума! Явно сошёл с ума!»
Потом отыскал среди хлама пустую фляжку и сам пошёл за водкой, вздыхая и бормоча себе под нос.
В результате девушка Пятого после свадьбы отказалась жить у него, пришлось ему переехать к ней. Она жила на Ханьчжэнцзе. Шестой частенько ходил к ней в гости за компанию с братом и в итоге подружился с девушкой с той же улицы. Шестой уже не повторял ошибок Пятого, он сразу сказал отцу, что хочет жениться, но домой приводить не хочет, будет жить у неё. Отец в ответ только руками замахал: «Да ради бога, иди живи там! Я так и знал, вы же два сапога пара!» Шестой почувствовал себя как преступник, получивший амнистию, и со спокойной душой распрощался с домом, женился и поселился у жены. У близнецов почти одновременно, с разницей в три дня, родились сыновья. Здоровые пухляши, родители жён были вне себя от счастья. В общем, близнецам у своих жён жилось приятней, чем дома, и постепенно они стали всё реже вспоминать об отце с матерью.
На улице Ханьчжэнцзе с древних времён селились торговцы. Улица располагалась между Ушэнлу и Цзицзяцзуй, в середине неё был знаменитый магазин «Цяньсянъи»,[28] а на тротуарах расположились лавочки и прилавки всех мастей, в общей сложности их было тысячи две, а то и больше. Куда ни глянь — лотки торговцев, от товаров глаза разбегаются. Пятый поспрашивал в округе и узнал, что из местных торговцев не меньше тысячи — «десятитысячники», заработали десять тысяч юаней, тут он просто ошалел. Пятый работал в стройбригаде каменщиком и зарабатывал прилично. Хотя прилично ли? Если так прикинуть, он вкалывает, как чёрт, и всё равно зарабатывает за месяц меньше, чем частник — за один день. Пятый почувствовал себя неудачником, вот бы заработать кучу денег, вроде и жил тогда не зря! Он, даже не советуясь с женой, в тот же день написал заявление об увольнении. Шестой днём раньше п