— Не намекаю, а кричу! И еще он связан с тем, что вчера разнесли мой загородный дом, вскопали мой газон и вывернули все тротуарные плитки!
— Я тебе не верю, — твердо сказал Митя.
— Как это не веришь?! Тебе дать телефон валуевского отделения милиции?
— Нет, в то, что твой дом разнесли, я верю. Я не верю в твою трактовку. Извини, но это как раз больше похоже на месть уставшего кредитора.
«Особенно если учесть, что нет никакого уставшего кредитора!» — подумала она.
— Хорошо, — Елена вздохнула. — Пусть это будет кредитор, проведший последнее десятилетие в коме. Или в летаргическом сне. Пусть так! Об этом мы поговорим позже. Доскажи про визит.
— Мужик спросил, уверен ли я, что ты жила в это время в Москве. Ведь у тебя не было прописки.
— Ну и что?
— Он намекнул, что ты жила в другом месте. Скажем, в Омске, где и прописалась. Или в Новосибирске… Да, в Новосибирске. — Он озадаченно посмотрел на нее. — Ну, я ему сказал, что стал общаться с тобой чуть позже. Рассказал про брата… В общих чертах. Он спросил: «Так это и был ее партнер, который потратил наши деньги? Он жил в Новосибирске?» Я сказал: «Нет, брат жил в Москве и занимался другими делами». «А она чем занималась?» Я рассказал. Он засмеялся: «Как у вас все просто! Съездила в Таиланд, вот тебе и квартира, вот и дом загородный, вот и машина! Не-ет, так не бывает!»
— А ты что?
— Ничего. Я решил: это ваши дела. Что мне в них лезть, скажи? Кстати, он еще меня про твою личную жизнь расспрашивал. Есть ли у тебя влиятельный любовник или вообще какой-нибудь любовник.
— И что ты сказал?
— А я не знаю! — Он немного смущенно посмотрел на Елену. Митя не был уверен, есть ли у нее любовник. Точнее, был почти уверен, что нет, и это ему не нравилось: он считал Елену слишком привередливой. Всех его товарищей она отвергла почти сразу. Это его обижало.
— Ты сказал, что не знаешь?
— Нет, я сказал, что любовник есть, но я его не знаю. Он спросил: «А как можно узнать? Сколько ему лет, например? Где он живет?» Я рассердился. Мне кажется, он понял, что я не собираюсь сплетничать.
— Зачем же ты сказал неправду?
— А разве у тебя нет любовника?
— В данный момент нет.
— Ну, в данный момент нет, а завтра появится! Потом, ты такая интересная мадам, отсутствие любовника звучит как-то неправдоподобно… Слушай, а может, этот адвокат — твой тайный воздыхатель? Тебе никто розы по утрам не присылает?
— Знаешь, Митя, — она помолчала немного, потом переехала вместе с креслом поближе к нему, налила себе сока, но пить не стала. — У меня ощущение, что я сошла с ума… Или что реальность сдвинулась… Так бывает: какой-то пустяковый разговор, но после него все идет вкривь и вкось… Я тысячу раз прокручивала в голове свои расспросы в Корчаковке. Был алкаш, он удивился, что у них в деревне кто-то утонул. Были свекровь с невесткой, которые тоже утверждали, что никто не тонул и не пропадал. Я ведь как думала: что я их напугала своим интересом к пожилым людям и их домам. Ну приняли они меня за мошенницу, ну позвонили в милицию, ну оказалась новосибирская милиция добросовестной. Но ведь последние события — это ни в какие ворота! Это ведь какой размах, страшно подумать! Бандиты, утверждающие, что они из милиции, и допросившие водителя — раз. — Она стала загибать пальцы. — Тот, кто рылся в моих вещах в гостинице — два. Человек в перламутровой «девятке», который висит у меня на хвосте уже несколько дней — три. Кагэбэшники, взявшие с моей омской сестры подписку о неразглашении — четыре. — Митя ошарашенно смотрел, как заканчиваются пальцы на ее левой руке. — Изысканный адвокат, приходивший к тебе — пять, ну и целая бригада ландшафтных дизайнеров, вскопавшая мой огород — шесть. Во имя чего?! Реальность сдвинулась после моего разговора со старухой в Корчаковке! Но каков уровень этой старухи и что она им наговорила, если люди пошли на такие траты сил и средств?!
Несмотря на изумление, он засмеялся.
— Мало ли какие старухи бывают… Матери высших лиц государства…
— Ага. Скажи еще, их любовницы… В Корчаковке!
— Какое-то объяснение должно быть. — Митя вздохнул. — Тут в твоем перечислении промелькнул намек на милицию. Это были все-таки бандиты или люди, похожие на бандитов?
— Я думаю, это была милиция.
— Почему?
— Потому что старуха просила дочь позвонить в милицию. Потому что мимо охраны гостиницы мог спокойно пройти милиционер. И, главное, имя и адрес своей новосибирской подруги Нины Покровской, от которой, собственно, и пошла вся эта путаница с моим пребыванием в Новосибирске и с вымышленным любовником, я называла только милиции, которая осматривала мой ограбленный номер в гостинице.
— Вообще-то, я тоже подумал сначала, что дядечка из милиции, потому и стал с ним разговаривать… — Митя отчего-то смутился, даже лицо пошло пятнами. — Потом… решил, что это все-таки частное лицо, что он говорит правду — тогда я свернул разговор. А сейчас снова думаю, что ты права… Ну, чудеса!
— Я как представлю, сколько государственных средств тратится на эти чудеса, так мне плакать хочется! И это в то время, когда неплохо бы и каких-нибудь настоящих преступников поймать!
— Вот что я тебе посоветую, — он убрал ноги со стола, сел прямо. — Помнишь Андриевского, чьего-то там заместителя из службы собственной безопасности МВД? Ты о нем сюжет делала. Съезди, он неплохой мужик. Объясни все, посоветуйся. Хочешь, я ему позвоню? А вдруг это вообще все незаконно? Бывают же эти — оборотни! Может, тут совсем другое: например, хорошо замаскированный интерес к твоему имуществу? Накрутят, наврут, а потом перепишут на себя твой дом, квартиру и скажут, что так и было. Мол, старые долги, — Митя явно воодушевился.
«Слабоватая версия, — решила Елена. — В дом-то тогда зачем лазили?»
Но Митина поддержка ее успокоила. Было приятно, что кто-то взял на себя хотя бы небольшую часть тревог. «Все-таки хорошо, когда рядом есть мужик, — грустно подумала она. — Пусть даже такой, как Митя. Получается цитата из фильма про Лежаева: „Наверное, это современно и правильно — равноправие полов…“» Несмотря на плохое настроение, она улыбнулась.
Съемок у Елены сегодня не было: в обычный день она бы покрутилась немного для вида, а потом бы слиняла. Но сейчас возвращение домой, в одиночестве, не казалось ей таким уж заманчивым. В этом не очень хотелось признаваться даже себе, но она боялась вернуться в квартиру и увидеть то же самое, что видела уже дважды: в гостиничном номере и в загородном доме.
— Ты вовремя пришла — как раз к обеду! — ехидно заметила Ниночка, стараясь говорить погромче: чтобы Митя услышал из своего кабинета. Это было неправдой — девчонки раскладывали на столах бутерброды не для обеда, а для завтрака. У них почему-то прижилась такая привычка — завтракать на работе, всем вместе. Елена не стала отвечать. Валентина на днях ей сообщила по секрету, что Митя Ниночку бросил. Тут будешь кусаться…
Пока она пила кофе в комнате новостей, он дозвонился до Андриевского. Видимо, очень хотел, чтобы забылось его маленькое предательство.
— Завтра в двенадцать. Вот адрес, — он протянул листок и вдруг улыбнулся. — В двенадцать, как назло, Лежаев придет тортом нас угощать. Просил, чтобы ты была. Что соврать?
— Может, не заметит?
— Да нет, он, наоборот, что-то стал к тебе неравнодушен после поездки.
— А завтра он чего хочет? — задав этот вопрос, она поняла, что поступила неразумно.
— Вставить! — хором сказала вся служба новостей.
…«Девятка» стояла на месте. Когда Еленин «мерседес» выруливал с обочины, у нее зажглись задние фонари.
— Ничего, завтра мы с тобой на Лубянку поедем, — сказала Елена, пристегиваясь.
Глава 8В ОТСУТСТВИЕ ПАМЯТНИКА
Служба собственной безопасности оказалась вовсе не на Лубянке, хотя тоже в центре — на Большой Серпуховской. Оказалось также, что генерал Андриевский — чин некрупный, окружного масштаба. Впрочем, и на таком уровне человек должен знать основные правила работы ведомства: он довольно охотно согласился на разговор. «За жизнь? — переспросил он Митю и засмеялся. — Ну, за жизнь так за жизнь. Я на любые темы, Митя, готов разговаривать. Тем более, с хорошим человеком».
Елене хотелось знать, как поведет себя ее преследователь, увидев, что она едет в УВД, но «девятка» пропала. Очевидно, в наблюдение включилась другая машина. Не хотелось вникать — какая.
…Помощник Андриевского уже ждал ее. Они прошли по коридорам с высокими потолками, поднялись на четвертый этаж, остановились у бордовых дверей, похожих на школьные. «Проходите» — помощник улыбнулся и показал рукой на красную дорожку, ведущую к столу.
Елена думала, что Андриевский начнет балагурить, как обычно, но лицо его в этом кабинете было вежливым и непроницаемым. «Все они тут играют Феликсов Эдмундовичей, — усмехнулась она про себя. — Даже и в отсутствие памятника». Впрочем, так было удобнее. После шуток то, что она собиралась рассказать, выглядело бы еще нелепей…
… — И что вы от меня хотите? — спросил он, когда она замолчала, сказав последние слова (об адвокате).
— Я плохо знаю законы, — от волнения она кашлянула. — Это нормально — так агрессивно вести человека, даже не поговорив с ним?
— Стоп-стоп-стоп, — он предостерегающе поднял руку. — Давайте все-таки отделим… мух от котлет. Ограбление номера в гостинице и вашего дома не может быть действиями милиции. Вы ведь подали заявление?
— Да.
— Значит, этим занимаются и, надеюсь, все выяснят.
— Мне кажется, связь есть…
— Это не может быть действиями милиции, — повторил он, и Елена поняла, что спорить бесполезно. — Далее… — он глянул на наручные часы, поправил ремешок. — Милиция может проводить любые следственные действия, включая допросы ваших родственников и сослуживцев, может также наблюдать за вами, если на это есть серьезные основания.
— А если нет?
— Это детский разговор, — мягко сказал он.
— Детский? Я, конечно, польщена таким вниманием к моей скромной персоне, но у меня мурашки бегут по спине при мысли о том, что какой-то малозначащий разговор может привести к таким