— Ты зарываешься, пекарь, — сказал бородач.
— Ладно, запоминай, — сказал я. – Хочу дарственную на трёх клифских волкодавов. Вот этих.
Потрепал клифов за ушами.
— Но не филькину грамоту, а заверенную в гильдии стряпчих бумагу. Запомнил? И прибавьте к ней документы на всех трёх собачек. Передай мои условия своей Маме. И скажи ей, что я ещё недорого попросил – беру по минимальной ставке, как со старой знакомой. Но гарантирую, что верну госпоже Бельской ту скучную жизнь, что была у неё до моего прошлого визита.
Зевнул – прикрыл ладонью рот.
Мой зевок успокоил клифов – волкодавы притихли.
— Ну а когда она выполнит мои… пожелания, — сказал я. – А она их выполнит: других вариантов нет. Пусть приезжает ко мне сама. Сюда. Лучше днём. Я человек занятой. Встаю поздно: вечером много работаю. Сам к клиентам не выезжаю – это не обсуждается. Так что жду ваших дальнейших ходов, уважаемый. Надеюсь на ваше благоразумие. Не тупите: другой возможности вернуть в жизнь госпожи Бельской покой, кроме как договориться со мной, не существует. Повторяю для тугоухих: НЕ СУЩЕСТВУЕТ.
Бородач снова сплюнул.
И опять на порог.
Мне отчаянно захотелось сделать ему больно, но я проявил силу воли: сдержался.
— Это мы ещё посмотрим, у кого какие возможности, пекарь, — заявил он.
Я улыбнулся.
— До скорой встречи, уважаемый.
Выпроводить бородатого гостя удалось не сразу. Тот вбил себе в голову, что сможет меня переубедить – заставит всё бросить и рвануть вместе с ним в Красный переулок к Мамаше Норе. Я пытался играть в вежливость: сыпал относительно деликатными фразами, старался убедить посланца госпожи Белецкой свалить подобру-поздорову. Но потом всё же плюнул на приличия – махнул рукой, послал бородача по всем известному адресу и поплёлся готовить себе завтрак. Мужик обиделся; уехал – я не уверен, что именно туда, куда я его направил.
Босс и Вера соизволили разделить со мной трапезу. Клифские волкодавы уселись в гостиной рядом со столом – для удобства им не понадобились стулья. Рост позволял собакам даже в сидячей позе возвышаться над столешницей и заглядывать ко мне в тарелку. Мёд я клифам не предложил, но хлебом с ними поделился. Волкодавы схомячили по два пшеничных каравая и с таким несчастным видом смотрели, как я ем, словно несколько дней голодали. Но меня их тоскливые взгляды не разжалобили. И не испортили мне аппетит.
«Жестокий ты человек, парень, — сказал мастер Потус. – Никого не любишь, етить тебя. Даже зверюшек».
В компании с клифами он наблюдал за тем, как я наворачивал бутерброды с мёдом.
«Эти зверюшки ежедневно сжирают больше, чем я за декаду. И это не считая пойманных ими кошек. Так что здесь можно поспорить, кто кого не любит. Но вот кого я действительно сейчас ненавижу, старый – тех гадов, что на два дня сделали из меня кухонного раба. Подобные пакости не удавались даже моей жене. А уж она была непревзойдённым мастером манипуляций. Так что моя душа требует мести, старик. Мести… не выходящей за рамки местного законодательства».
«Что ты собираешься делать?»
— По-моему, сейчас самое время навестить пекарню уважаемого мастера Фетрика, — сказал я. – Свести знакомство с его сыновьями – с теми, что сломали Полуше нос. И объяснить этим убогим, что обижать моих работников – плохая идея.
Стряхнул с ладоней крошки, одним глотком допил чай.
Скормил волкодавам остатки хлеба.
— Ну что, бойцы? – спросил я у клифов. – Пойдёте со мной?
Лай Веры я перевёл для себя, как: «Всегда готова».
Глава 36
Снаружи пекарня мастера Фетрика походила на мою. Похожий двухэтажный дом с входом в магазин со стороны дороги. Выстроившиеся в ряд дымящие печные трубы на покатой крыше. Как и у меня, никаких вывесок, рекламных плакатов или объявлений ни у дороги, ни на обшарпанных стенах здания. И даже клёны рядом с этой пекарней выглядели такими же яркими и жизнерадостными, как в моём дворе. Вот только шумной очереди у входа в магазин старого Фетрика я не увидел.
Пока я шёл к пекарне, дверь магазина не распахнулась ни разу. Специально за этим следил, желая понять, как идёт у моих конкурентов торговля. Но либо у пекарей сегодня был выходной день, либо хлеб у них раскупили ещё утром… что маловероятно: трубы дымились – значит, печи работали, хлеб выпекался… или выпекалось что-то другое. Вот только куда девали пекари свою продукцию – этого я пока не понимал. Потому что выходящих из магазина с покупками женщин и мужчин я не заметил.
Пришла мне на ум и другая причина этому безлюдью рядом с пекарней. Вполне возможно, оно стало следствием работы моего рекламного отдела. Когда брёл по дороге, заметил на улице нескольких чумазых мальчишек, о чём-то говоривших с прохожими. Ко мне пацаны не подходили. Но один издали помахал мне рукой. Хотя возможно, что я неверно истолковал его жест, и парень всего лишь отгонял от себя муху. Что не отменяло предположения: жившие на этой улице покупатели сейчас стояли в очереди около пекарни в Лисьем переулке.
Клифы, в отличие от меня, не интересовались архитектурой. А вот на мяукавшие в зарослях орешника комки шерсти поглядывали с нескрываемым интересом. Похоже, собирались покорять новые территории. Соседи по двору пока не приходили жаловаться на поселившихся у меня волкодавов. Но кошки в кустах около пекарни орать перестали: клифы их запугали, заставили прятаться на деревьях и на крышах, сидеть по домам, утратив свою извечную веру в кошачью вседозволенность.
Власть в Лисьем переулке с появлением клифских волкодавов перешла от кошек к собакам. Чему в первую очередь обрадовались местные детишки. По словам их предводительницы Шиши, детям раньше часто доставалось от злобных мяукающих чудовищ. Коты чувствовали себя хозяевами улиц. И отказывались уступать власть даже человеческим детям. Но клифы им быстро объяснили новую политику партии. Заставили котов ходить по улицам с оглядкой, перебраться на крыши и в кроны деревьев.
Клифские волкодавы же местную ребятню не пугали. Что меня очень удивило, потому что я сам иногда вздрагивал, когда из кустов на меня внезапно выскакивало виляющее хвостом клыкастое чудовище. Детишки, напротив – сами преследовали клифов, точно считали их травоядными. Норовили собак погладить; бегали за ними, науськивая на котов. Пару раз я замечал, как клифы уставали от излишнего внимания: покидали облюбованные для отдыха места во дворе, прятались в доме.
Рядом с дверью в магазин конкурентов я остановился. Собаки повернули ко мне морды, сообразив, что я собрался поделиться с ними гениальной мыслью или прочесть нотации. Вера смотрела на меня спокойно, с сытой ленцой. В глазах Надежды блестели хитринки, словно та затевала очередную проделку. Она только-только оставила пост в магазине, уступив его Барбосу. Проглотила два каравая, но вздремнуть не успела: не отказалась от налёта на пекарню Полушиных обидчиков.
— Ведите себя спокойно, девочки, — сказал я. – На прохожих не ругайтесь, от магазина далеко не отходите. Ждите меня на улице. В пекарню я пойду один. И не нужно изображать обиду! Не хочу, чтобы персонал при виде вас разбежался. В мои планы не входит играть с ними в догонялки. Поэтому вас внутрь не зову – подышите свежим воздухом. Это понятно?
Вера фыркнула.
Надежда зевнула, щелкнула зубами рядом с моим лицом.
— Без моего разрешения никого не есть, — добавил я. – Даже голубей. Помните, что мы сюда не охотиться пришли, а бороться с несправедливостью и произволом. Как только я их поборю: обещаю, что мы заглянем в трактир – съедим что-нибудь. Там – никакого хлеба! Хватит и того, что тестом мы завтракали, и будем тестом ужинать. Поедим нормальную пищу. И Барбосу что-нибудь вкусное прихватим.
Собаки мечтательно вздохнули. Словно вообразили, как поедают ароматного жареного поросёнка или натёртую мёдом телячью ногу. Я и сам почувствовал пробудившийся вдруг аппетит: давненько не ел мясного. Сглотнул слюну.
«Ты будешь собачкам лекции читать, лодырь? – спросил мастер Потус. – Или займёшься делом, етить его?»
«Не отвлекай меня, старый. Как эээ… полусотник запаса тебе говорю: самое главное перед сражением – поднять боевой дух солдат, чётко разъяснить каждому бойцу его боевую задачу. Когда-то я выпил очень много спирта на военных сборах, так что теперь могу называться опытным командиром».
Я взялся за ручку двери.
Клифы насторожили уши.
— Ну что, бойцы? Ждите. Помните: у вас ответственная задача – вы стоите на стрёме. Будьте бдительны. Удачи. Пойду, взгляну, как поживают наши конкуренты.
Шагнул через порог – в голове промелькнули воспоминания о том дне, когда я первый раз заглянул в теперь уже свою пекарню. Увидел в ней похожую мрачную картину. Тогда меня вот так же встретил полумрак, запах свежей выпечки, жужжание мух и кислое лицо скучавшего за прилавком продавца. Вот только здесь я увидел не лицо девицы, а физиономию молодого узкоплечего парня – очень даже знакомую.
— Как интересно, — обронил я.
Смотрел на узкоплечего продавца – выстраивал у себя в голове новую линию поведения. Потому что присутствие этого товарища в магазине мне многое объяснило. И кое о чём напомнило. Точнее, заставило меня вспомнить тот день, когда я познакомился с клифскими волкодавами, навещал Мамашу Нору, а потом повстречал квартет из агрессивных мужиков, одним из которых был вот этот продавец мастера Фетрика.
— Ну здравствуй, уважаемый, — сказал я. – Вижу, ты меня узнал. Узнал?
«Действуй, мэтр».
Почувствовал, как профессор бросил в продавца заклинание – «ужас» четвёртого уровня.
Парень кивнул. Провел языком по толстым губам. Сделал маленький шажок вдоль прилавка – в направлении двери, что вела в зал пекарни. Но тут же застыл на месте. Потому что я покачал головой, нахмурился. На лбу у продавца блеснули похожие на бисер капли пота. Над ними тут же засуетились раскормленные чёрные мухи – завертелись, зажужжали, словно дурные мысли.