– Это просто смешно, – сказал Тим. Он сидел на столе, скрестив на груди крепкие загорелые руки.
Роз водила пальцем по алфавитному указателю поваренной книги Бетти Крокер в поисках рецепта сникердудлей:
– Сахарный горошек… Слойки с джемом… Сочники…
– Погоди, – перебил ее Тим. В его глазах вспыхнул лукавый огонек, и это был не просто отблеск свечного пламени. – Возьми-ка рецепты, переписанные из Книги. Кажется, есть там один, с помощью которого мы сможем проучить миссис Хэвгуд за ее гнусные враки. Президент Камбоджи? Я вас умоляю!
– Тим, мы не должны использовать рецепты ради шуток над миссис Хэвгуд. Они не для того предназначены, – сказала Роз.
– Ты права, – согласился Тим, затем состроил разочарованную мину. – Просто… вчера мы так славно начали, вот мне и не терпится снова оседлать эту лошадку – вернуться к выпечке. Я… оказывается, люблю печь.
Роз смерила его недоверчивым взглядом. Он серьезно? Скрепя сердце она кивнула:
– Ладно, схожу за рецептами.
С громко бьющимся сердцем она пошла наверх. Скорее всего, Тим ею манипулирует – притворяется, будто его интересует выпечка, а в действительности хочет лишь наказать миссис Хэвгуд. Ну и что с того? Не важно, какие у него истинные мотивы. Конечно, шутить злые шутки над бедной невротичкой плохо, но ведь и лгать – тоже плохо, а всем известно, что миссис Хэвгуд – самая отъявленная лгунья во всем городе. Вот Тим ее и проучит.
Лик спала как убитая. Роз принялась рыться в ящике для белья, куда припрятала рецепты, и в эту минуту на пороге комнаты сестер выросла фигура Алфи. Его курчавые рыжие волосы топорщились на голове, словно праздничные фейерверки.
– Что происходит? – прохныкал он. – Где Тим? Почему вы оба не спите?
Роз спрятала переписанные рецепты за спину.
– Ничего не происходит, – сказала она. – Мы с Тимом моем посуду на кухне. Иди спать, мы через минуту закончим.
Алфи испустил радостный вопль:
– Я вам помогу!
– С каких это пор ты полюбил мыть посуду? – осведомилась Роз. Впрочем, ответ она знала: с тех самых, как это занятие полюбил Тим, а точнее, с появления в их доме тети Лили. Своим приездом она все перевернула с ног на голову. – Обойдемся без твоей помощи, – сказала Роз, пожалуй, чуточку резковато. – Ложись в постель. – Если пустить Алфи на кухню, он, чего доброго, начнет с криками скакать вокруг стола и разбудит миссис Карлсон или тетю Лили.
Алфи насупился.
– Ладно, – обиженно буркнул он и, громко топая, удалился к себе в комнату. Роз грызла совесть за то, что она нагрубила младшему братишке, но позволить Алфи испортить большую ночную работу, которая предстояла ей с Тимом, она не могла.
Пролистав записную книжку, Роз и Тим нашли тот самый рецепт:
И случилось так, что лета 1618-го в нидерландском поселке углекопов Зандвоорте леди Биргитта Чудс благодаря печенью правды разоблачила похитителя драгоценностей по имени Герхард Баашмак. И отрицал он свою виновность, когда семь жертв похитителя – все бедные фермеры, коим драгоценности достались по наследству, – со слезами на глазах свидетельствовали о краже. Вот только стоило Герхарду съесть одно из Koekjes van Waarheid, испеченных леди Биргиттой, как признался он во всех преступлениях, хоть и бил себя нещадно по голове и рукам, дабы уста его умолкли.
– Самое то для миссис Хэвгуд! – воскликнул Тим. – Может, слопав сто двадцать печенек, она перестанет среди ночи ломиться к нам в дом со своими нелепыми выдумками.
И смешала леди Биргитта Чудс два кулака муки с двумя кулаками бурого сахара, тремя яйцами и легким дыханием спящего, чьи уста ни единого раза не изрекали лжи. И послужило оное средство приятным лекарством для самых отъявленных лгунов…
И так далее.
– А что там было вместо «и так далее»? – вслух задумалась Роз.
Когда она переписывала рецепт, Тим пробормотал: «И так далее…» – пояснив, что в остальных пунктах инструкции по приготовлению все как обычно, типа «остудите печенье перед подачей», поэтому Роз тем и ограничилась. Теперь ее беспокоило, не упустила ли она чего-нибудь существенного.
– Да какая разница? – проворчал Тим. – Вопрос в другом: где найти того, кто никогда не врал?
Роз прикинула, подойдет ли ее собственное дыхание. Еще несколько дней назад подошло бы, ведь она с рождения не переносила лжи, однако события последней недели сделали его непригодным. За короткое время, прошедшее с приезда тети Лили, Роз наврала больше, чем за всю жизнь. Осознав это, она почувствовала себя… испорченной.
– Не знаю…
Тим вдруг вскинул голову:
– Лик! Наша Лик и разговаривать-то едва-едва научилась, не то что врать!
Вооружившись банкой из синего стекла, одной из тех, в которых родители хранили магические ингредиенты, Роз и Тим поднялись на второй этаж и подошли к кровати младшей сестры.
Лик спала, свернувшись калачиком; укутанная со всех сторон одеялом, она напоминала блинчик с сыром. В последние дни ее нос был сильно заложен из-за аллергии – только за сегодня Роз вытирала ей сопли одиннадцать раз. Дышала малышка с таким трудом, что при каждом вдохе ее нос издавал рокот, похожий на тот, с каким заводится мотор газонокосилки. Вряд ли это можно было назвать «легким дыханием спящего», но приходилось использовать, что есть.
Тим открыл банку и шепотом спросил:
– И что я должен делать?
Роз с досадой всплеснула руками:
– Не знаю, может, сунуть банку ей под нос?
Тим бросил взгляд на густые сопли в ноздрях Лик, трепетавшие в такт вдохам-выдохам, и всучил банку Роз:
– Нет, не могу.
– Ладно, – вздохнула Роз, – я сама. – Она подставила открытую банку под рычащую и хлюпающую «выхлопную трубу» – носик Лик – и немного подождала.
От рокочущего детского храпа сотрясалась даже металлическая защелка на крышке. Вскоре банка затуманилась от дыхания, и Роз аккуратно ее закрыла.
– Есть, – шепнула она и вдвоем с Тимом потихоньку выскользнула из комнаты.
Разобравшись с единицами измерения при помощи карточки, брат и сестра умножили все цифры в рецепте на десять, чтобы приготовить десять дюжин печенек. В итоге им потребовалось десять мерных чашек муки, десять чашек коричневого сахара и тридцать яиц. Все ингредиенты они смешали в самом большом металлическом чане, какой только нашелся на кухне. Тем временем банка с дыханием Лик стояла на столе, подрагивая от доносившегося изнутри храпа. В то самое мгновение, когда Тим набрал из мешка последнюю чашку сахара, банку тряхнуло так сильно, что она опрокинулась набок и покатилась по столешнице. Роз метнулась под стол, точно футбольный голкипер в нижний угол ворот, и банка с приглушенным стуком приземлилась ей на колени.
Тим изумленно уставился на сестру.
– Отличная скорость, ми эрмана! – похвалил он и вскинул руку, как бы говоря: «Дай пять».
Она хлопнула ладонью о его ладонь, зардевшись от гордости. Роз уже и не помнила, когда брат в последний раз обменивался с ней этим жестом.
Как только Тим вбил в смесь последнее яйцо, наступил черед волшебства. Роз наклонила открытую банку над тестом. Несколько секунд ничего не происходило, но чуть погодя туман с внутренних стенок банки сгустился в небольшие сероватые шарики, а после мини-бомбочки честного дыхания высыпались в тесто. Сначала они погрузились на дно чаши, потом всплыли наверх, отчего тесто забулькало, словно болотная трясина. Оно шипело, клокотало и плевалось пузырьками газа. Неожиданно запахло горчицей и копченой грудинкой.
– Жесть, – пробормотал Тим. – И это было в дыхании нашей малютки-сестры?
– Двенадцать раз перемешать костяной ложкой, – процитировала рецепт Роз. Решив, что сойдет и пластиковая лопатка, она принялась перемешивать густеющую на глазах массу. При этом тесто и само начало похрапывать, расширяясь и сжимаясь так, будто обладало легкими. Субстанция то набухала, грозя перевалиться через край чана, то вновь опадала и превращалась в безобидный влажный ком. Казалось, тесто живое.
– Гадость какая, – промолвила Роз.
– А по-моему, круто, – в ответ прошептал Тим.
После трех перемешиваний мерзкий запах копченостей исчез, а после семи – тесто приобрело вид густого коричневого супа. С каждым следующим проворотом лопатки цвет его менялся: от темного шоколада до молочного, от молочного до оттенка сливочного масла и далее почти до белого. Спустя двенадцать кругов оно стало выглядеть как обычное тесто и пахнуть просто сладостью.
Роз и Тим ложками выложили порционные комочки на противни – на весь объем понадобилось десять противней – и поставили их в большую духовку. Часы показывали четыре часа утра, Роз утомилась до полусмерти, и даже Тим то и дело зевал. Когда таймер подал сигнал, брат с сестрой вытащили печенье из духовки, оставили его остывать на столе и, обессиленные, поплелись наверх.
– Заведи будильник на семь сорок пять, – попросила Роз Тима.
– Будет сделано, сестренка, – вяло пообещал он.
– Мы должны отдать печенье миссис Хэвгуд из рук в руки! – напомнила Роз, но Тим уже скрылся за дверью своей комнаты.
Совсем скоро Роз легла в постель, укрылась одеялом и провалилась в сон.
Проснулась она от того, что ее как будто швыряла туда-сюда огромная океанская волна. Роз испуганно открыла глаза и увидела Лик и Алфи, которые весело прыгали на кровати по обе стороны от нее.
– Роз! Роз! – завопил Алфи. – Просыпайся! Чип говорит, ты должна поиграть с нами, потому что мы мешаем ему на кухне!
Лик случайно заехала сестре ногой по ребрам, Роз громко ойкнула. Обернувшись, она взглянула на светящиеся электронные часы на прикроватной тумбочке. «Четверть двенадцатого!» – ахнула Роз.
– Выметайтесь! – прикрикнула она на младших, откинула одеяло и бросилась в комнату Тима.
Он еще спал.
С колотящимся сердцем Роз галопом понеслась вниз. На кухне суетился Чип.