– Уверена, у них просто выдался тяжелый день, – сказала ему Роз, хотя знала, что причина кроется совсем в другом.
Миссис Хакетт и миссис Крисп переместились к правому краю прилавка, где были выставлены фирменные семислойные торты Чудсов: кокосовый, ананасовый, шоколадный, банановый, морковный, слоеный с клубникой и, наконец, щедро пропитанная сиропом и приправленная дробленым пеканом башенка, которую Парди назвала просто «Наслаждение». Торты стояли на белых фарфоровых подставках, каждая – под стеклянным колпаком с круглой красной пимпочкой наверху.
– Признайте, Крисп, – напирала миссис Хакетт, – вы не воспринимаете меня всерьез! А все потому, что я, в отличие от вас, не помешана на справочных материалах!
Миссис Крисп гордо вздернула нос:
– Лучше уж помешаться на справочных материалах, чем быть экспертом по любовным романам!
Все остальные члены «Дамской лиги библиотекарей» ахнули и прекратили споры. В ужасе глядя на миссис Хакетт и миссис Крисп, они безмолвно ожидали развязки.
– Что ты сказала? – глухо прорычала миссис Хакетт.
– Что слышала! – огрызнулась миссис Крисп. Нижняя губа у нее задрожала.
Миссис Хакетт протянула руку к витрине, сняла стеклянный колпак с кокосового торта, взяла его и залепила в лицо миссис Крисп. Всеми семью слоями.
Миссис Крисп онемела. Волосы, глаза и все лицо покрывал толстый слой белого крема с вкраплениями кокосовой стружки. Облизав вымазанные кремом губы, она произнесла:
– Терпеть не могу кокосы.
А потом будто началось извержение вулкана: библиотекарши с пронзительными воплями и визгом набросились друг на друга. Миссис Кентербери забилась под кованый кофейный столик, опасаясь, как бы ей не выцарапали глаза, а мисс Карнополис ринулась за прилавок и принялась обстреливать коллегу черничными маффинами. Миссис Хакетт и миссис Крисп сражались на полу, барахтаясь в остатках раздавленного торта, в то время как остальные дамы окружили их толпой и активно подбадривали.
С заднего двора прибежали Алфи и Лик, вслед за ними посмотреть на зрелище притрусила миссис Карлсон.
– Ну и животные! – возмутилась она.
Шум потасовки разбудил Тима. Заспанный, протирая глаза, он приплелся в торговый зал.
– Чип накормил нашим печеньем библиотекарш из ДЛБ, – прошипела ему на ухо Роз. – Вижу, сработало.
Уголки губ Тима поползли вверх.
– Круто, – сказал он.
«Нет, не круто, – подумала Роз. – Не круто, а опасно».
– Я позабочусь о детях! – крикнула миссис Карлсон, вытолкала Алфи и Лик из кухни и увела наверх.
В следующее мгновение на помощь подоспел Чип. Он влетел в торговый зал, вооруженный, словно воин перед битвой, портативным миксером и горелкой для приготовления крем-брюле.
– А ну, хватит! – рявкнул он, жужжа миксером, а затем включил горелку. В воздух взметнулась струя голубого пламени.
Библиотекарши тотчас прекратили драку и стали пробираться к выходу, негромко переговариваясь между собой: дескать, Чип, конечно, дьявольски красив, но душой компании его не назовешь. Когда последняя из скандалисток вернулась в автобус, Чип нервно запер входную дверь.
– Думаю, пекарню на сегодня лучше закрыть, – сказал он. В его голосе сквозило глубокое потрясение. Каких бы ужасов он ни навидался во время службы морским пехотинцем, они не могли сравниться с необходимостью применять горелку для крем-брюле, чтобы подавить тортометательную атаку, которая только что произошла в пекарне.
– Давай-ка все здесь уберем, Чиппи, – сказала Лили.
– Хорошая идея, – поддержала Роз. – Через минутку я к вам присоединюсь, только возьму кое-что в холодильнике.
Она поспешила к холодильной камере, таща за собой Тима.
Лихорадочно перелистав Поваренную книгу Чудсов, брат и сестра нашли рецепт печенья правды. Гравюра на полях изображала сцену, во многом повторявшую ту, которую они только что наблюдали в пекарне: мужчины и женщины в деревянных башмаках и двурогих шляпах с криками швыряли друг в друга буханки хлеба.
Роз отыскала нужный абзац:
И смешала леди Биргитта Чудс два кулака муки с двумя кулаками бурого сахара, тремя яйцами и легким дыханием спящего, чьи уста ни единого раза не изрекали лжи. И послужило оное средство приятным лекарством для самых отъявленных лгунов*.
Никакого «и так далее» в тексте не было, зато после него стояла звездочка – пометка о примечании. Само примечание скрывалось среди затейливой вязи иллюстраций в самом конце страницы. Разобрать написанное было очень трудно, особенно при свете маленького фонарика, который Роз припрятала в кармане. Тем не менее суть она поняла.
* При употреблении вместе со стаканом молока. Средство, употребленное без молока, будь то коровье, овечье, козье или кошачье, не только исцелит от лжи, но вытолкнет наружу все дурные и ядовитые слова, каковые сколь-нибудь воспитанные люди премудро сдерживают в себе. И воцарится хаос.
– Тим! Ты же сказал, что остальное не важно, а это очень-очень важно!
– Жесть, Розита, просто жесть, – вздохнул Тим. – Я пошел спать. – Прежде чем закрыть за собой дверь, он оглянулся на сестру: – Такое ощущение, что я все делаю неправильно. А ты отчитываешь меня, точь-в-точь как наша мама.
От его слов Роз поежилась. Она прекрасно понимала, что сейчас чувствует старший брат. Девочка захлопнула Книгу и торопливо покинула библиотеку, едва не забыв запереть дверь, а когда выскочила из холодильной камеры, то налетела на высокую женщину в полосатых брюках и фартуке. Тяжело дыша, Роз выпрямилась.
Тетя Лили. Тетя Лили ждала ее, прислонившись к холодильнику. На лице – безупречный макияж и загадочное выражение.
– Может, объяснишь, что ты там делала? – спросила она.
Глава 9Любовь небесная
Лили повторила вопрос:
– Зачем ты туда ходила, Роз? Почему ты такая бледная?
Роз повернулась и посмотрела на свое отражение в гладкой стальной поверхности холодильной камеры. Ее лицо и вправду сделалось белее зубной нити.
– Мне просто… захотелось апельсинового сока, – солгала она.
Лили присела на корточки, коснулась щеки Роз и сказала:
– Роз, тебя не было десять минут, стакана с соком я не вижу, и, ко всему прочему, ты замерзла! – Она обвила руками плечи Роз. – Давай-ка, садись ко мне на колени.
Роз села на обтянутое полосатой тканью колено своей лжетети, чувствуя себя неловко, словно ребенок на коленях у Санта-Клауса в торговом центре.
– А теперь говори правду, – мягко промолвила Лили. – Что вы там прячете за гобеленом?
Роз с трудом сдержала удивление. Откуда Лили известно, что за гобеленом что-то есть? Она точно подслушивала, когда Роз, Тим и Алфи спорили в библиотеке, переписывая рецепты. Не зря же Роз вчера утром нашла под дверью холодильника лиловую пайетку от ее брюк!
Она очень хотела рассказать тете о Книге, о том, что любовные маффины не сработали, а печенье правды, к несчастью, наоборот, сработало. Вот только родители велели ей сохранить тайну Поваренной книги Чудсов, а она обязана слушаться родителей. Поэтому вместо того, чтобы выложить все начистоту, Роз задала не менее важный вопрос:
– А вы зачем подслушивали наши разговоры вчера утром?
Тетя Лили посмотрела на нее в упор, и Роз выдержала этот взгляд, мысленно восхищаясь мерцанием в глубине темно-карих глаз Лили, выразительным изгибом ресниц, длинных, как те, которыми кокетливо хлопают героини мультиков.
– Я за вас беспокоилась. Вы втроем с раннего утра что-то делали в холодильнике, а потом всю ночь пекли печенье…
– Но мы вели себя очень тихо! – прошептала Роз.
– Ах, Роз! – рассмеялась Лили. – Я – сова. – Она погладила Роз по голове, словно той было пять лет, а не все двенадцать, и девочке это ужасно не понравилось. – Знаешь, я ценю твой энтузиазм и любовь к выпечке, правда. Ты прирожденный пекарь. Но если вы действуете тайком из-за того, что у вас какие-то неприятности или вы что-то скрываете… – (У Роз испуганно забилось сердце, горло дернулось, как бывает, когда чувствуешь, что наружу вот-вот извергнется либо правда, либо съеденный обед. Тетя Лили совсем не дура, от нее ничего не скроешь.) – …Возможно, чужой секрет, который вас попросил сохранить друг или, например… родители. – (Роз вздрогнула.) – Взрослый не вправе требовать от ребенка молчания, – веско сказала Лили. – Это нечестно. – Она сочувственно стиснула плечо Роз.
Роз поняла, что сейчас выложит Лили все как на духу. Тетя права: маме и папе не следовало просить Роз держать в тайне такое важное знание – не только о Поваренной книге Чудсов, но и об их семейной магии. Эти секреты она хранит практически всю жизнь. Единственные, кому Роз может рассказать о молниях, облаках, глазе чернокнижника и соловьиных трелях, заключенных в банки, – ее братья, но им это неинтересно. По воле родителей Роз не должна быть откровенной ни с кем.
– Я… я… я… – начала она.
На лице Лили промелькнуло нетерпение: она чуть прищурила глаза и нахмурила брови. Эмоция моментально исчезла, точно унесенное ветром облачко, но Роз хватило и этого, чтобы прикусить язык.
Что же все-таки ее настораживает в тете Лили? Пока Роз это не поймет, семейную тайну она не выдаст.
– За гобеленом находится другой холодильник, в котором мама и папа прячут от нас самый вкусный шоколад, – сказала она. – Вчера утром мы стащили и съели несколько плиток. Мы поступили плохо, поэтому я заперла тот холодильник и держу ключ при себе, чтобы Тим и Алфи снова не добрались до шоколада. – Роз выдохнула так резко, что закашлялась, и слезла с коленей своей фальшивой тетушки.
Лили тоже выпрямилась.
– Спасибо за честный ответ, – сухо произнесла она.
На миг повисла неловкая тишина, но затем с заднего двора прибежали Лик и Алфи: дети принялись носиться по кухне, топоча так, что задребезжали все кастрюли.
– Миссис Карлсон заснула перед своим малюсеньким телевизором! – сообщил Алфи, но из-за шума прыжков его никто не услышал.