– Соединенные Штаты Америки благодарят вас за службу, – с улыбкой произнес бывший президент.
Миссис Хэвгуд хихикнула и взяла его под руку.
– Хорошего дня, Роз! И тебе, Тим!
Тим втянул голову в плечи. Он сгорал от стыда. Но только до тех пор, пока в пекарню не вошла Эшли Шнобс. На ней было платье, какое любая другая девушка надела бы на кинопремьеру: зеленое, коротенькое и слишком откровенное для старшеклассницы. С надменным видом Эшли подплыла к прилавку и заявила:
– Мне, пожалуйста, облегченный черничный маффин.
– Облегченный? – озадаченно наморщила лоб Роз.
– Да. Середину нужно вынуть, иначе в маффине будет слишком много калорий.
«Зачем тогда вообще есть маффин?» – подумала Роз, однако натянула хирургические перчатки и старательно выковыряла большую часть сердцевины.
Тим, которому, вообще-то, полагалось заниматься другими покупателями, перегнулся через прилавок и нежно прошептал:
– Эй, помнишь, как два дня назад мы целовались через стекло?
Эшли притворилась, будто не слышит его.
– Ты целовала меня! – повторил Тим громче и настойчивее. – Мы целовались.
– Я не целуюсь с теми, кто работает в пекарне, – отрезала Эшли, задрав нос так высоко, что затылок коснулся шейных позвонков.
– Но ты сказала, что любишь меня, – обольстительно улыбнулся Тим.
– А сейчас я, типа, в шоке и вообще не понимаю, о чем ты. Конечно, ты симпатичный и все такое, и я, пожалуй, могла бы тебя поцеловать, если бы ты был адвокатом или, скажем, работал в инвестиционном фонде… Но ты выковыриваешь серединку из маффинов, так что – нет.
– Ты разве забыла, как вы, девчонки, толпились перед пекарней? Забыла, как вы дрались, чтобы пробиться к окну и поцеловать меня, как…
– Перестань, Тим, – одернула его Роз.
Эшли Шнобс забрала свой «облегченный» маффин и, презрительно хмыкнув, развернулась к выходу; ее тугие платиновые локоны хлестнули Тима по лицу.
– Она же на самом деле целовала меня через стекло, – горячо зашептал Тим сестре. – Или у меня были галлюцинации?
– У тебя – нет, у нее – да.
Тим вернулся за прилавок.
– Она мне даже не нравится! Я просто хотел напомнить ей, что она сходила по мне с ума. Надо найти фото в качестве доказательства, что мы целовались. У нас снаружи есть камеры видеонаблюдения? – Тим сорвал с себя фартук, и Роз поняла, что его работа в пекарне на сегодня закончена. Брат вновь стал самим собой.
Вытянув шею, Роз заглянула за распашные двери и увидела, что Алфи и Лик резвятся на том месте, где раньше стоял батут, а миссис Карлсон загорает, откинувшись в шезлонге. Роз поджала губы. За семейную пекарню сердце по-прежнему болело у нее одной. Ничего не поменялось. Возможно, тетя Лили права: Роз и сама справится.
День прошел без особых странностей. Роз было бы еще спокойнее на душе, если бы мистер Бэсстол отлепился наконец от скамейки, однако он продолжал сидеть под палящим июльским солнцем. Его пиджак лежал рядом на скамье, но свитера мистер Бэсстол так и не снял. И до сих пор не прикоснулся к маффинам.
Вне себя от беспокойства Роз наблюдала за мистером Бэсстолом, и в этот момент в пекарне появился Девин Стетсон. При помощи геля он придал своей шевелюре легкий беспорядок, выпустив на лоб волнистый вихор. Розовые губы немного потрескались, молочно-белую кожу покрывал золотистый загар.
Девин еще никогда не заходил в пекарню. С чего вдруг его принесло? И почему именно сегодня, когда за сутки Роз удалось поспать буквально полчаса, когда она два дня не мыла голову и челка превратилась в сальные сосульки? Почему он не разглядел ее как следует вчера, во время того, как нелепо пытался поцеловать, ткнувшись затылком ей в щеку?
Девин задержался у двери, а его мама и папа, оба в цветастых гавайских рубашках, солнцезащитных козырьках и очках, принялись изучать ассортимент на витрине.
– У вас есть даниши? – поинтересовалась миссис Стетсон. Ее выпуклые глаза блестели. – Или правильно говорить даниш? Как будет даниш во множественном числе – даниш или даниши? О, это как со словом «кофе», у него единственное и множественное число совпадают. Понимаете, о чем я?
Роз наконец оторвала взгляд от Девина и только сейчас поняла, что миссис Стетсон обращается к ней.
– Как-то не задумывалась об этом, – сказала Роз. – Обычно покупатели просят один даниш.
Мистер Стетсон со смехом наклонился над витриной. Девин жался у двери и смотрел куда угодно – в пол, на потолок и стены, – только не на Роз. Очевидно, событий вчерашней ночи он не помнил. Правда, все и было не по-настоящему. Поймав взгляд Роз, Девин состроил гримасу и кивнул подбородком на родителей: мол, извини, мне за них неловко. Девочка кивнула в ответ, словно бы говоря: мои такие же.
Спустя некоторое время Девин все же подошел поближе к прилавку и оказался лицом к лицу с Роз. Щеки у нее запылали, во рту пересохло.
– Ты всегда приходишь к нам за пончиками, верно? – пробормотал он.
– Ну не всегда, но иногда случается, – сказала она.
– Привет, я Девин, – выдавил он.
– Привет, я Роз, – пискнула она и спрятала за спиной трясущиеся руки. Девин Стетсон первый заговорил с ней! Сам, без всякого пирога «Шиворот-навыворот»!
Роз улыбнулась, складывая в бумажный пакет даниши. Или во множественном числе будет даниш? Ладно, просто слойки. Она сложила в пакет слойки.
– Спасибо, дорогая! – в один голос воскликнули мистер и миссис Стетсон и в своих гавайских нарядах чинно покинули пекарню.
– Ну, увидимся, – кивнул Девин и прибавил: – Я взял даниш – ты к нам заглянешь.
Роз по-военному отсалютовала, но через мгновение поняла, что более нелепого жеста нельзя было и придумать. Она уже мысленно ругала себя на все корки, как вдруг поймала в зеркале лицо Девина, скривившегося от собственного убогого каламбура. И пускай он не помнил, как вчера танцевал с ней, Роз сумела преодолеть самое трудное препятствие: она таки назвала ему свое имя. Неожиданно для себя она улыбнулась – во все тридцать два зуба.
Продолжая тихонько улыбаться себе под нос, Роз заметила, что к пекарне направляется мисс Репей, и девочку озарило: вот почему мистер Бэсстол целый день как приклеенный просидел на этой несчастной скамейке! Он ждал свою возлюбленную.
Фелидия Репей, одетая в легкое летнее платье, уже было взялась за дверную ручку, но ее остановил короткий, похожий на лягушачье кваканье, возглас мистера Бэсстола:
– Стойте! – От волнения он закашлялся, затем сделал вторую попытку и произнес уже отчетливее: – Мисс Репей, погодите.
Мисс Репей в испуге обернулась. Очевидно, она не помнила всего, что произошло на неделе, поскольку приветливо улыбнулась мистеру Бэсстолу, который и в самом деле выглядел очень элегантно, даже несмотря на неопрятные пятна пота под мышками.
– Мисс Репей, эти недотепы в пекарне дали мне два морковных маффина с отрубями вместо одного. Не хотите ли угоститься? От избытка крахмала у меня обостряется синдром раздраженного кишечника.
Роз досадливо поморщилась. Какой милый мог бы получиться момент, если бы мистер Бэсстол не упомянул кишечный недуг. Мисс Репей это, впрочем, нисколько не смутило. Она села на скамейку рядом с мистером Бэсстолом, и они вместе принялись неторопливо жевать свои маффины, не переставая улыбаться друг другу. Роз не слышала, о чем они беседовали – возможно, о науке, – однако начало было положено. Она даже не обиделась на мистера Бэсстола за «недотеп».
В том, как эти двое сидели на скамейке и как сквозь листву над их головами пробивались оранжево-золотые лучи закатного солнца, ощущалась некая магия, но магия эта не имела никакого отношения к банкам из синего стекла и заклинаниям. Это было иное волшебство: способность людей меняться, расти, исцеляться без помощи колдовских чар.
На исходе дня, после того как Чип ушел домой, а миссис Карлсон легла спать, Роз сидела за обеденным столом на кухне и, потягивая воду, смотрела в окно, выходящее на задний двор. Тим и Алфи по очереди раскачивали младшую сестренку на качелях и делали это с таким рвением, что один раз Лик чуть не перелетела через верхнюю перекладину. Смотреть на братьев и сестру было приятно, и все же Роз отчего-то чувствовала себя немного одинокой.
К ней подсела тетя Лили, одетая в винтажное шелковое платье с узором из ярких рыжих лилий.
– Роз, нам надо поговорить, – начала она. – У меня есть предложение. Ты знаешь, что я думаю о тебе и твоих способностях. Так вот, я считаю, что ты должна поехать в Нью-Йорк вместе со мной.
Роз вспыхнула и громко рассмеялась. Мысль о путешествии в Нью-Йорк была настолько головокружительной и захватывающей, что показалась ей почти шуткой.
– Зачем?
– Хочу, чтобы ты участвовала в моем телешоу. Первое время ты будешь оставаться за кадром – помогать мне с рецептами и придумывать, как лучше преподнести их зрителям, – а позже, надеюсь, ты присоединишься ко мне и на съемках. Я сама буду делать тебе макияж, и мы обе прославимся! У тебя великолепный потенциал, грех растрачивать такой дар на управление крохотной пекарней. Мы с тобой очень похожи, так что будь смелее в своих мечтах! Ты – уникальный талант, помни об этом.
Роз представила, как вместе с тетей Лили печет пироги в огромной современной городской пекарне или в павильоне на телесъемках перед доброжелательной публикой, верными поклонниками их телепередачи. О, сколько зрительской любви на нее обрушится! Сколько тепла, понимания и уважения получит она от своей аудитории!
Таинственное существо под домом говорило правду. Роз действительно мечтала о красоте и собственной значимости, но не хотела обрести то и другое, просто выпив зелье из пузырька с надписью «Настойка Венеры». Все это она желала завоевать собственными силами. Возможно, с помощью и под покровительством Лили, как и предсказывал невидимый обитатель подземелья.
Роз пришлось сжать губы, чтобы спрятать неприлично широкую улыбку.