– Нет! – воскликнула тетя Лили. – Что ты творишь?
– Простите, тетя Лили, – тихо промолвила Роз, – я не могу бросить семью. Конечно, мои родные не идеальны, далеко не идеальны, но я не могу просто украсть Книгу и сбежать. Это неправильно. И даже если они съедят печенье и забудут обо мне, я буду постоянно о них думать. Какой смысл становиться звездой, если самые любимые на свете люди о тебе даже не вспомнят?
Роз набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула. Впервые за всю неделю. Наконец-то она вслух высказала правду.
Тетя Лили пришла в ярость, растеряв всю свою выдержку. Всегда такая улыбчивая, в эту минуту она побагровела, уголки губ опустились, рот приоткрылся в злобном оскале.
– Тебя ведь даже не ценят! – прорычала она. – Как только твои родители вернутся, они сразу же упрячут Книгу под замок и не разрешат тебе печь, а для братьев ты, как и раньше, будешь пустым местом! Роз, они тебя не любят, а я люблю!
– Вы меня совсем не знаете.
– Что значит совсем не знаю? – бушевала Лили. – Да я знаю тебя, как никто другой!
– Мы знакомы всего неделю. Если бы вы меня любили, то были бы рядом с самого начала. Проводили бы со мной время, как мама, папа и братья, а не воспользовались бы отъездом моих родителей, чтобы украсть Книгу!
Тетя Лили даже не пыталась что-то отрицать. Роз наконец прозрела: Лили приехала за Поваренной книгой Чудсов.
– Если поедешь со мной, станешь знаменитой. Роскошной красавицей. Тобой будут восхищаться. Я научу тебя всем женским хитростям. Думаешь, парни вроде Девина Стетсона станут вздыхать о тебе, если их не заколдовать? – Тетя Лили помахала указательным пальцем. – Ошибаешься! Я нужна тебе, Роз. Без меня ты – никто.
Роз скривилась от омерзения. В голове что-то щелкнуло и встало на место. Тетя Лили – вовсе не та сильная и независимая женщина, какой она ее представляла. Лили – слабачка. Возможно, без макияжа Роз и не привлечет внимания Девина Стетсона; возможно, родители не позволят ей готовить по магическим рецептам, но! Мама и папа ее любят. А Лили любит только себя.
– Знаете что, тетя Лили? У меня как раз таки все хорошо. Это у вас никого и ничего нет. И верните мне ключ! – Роз протянула раскрытую ладонь.
Лили со злобной ухмылкой сняла с шеи цепочку, на которой висел серебряный ключик, и уронила ее на ладонь Роз.
– Подавись, – презрительно бросила она, закрепила твидовый чемоданчик на боку мотоцикла и умчалась прочь.
Услыхав визг шин и рев мотора, на кухню высыпали Тим, Алфи и Лик.
– Чего? Тетя Лили уехала? – расстроился Алфи. – Почему же она с нами не попрощалась?
– Очень спешила. – Роз не сдержала улыбки. Обняв обоих братьев за плечи, она посмотрела на малышку Лик и сказала: – А теперь идемте готовить завтрак для мамы и папы.
Через полчаса после стремительного отбытия Лили на подъездную дорожку свернул кортеж из черных бронированных автомобилей, и по всему двору разнесся звонкий, точно рождественские колокольчики, голос Парди:
– Дети! Мы вернулись! Вы нас еще не забыли?
Альберт и Парди через заднюю дверь ввалились на кухню, и малышка Лик, хохоча и прыгая от радости, бросилась в распростертые объятия отца. Парди притянула Роз к себе и чмокнула в макушку. Стоило Роз ощутить мягкую ткань ее хлопчатобумажного платья, шелк буйных кудрей, вдохнуть запах меда, муки и масла, исходивший от бархатистой маминой кожи, как она поразилась самой себе: неужели она могла хоть на секунду поверить, что сможет жить вдали от родных? Роз мысленно поклялась не рассказывать ни одной живой душе о том, что согласилась – пускай и ненадолго! – уехать с тетей Лили.
– Милая, любимая моя доченька, – приговаривала Парди, клюя губами лоб Роз, точно дятел – ствол дерева.
Альберт опустил на пол Лик и крепко обнял Тима с Алфи.
– Ух, мальчишки! – радостно пророкотал он.
Миссис Карлсон с чемоданом в руке спустилась со второго этажа. Казалось, за прошедшую неделю она постарела лет на двадцать.
– Хвала небесам, вы вернулись! – воскликнула она. – Это просто чудо, что я выжила! У меня до сих пор голова кругом идет от выходок ваших чад! – Миссис Карлсон миновала распашные двери и крикнула через плечо в сторону кухни: – Ваши дети ненормальные! Правда, и городок тоже со странностями. Я возвращаюсь в Глазго, где не говорят задом наперед! И никогда не говорили!
Парди озадаченно посмотрела на Роз:
– О чем это она?
– Да так, шутит.
Внезапно до Роз дошло, что все это время на кухне присутствовала Дженис Хаммер: скрестив руки на груди, мэр сурово наблюдала за воссоединением любящей семьи. Наконец она провозгласила:
– Дети, ваши родители – герои!
Алфи запрыгал от радости.
– Вы вылечили всех от гриппа? – спросил он.
Мэр Хаммер прокашлялась и добавила:
– Не только от гриппа! Ваши мама и папа также справились с парой-тройкой случаев кратковременной потери памяти и заодно исцелили несколько разбитых сердец. Такое чувство, будто их круассаны – волшебные! – Дженис резко хохотнула, заставив всех вздрогнуть. – Волшебные! Ха! И все-таки был от них какой-то… колдовской эффект. – Выйдя из задумчивости, она добавила: – И поэтому мы вручили им ключ от города.
Альберт победно поднял предмет, висевший у него на шее, – желтый картонный ключ размером полметра, повязанный красным бантом.
– А что он открывает? – с горящими глазами полюбопытствовал Алфи. – Мэрию? Можно, мы устроим там вечеринку?
Мэр Хаммер часто-часто заморгала.
– Ничего он не открывает! Ключ – символ нашей признательности и уважения.
– Уважения? – хмыкнул Алфи. – Уважение – это, конечно, хорошо, но было бы еще лучше, если бы я мог закатить в вашей мэрии цирковую вечеринку по случаю моего десятилетия.
Решив разрядить напряжение, Парди повернулась к детям и заворковала:
– Ну, как вы тут без нас?
Роз открыла рот, собираясь ответить, однако ее перебила мэр Хаммер:
– Так, скажу еще кое-что. Не хочу слушать про ваши семейные дела. Точнее, не хочу мешать вам их обсуждать. – Она поклонилась Альберту и Парди. – Спасибо вам большое. От всего сердца.
С этими словами Дженис не мешкая села в «хаммер», подняла тонированное стекло и уехала в сопровождении своего кортежа.
Роз иронично закатила глаза:
– И так все время?
– Бывало даже хуже, – улыбнулся Альберт. – Ну, детки, отвечайте на мамин вопрос: как провели эту неделю?
Роз беспомощно взглянула на братьев и увидела, что они с тем же отчаянием смотрят на нее. Ясно было, что говорить родителям правду ни в коем случае нельзя, а сочинить что-то взамен они не успели.
– Все прошло чудесно, – начала Роз, лихорадочно пытаясь придумать что-нибудь на ходу. – Чип справлялся на отлично, миссис Карлсон была к нам очень добра. В общем, ничего интересного.
Парди с улыбкой ждала продолжения, откинув с лица пышную гриву черных кудрей. Альберт стоял позади жены, скрестив на узкой груди покрытые рыжими волосками руки.
– И все? – сказала Парди. – Ну же, поделитесь приятными новостями. Кто что пек? Кто-нибудь из покупателей делал особенные заказы?
Роз уже собиралась отрицательно покачать головой и закрыть тему, но тут вмешался Тим:
– Я… э-э-э… пек маффины. – Слова полились из него ручьем. – Всю неделю. Я… изобрел новые маффины, гигантские. Испек два большущих маффина размером с баскетбольные мячи, нарезал их на ломтики, как пироги, и покупатели потом говорили, что я придумал новый вид выпечки: маффинные пироги. Я даже… получил приз за них.
Роз узнала о старшем брате нечто новое: врать он совершенно не умел.
– Получил приз? – недоверчиво переспросил Альберт.
– Да, от меня, – вмешалась Роз в судорожной попытке заставить Тима умолкнуть, пока он не наговорил еще чего-нибудь. Неужели он не мог придумать что-то получше? – Я вручила ему приз… как младшая сестра.
В довершение к этому Алфи тоже решил высказаться:
– А я приготовил чизкейк. Гм, луковый! Все думали, он будет ужасным на вкус, но вышло так здорово, что всем очень понравилось и меня наградили даже больше, чем Тима! – Альберт и Парди скептически прищурились, но промолчали, и Алфи понесло еще сильнее: – А потом нам заказали свадебный торт в виде акулы, и я его испек. Мы погрузили торт в машину и два часа везли на пляж! – Он защелкал челюстями. – Торт-акула, понимаете?
В уголках глаз Альберта начали собираться сердитые морщинки.
– Везли на машине? И кто же из моих детей сел за руль без водительских прав?
– Не волнуйся, папа, за рулем был Чип, – быстро нашлась с ответом Роз.
– Нет! – крикнул Алфи. – Это был Тим. У него есть ученические права.
Тим отвесил брату подзатыльник.
– Тим, это правда? – осведомился Альберт.
Тим лишь таращился в пространство, как остолбеневшая от ужаса белка.
Родители переглянулись. Парди оперлась спиной о разделочный стол.
– Ладно, – вздохнула она. – Мы знаем, что вы все выдумали. Понять это оказалось просто: за всю историю существования свадебных тортов никто и никогда не заказывал торт в виде акулы. Рассказывайте, как все было на самом деле.
Роз хотела объяснить, что произошла небольшая неприятность с Книгой, но тетя Лили помогла все уладить, однако стоило Роз представить стройную крутобедрую фигуру, короткие черные волосы и аккуратный носик Лили – и язык во рту стал ватным, как и несколько дней назад.
Роз попробовала произнести слова «тетя Лили», но получилось что-то невнятное и глухое, словно она пыталась выкашлять комок шерсти. Братья испытывали ту же проблему: оба издавали что-то вроде отрывистого хриплого тявканья.
– Что случилось? – встревожился Альберт. – Почему вы не можете говорить?
Парди тихонько охнула:
– Батюшки-светы! Альберт, тебе не кажется, что они наелись песочного пирога «Держи язык за зубами»?
Альберт напряженно задумался.
– Ты права! – сделал вывод он. – Но кто мог подсунуть им этот пирог? И главное зачем?
Пирог «Держи язык за зубами»? Роз пришла в замешательство. Может, это другое название одного из рецептов, по которым они готовили на этой неделе? Хотя, даже если так, ни Роз, ни ее братья собственную выпечку не пробовали. Внезапно она вспомнила разноцветный пирог, испеченный Лили в первый вечер после приезда: все трое решили, что ничего вкуснее в жизни не ели, а потом Тим пошел поговорить с родителями по телефону, отвечал на вопросы вяло и неохотно и ни словом не упомянул тетю Лили. Неужели кусочек десерта, переливающегося всеми цветами радуги, помешал каждому из них вслух произносить имя той, кто его приготовил?