Логично дополнял картину пистолет у него в руке: «МП-443 грач», находящийся на вооружении российской армии.
Монк поднял кейс.
Похоже, Валя желает сыграть партию в шахматы. Что ж, хорошо, что я захватил с собой ферзя!
16 часов 18 минут
Заканчивая установку «Генезиса», Мара спрашивала себя, чем все это закончится. Заколоченные окна ясно говорили: они в ловушке. Отсюда не уйти. Ей вспомнилась площадь снаружи. На этой площади Мара уже была однажды, когда ездила в Мадрид с Элизой. Здесь они ели тапас, и библиотекарша рассказывала, как в былые времена на площади жгли ведьм, и сотни людей сходились полюбоваться этим зрелищем.
Ей вспомнились слова Элизы, полные скорби и решимости: «Мыслящих женщин всегда преследовали, преследуют и сейчас. Но однажды мы положим этому конец».
Увы, еще не скоро.
Элиза погибла той же смертью, что и ведьмы прошлого, – а теперь, вполне возможно, следом за ней погибнет и сама Мара.
Чтобы отвлечься, она прислушалась к разговору двоих мужчин. Те тихо говорили по-русски, не зная, что она прекрасно все понимает. Разговор шел о ней. Тот, что покрупнее – Николаев, – отпускал грубые шутки, предлагая разные грязные способы принудить ее к сотрудничеству, а его напарник-компьютерщик угодливо хихикал в ответ.
Черт бы их побрал!
Несколько минут назад болтовня на мгновение затихла, когда Монк распахнул кейс и достал оттуда мягко светящийся шар «Генезиса», работающий в спящем режиме. Пока Мара подключала его к своему ноутбуку, компьютерщик по фамилии Калинин стоял сзади и едва не дышал ей в шею, обдавая запахом чеснока и гнилых зубов.
Мара не спешила: прежде чем включать Еву, она хотела тщательно проверить все настройки.
Калинин явно терял терпение.
– Glupaya shlyuha! – бросил он вполголоса Николаеву. – Не соображает, что делает!
Мара привыкла к подобным уничижительным замечаниям от коллег-мужчин. И теперь, как и в прошлом, позволила своей работе говорить за себя. Убедившись, что всё в порядке, она набрала нужный код, чтобы вывести на экран Еву во всем ее величии и красоте.
Устройство «Генезиса» на полу ярко вспыхнуло, возвращаясь к жизни.
Калинин, застигнутый врасплох, отступил на шаг и прикрыл лицо руками, словно опасаясь, что светящийся шар вот-вот взорвется.
– Mudak! – отчеканила Мара, бросив на него презрительный взгляд.
Тот побагровел – по всей видимости, и от смущения, и от изумления перед тем, что Мара знает русский.
Подходя ближе, он оттолкнул ее с пути.
– Эй, пацан, аккуратнее с дамой! – предупредил Монк.
Николаев шагнул вперед, поднял оружие, готовый вмешаться… Но в этот миг монитор засиял, на нем появились Ева и ее сад.
Даже Монк невольно ахнул.
Ева на экране снова преобразилась. Теперь она сбросила одежду, однако нагота ее была укрыта серебристым сиянием, так мерцает разлившаяся река в лунном свете. Лицо сохранило сходство с матерью Мары, но теперь в нем появилось неведомое прежде величие, а глаза сверкали, словно черные бриллианты.
Монк бросил быстрый взгляд на Мару. Какого черта? Что происходит?
Та еле заметно пожала плечами, понимая: нельзя показывать, что что-то идет не по плану. Это может сорвать сделку. Объяснение у нее было лишь одно: Ева научилась работать и в спящем режиме. В норме, когда Мара выключала оборудование, Ева погружалась в сон. Очевидно, она нашла способ более эффективно использовать свои мощности. Даже короткая прогулка по внешнему миру дала Еве бесконечно много – и неописуемо продвинула ее развитие.
Мара махнула рукой Калинину и сказала по-русски, еще раз доказывая, что прекрасно знает этот язык:
– Проверьте всё.
Калинина не пришлось просить дважды; теперь он не спускал похотливого взгляда с Евы.
Мара внимательно следила за его действиями, опасаясь, что он что-нибудь испортит.
Через несколько минут начал проявлять нетерпение и Монк.
– Видите, – обратился он к Николаеву, – все прекрасно. Я хочу поговорить с вашим боссом.
Тот пожал плечами и достал мини-планшет. Открыл его, приложив отпечаток большого пальца, и поставил стоймя на столе, повернув боком к компьютеру.
Через несколько долгих секунд сигнал возвестил о начале видеоконференции, и на экране планшета появилось женское лицо. Лицо бледное, словно у привидения, обрамленное белоснежными волосами. Единственным темным пятном на нем была татуировка на щеке – татуировка в виде черного солнца.
Монк шагнул к столу, плотно сжав губы и выдвинув челюсть.
Мара отступила с его пути. Даже Николаев шагнул в сторону, не переставая держать Коккалиса на мушке.
– Валя! – заговорил Монк. – Я сдержал слово.
16 часов 30 минут
Монк поднял мини-планшет и развернул его экранчик к компьютерщику, проверяющему работу «Генезиса».
– Я свою часть сделки выполнил. Освободи мою дочь и Сейхан!
– А если я откажусь? Что тогда сделаешь?
Валя его проверяет! Что ж, к этому Монк был готов.
– Я попросил Мару ввести в устройство код отмены – команду, стирающую программу, с отложенным сроком действия. Срок – тот, что дала мне ты. Через полчаса, начиная с этой минуты, программа будет уничтожена. Код, отменяющий эту команду, знаю только я. Так что либо ты показываешь мне живую съемку, на которой Харриет и Сейхан, живые и невредимые, получают свободу, либо я ничего не делаю, и ты теряешь все.
Это была ложь. Блеф.
Прежде чем идти сюда, Монк пытался убедить Мару последовать этому плану, но она отказалась. Мара по-прежнему считала, что Ева слишком важна для мира, особенно сейчас, когда ее «злой двойник» в руках у врагов. Кроме того, она верила, что Ева в своем нынешнем состоянии откажется стать рабыней нового хозяина.
И судя по тому, как выглядела Ева теперь, Мара не ошибалась.
Так что ему оставалось лишь с безразличным видом пожать плечами.
– Решай, Валя. Твой ход.
Женщина с бесстрастным лицом обдумывала ответ. Молчание ее, казалось, длилось целую вечность. Словно ощутив нетерпение и тревогу Монка, мигнула лампа на столе.
Наконец Валя заговорила – и на этот раз обратилась к компьютерщику:
– Калинин, ты закончил анализ устройства мисс Сильвиеры?
Компьютерщик выпрямился, держа обеими руками тяжелый сканер, которым водил взад-вперед над устройством «Генезиса».
– Да.
– Уверен, что зафиксировал все его схемы?
Калинин шагнул к своему ноутбуку, нажал несколько клавиш, и на экране открылось окно с трехмерным изображением устройства Мары.
– Да, – снова подтвердил он.
Монк ощутил, что внутри у него все падает.
– Что ж, – продолжала Валя, – тогда можем подождать полчаса. На худой конец, мне хватит схемы. Не сомневаюсь, воспроизвести устройство по чертежам мои люди сумеют. Так что либо ты вводишь код отмены и выполняешь свое обещание, либо… увидишь живую съемку, только не ту, о которой мечтаешь. И то, что увидишь, тебе совсем не понравится. – Она улыбнулась. – Твой ход.
Итак, блеф не сработал.
Монк решил испробовать другую тактику:
– Если я сделаю то, что ты хочешь, ты их отпустишь?
– Учитывая, что ты только что пытался меня одурачить, думаю, нет. Они мне еще пригодятся.
Монк вспомнил: именно от такого развития событий предостерегал его Джейсон.
Прости, Харриет!
Да, он знал, что шансы на успех невелики – но должен был хотя бы попытаться.
Убедившись, что Валя своего слова не сдержит, он шагнул к ноутбуку Мары. По-прежнему сжимая в руке мини-планшет, с которого ухмылялась ему бледнолицая ведьма, протянул другую руку к компьютеру, однако не стал вводить код, а произнес два слова:
– Ева, давай!
16 часов 33 минуты
По этому сигналу Мара выхватила у Монка планшет и бросила на пол. Затем упала сама и свернулась клубком. И очень вовремя: за заколоченным окном полыхнуло – взорвалась трансформаторная будка. Грохот, словно от взрыва гранаты, потряс комнату. Доски на окне треснули, посыпалось битое стекло, и комната погрузилась во тьму.
Даже устройство «Генезиса», лишившись питания, мигнуло и перешло в спящий режим.
Но Ева свое дело уже сделала.
Монк реагировал еще стремительнее. Мара никак не ожидала, что этот крупный, плотный мужчина способен двигаться с такой скоростью. В долю секунды, когда все были ошарашены взрывом, он бросился к Николаеву и, сжав его запястье механической рукой, раздробил ему кости.
Русский заорал и выронил пистолет.
Свободной рукой Монк поймал его в воздухе и, развернувшись, направил в лицо Калинину:
– Шевельнись – и умрешь!
Николаев со стоном рухнул на колени. Монк отпустил его руку, пнул ногой в лицо, затем схватил за горло своим всесокрушающим протезом, опрокинул на спину и надавил ему коленом на грудь.
Калинин воспользовался этой возможностью, чтобы броситься к дверям – то ли в панике, то ли надеясь вызвать подкрепление. Так или иначе, пробежать ему удалось лишь два шага.
У него взорвалась голова.
Мара ахнула. Она даже не слышала выстрела.
Тело Калинина рухнуло на пол рядом с Монком, по-прежнему сжимающим отобранный у врага пистолет. Однако пистолет этот был направлен на дверь, Монк из него не стрелял. Мара бросила взгляд на окно – и увидела отлетевшую доску и аккуратное пулевое отверстие в стекле.
Как видно, стрелял снайпер снаружи.
За дверью, в холле, раздался оглушительный грохот, от которого Мара подпрыгнула, а затем щели между закрытой дверью и косяком озарила вспышка ярчайшего света.
Раздались выстрелы.
В воздухе запахло чем-то едким.
Новые выстрелы. Треск автоматных очередей.
Затем тишина.
– Не выглядывай, – предупредил Монк. – Еще попадешь под огонь. Сейчас там всё зачищают.
– Зачищают? Кто?
– Кавалерия. – И Монк повернулся к распростертому на полу русскому, которого все еще держал за горло. Наклонился к нему – нос к носу. – А теперь,