И очень быстро обнаружилось, как стремительно оживились объекты его изучения, заметив, что из нашей компании исчезла спутница «Короля»…
Это сказано про него. Совершенно точно. (Правда, вместо «мореплавателя» он стал «воздухоплавателем», «исколесив» на самолетах весь мир.) Пожалуй, не осталось такой сферы человеческой деятельности, где он не проявил бы свои таланты, неуклонно подтверждая истину: «Талантливый человек талантлив во всем».
Я уже упомянул о том, что он музицировал, сочиняя и исполняя для друзей милые «музыкиньи», напоминающие настроением наши бардовские песни, а ритмом — классическую «боссанову». Конечно, они не могли оставить в истории музыки такого же впечатляющего следа, какой оставили в истории футбола забитые им голы. Но он не особенно гнался за музыкальной славой. Сочинял, как мы бы сказали, «для души». Первый его опус, который я услышал, записал и даже отправил в журнал «Кругозор» (было такое симпатичное издание в середине века для любителей музыки — с пластмассовыми маленькими дисками, вплетенными между обычными бумажными страницами), звучал примерно так:
…Если бы я мог переделать мир,
вот что я сделал бы:
покончил бы с невежеством,
уничтожил бы нищету,
запретил бы войну.
И пускай на земле было бы
Много-много любви и мира!
Он даже выпустил пару дисков с этой и другими песенками. Один из них записал вместе с популярнейшей в те шестидесятые годы певицей Элис Режиной. (Не могу не признать, что это было довольно любопытно: звонкий голос Элис весьма необычно сочетался с глуховатым робким баритоном «Короля».) Но нужно отдать ему должное: продемонстрировав завидную способность к объективной самооценке, он понял, что ему не по плечу соперничество с отечественными классиками габарита Тома Жобима или Чико Буарке. И перестал обогащать национальную музыкальную культуру своими шедеврами.
Неоднократно снимался он в кино. Был даже героем телесериала. Хотя и понимал, что лавры Бельмондо или Марлона Брандо ему опять-таки не по плечу.
Но с наибольшей силой (по крайней мере, с не меньшей, чем на футбольном поле) многогранные и разносторонние таланты Пеле проявились на ниве предпринимательства. Не может не восхищать его виртуозное, выстраданное и отточенное двумя банкротствами умение делать деньги. Искусство бизнеса, умение зарабатывать на всем, что может быть связано с его именем, Пеле довел до подлинного артистизма и поставил на поток.
В коллекции, которую я собираю вот уже три десятилетия, хранятся фотографии рекламных объявлений «Короля», где он пропагандирует все что душе угодно: магнитофоны «Сони» и банк «Кампина Гранде», мотоциклы «Хонда» и велосипеды «Монарк», дачные домики на пляже Гуаружа под Сан-Паулу и леденцы «Дропс», авиакомпанию «Панамерикен» и витаминный напиток «Таффман», компьютеры «Кобра» и костюмы Пьера Бальмена (где он даже выступал одно время манекенщиком), банк «Унибанко» и магазины «Дукал», батарейки «Райовак» и авиакомпанию «Вариг», бензоколонки «Шелл» и джинсы собственной марки «Пеле».
Пеле подписывал рекламные контракты с самыми различными фирмами, кроме тех, которые рекламировали спиртные напитки и табачные изделия. Сам он никогда не пил и не курил. Даже сейчас, открывая седьмой десяток, Пеле не позволяет себе никаких излишеств, кроме, может быть, глотка шампанского в рождественский вечер. Этот строгий антиалкогольный режим он поддерживает с раннего детства. Точнее, с того момента, когда однажды (он тогда еще подрабатывал чистильщиком ботинок, гоняя на пустырях Бауру мяч и мечтая о карьере пилота) кто-то из старших сорванцов попытался соблазнить его бутылкой какой-то отравы, после чего мальчонку вывернуло наизнанку, и отец, старый, так и не сумевший подняться до высшего дивизиона футболист Дондиньо, провел с Дико (так его звали родители) душеспасительную беседу…
Поначалу Пеле просто продавал свое имя рекламодателям. Однако вскоре сообразил, что следует требовать с них и определенный процент с продаж. Представьте себе, как возросли его доходы, когда он начал получать один процент от экспорта одежды фирмы «Спарта» или пять процентов от продаж футбольных бутс фирмы «Пума»! Еще бы: каждый начинающий футболист стремился обзавестись именно той моделью бутс, которая, как говорилось в рекламе, была одобрена «Королем» футбола. И каждый парень, мечтавший покорить сердце девушки, стремился приобрести джинсы, на заднем кармане которых красовался автограф Пеле.
Впрочем, вспомним и о том, что во всей этой многолетней рекламной лихорадке у Пеле произошел однажды и весьма любопытный и неожиданный сбой. Одна из швейцарских фирм, продающая про всем миру наручные часы знаменитой марки «Буре», решила завоевать и бразильский рынок. С этой целью был заключен контракт с «Королем», по которому фирма получила право продавать в Бразилии свою продукцию под именем «Пеле». Вместо «Буре».
И что же вы думаете, уважаемый читатель, произошло? Произошло то, что швейцарцы не учли одной характернейшей особенности бразильского национального темперамента: крайне легкого, точнее сказать, легкомысленного, даже, еще точнее, наплевательского отношения ко времени. Дело в том, что в этой стране издавна ничто не совершается вовремя: ни торжественные акты, ни футбольные матчи, ни киносеансы, ни официальные визиты, ни любовные свидания, ни церемонии бракосочетания, ни бракоразводные процессы. Бразильцы никуда не спешат и никогда не приходят вовремя. Они ни в коем случае не станут делать работу сегодня, если ее можно отложить на завтра, а еще лучше на «потом». Или навсегда.
В сказанном нет ни капли осуждения. Просто их нужно понять. Такие они, эти люди, бразильцы. И все тут.
И вот бразилец подходит к прилавку, видит часы марки «Пеле» и, естественно, сразу же соображает: «Стало быть, это — продукция национального производства. И наверняка часики эти будут минут на десять в сутки опаздывать…»
И поразмыслив таким образом, он отправляется искать другие часы: японские, швейцарские или хотя бы гонконгские. Но только не свои, родимые.
…Через несколько месяцев швейцарцам пришлось снимать имя «Пеле» и возвращать марку «Буре». Те же самые часы стали пользоваться нормальным спросом.
Уже к концу своей футбольной карьеры Пеле зарабатывал на контрактах с рекламными фирмами куда более солидные гонорары, чем были его футбольные премии даже в разгаре карьеры. Распрощавшись с футболом, он создал свою рекламно-посредническую фирму, которая не прекращала деятельности даже тогда, когда Пеле года на полтора был призван на государственную службу: президент страны Фернандо Энрике Кардозо пригласил его на пост министра по делам спорта, где «Король» успел разработать названный его именем «Закон Пеле», который раскрепостил футболистов, позволив им участвовать в решении своей судьбы при заключении контрактов с клубами. Правда, как я уже упоминал выше, после того как в середине 1998 года Пеле покинул пост министра, бразильские футбольные чиновники предприняли массу усилий, стремясь если не отменить, то хотя бы тормознуть вступление законопроекта в силу, и инспирировали принятие конгрессом целого ряда поправок, уточнений и примечаний, «стерилизующих» этот закон.
Скоро «Королю» исполнится шестьдесят. Он по-прежнему в прекрасной физической форме: не прибавив в весе ни килограмма по сравнению со своими данными конца футбольной карьеры, он полон сил и энергии и постоянно занят кучей самых разнообразных дел. Он входит в правление футбольного клуба «Сантос», является советником там, но упрямо отказывается стать тренером, хотя однажды снялся в учебном фильме, в котором показывал технику исполнения различных футбольных приемов, ударов, финтов. Когда во время его последнего приезда в Москву я спросил его, неужели ему не хочется взять какую-нибудь команду и довести ее до чемпионского звания, он рассмеялся, закатал штанину, показал мышцы ноги и сказал: «Видишь, в какой я форме?!»
Потом укоризненно посмотрел на мою «талию» и добавил: «А я и сегодня могу носить костюмы, которые покупал тридцать лет назад. И все это потому, что не становлюсь тренером. Это — профессия, которая убивает…»
Да, тренером он не хочет быть и никогда, видимо, не будет. Главным делом его жизни стал бизнес, который простирается сейчас на все континенты, кроме Антарктиды. И потому у него теперь друзья или коллеги — во всех ведущих столицах мира. Он, как и раньше, обаятелен и… недоступен. Он всегда в пути. И везде, на каждом шагу окружен агентами службы безопасности. Он всегда — желанный гость на светских раутах и кинопремьерах, в правительственных ложах стадионов и в кварталах бедняков, где он в бытность министром спорта открывал спортивные площадки. И с нескрываемым удовольствием и даже гордостью рассказал мне, что открытая им спортплощадка в знаменитой рио-де-жанейрской фавеле «Мангейра» неподалеку от стадиона «Маракана» помогла заметно снизить уровень преступности в том забытом богом районе и отвлекла тысячи детишек от наркомании и хулиганства.
Кстати, во время уже упомянутого визита в Москву в 1997 году он тоже выступал как бизнесмен, пропагандируя кофе марки «Пеле», которое, как он нас уверял, является лучшим в мире. Но мы-то хорошо знаем, что лучшей продукцией марки «Пеле» были его ставшие уже легендарными футбольные победы, его знаменитые голы, его триумфы на зеленых полях всех континентов.
6 октября 2001 года исполнится ровно четверть века с того дня, когда Пеле в последний раз вышел на поле в официальном матче. Четверть века торсида не видит его на поле, но мы по-прежнему продолжаем измерять всех сегодняшних футболистов по нему, и болельщики не прекращают истязать себя дискуссиями на вечную тему: может ли когда-нибудь где-нибудь появиться кто-нибудь, кто сможет встать рядом с ним. Именно рядом! А не выше! Выше — исключено. И самые великие звезды наших дней или недавнего прошлого в качестве высшего знака признания могут проходить в народной молве как «аргентинский Пеле» — если это Марадона, «португальский Пеле», если это Эусебио, или «голландский Пеле», если это Кроиф. Но никому не пришло бы в голову назвать Пеле «бразильским Марадоной».