Помимо всего прочего, я бы также сказал ему, что даже Пеле, так называемому «королю» футбола, еще есть чему поучиться и что усвоить, включая, возможно, важнейший из всех уроков, которым может научить футбол.
Фантастические сны
За несколько месяцев до того памятного дня в Ливерпуле мне постоянно снился один и тот же сон – фантастический, приносящий глубокое удовлетворение. Мне снилось, что я стою на стадионе «Уэмбли» – величественном дворце футбола в Англии, одной из нескольких величайших мировых спортивных арен, – на котором ранее я никогда не играл. Рядом со мной были все игроки бразильской сборной – утомленные, вспотевшие, но счастливые. Кубок Жюля Риме, награду за победу на еще одном чемпионате мира, нам должна вручать сама королева Елизавета II – наш третий, беспрецедентный триумф.
В тот самый момент, когда королева уже готова вручить нам кубок, я неожиданно просыпаюсь. Какое-то мгновение я лежу, радуясь и будучи уверен, что сон сбудется, после чего выскакиваю из постели и бегу часами тренироваться, просто для того, чтобы быть наверняка уверенным в том, что так оно и будет.
К сожалению, не у одного меня были такие заблуждения. По всей Бразилии многие воспринимали Кубок мира 1966 года скорее как очередной круг почета, нежели как награду, ради завоевания которой потребуется основательно потрудиться. После получения чемпионских титулов в течение двух турниров подряд, 1958 и 1962 годов, многим нашим тренерам и игрокам, похоже, стало казаться, что мы просто слетаем в Англию, попьем чайку, немного погоняем мяч и заберем с собой трофей, – большое спасибо! Думаю, два выигранных чемпионата вновь позволили Бразилии стать жертвой своих старых вредных привычек.
И в самом деле, некоторые совпадения наводили ужас. Небезопасное положение наших политических деятелей способствовало появлению новой волны ажиотажа. Неожиданно рухнул весь оптимизм конца 1950 годов, периода правления президента Жуселину Кубичека и нашего великого триумфа в Швеции. Наступила последняя фаза больших ожиданий, вслед за которой неизбежно шло огромное разочарование, которое, увы, похоже, всегда определяло политику в Бразилии.
План Жуселину «Пятьдесят лет прогресса за пять» действительно поспособствовал строительству множества новых дорог и заводов, как он и обещал. В 1960 году, как и планировалось, на карте появилась наша величественная новая столица Бразилиа. Но чудес на свете не бывает, и строительный бум, похоже, породил в Бразилии столько же проблем, сколько ему удалось решить. Правительство напечатало массу денег, чтобы оплатить все эти проекты, и бразильцы стали мрачно шутить, что теперь мы получили «Пятьдесят лет инфляции за пять». Каждый раз отправляясь в супермаркет или куда-нибудь перекусить, вы обнаруживали, что ваш счет вырос. За один 1964 год цены удвоились, что привело людей в ярость.
Между тем появилась еще одна проблема, усложнявшая ситуацию, – настали шестидесятые! Кажется, во всем мире пришло бурное время протестов, забастовок, революций и свободной любви. Все это полностью соответствовало тому, что происходило в Бразилии – и не только по части свободной любви. Бедные бразильцы покидали фермы и небольшие населенные пункты типа Трес Корасойнс и переселялись в большие города типа Рио и Сан-Паулу в надежде найти лучшую жизнь для себя и своих детей, но обычно оказываясь вынужденными селиться в лачугах-фавелах на склонах гор и на небезопасных, часто затопляемых берегах рек с непостоянством уровня воды. Тем временем молодежь требовала больше свободы и большего куска пирога для себя. Подобные требования чреваты большими трудностями для любого политика. Но преемники Жуселину были явно не в состоянии противостоять брошенному им вызову. Один из них подал в отставку, напился и сел на корабль, отплывавший в Европу, спустя восемь месяцев пребывания в должности президента. Вместо него на хозяйстве остался его вице-президент, человек по имени Жоао «Жангу» Гуларт, показавшийся нам довольно приятным, когда мы с ним встретились в Бразилиа по случаю празднования победы на Чемпионате 1962 года. Но с течением времени Жангу назначил несколько советников-коммунистов и стал говорить о перераспределении земли в пользу наводнивших города бедняков. Это мало отвечало интересам национальной элиты. В 1964 году армия устроила переворот, и Бразилия вновь превратилась в консервативную диктатуру.
Как я уже говорил ранее, футбол никогда не был застрахован от таких вещей – особенно в Бразилии. Как только мы начинали готовиться к Кубку мира 1966 года, мы оказались под огромным давлением со стороны нового военного правительства, отчаянно стремившегося к тому, чтобы мы помогли ему прикрыть бьющие через край социальные различия в нашем обществе. Военные слишком хорошо понимали, что футбол лучше, чем что-либо другое, объединяет людей. Они были уверены, что третья подряд победа на мировом чемпионате – это ключ к возвращению жизни в Бразилии в «нормальное» русло, а возможно, и к тому, чтобы повернуть стрелки часов вспять и вернуться в более простую и менее требовательную эпоху 1950-х.
Не захожу ли я слишком далеко? Не выглядит ли то, о чем я говорю, попыткой обвинить во всем наших политиков? Ведь в общем-то на поле выходят футболисты, и именно они, в конечном счете, выигрывают или проигрывают матчи. Но взгляните на некоторые решения, принятые в том году руководством бразильской сборной по футболу, – среди них есть столь странные, что объяснить их можно только сумасшедшей политикой середины 1960-х. К примеру, вместо того чтобы пригласить для отбора в бразильскую команду, как было принято ранее, двадцать два или двадцать восемь игроков, в тот год наши менеджеры пригласили сорок четыре игрока! Поразительно. Ну вот зачем они так поступили? Они разделили нас на четыре группы по одиннадцать игроков в каждой. Затем разослали все группы по разным городам и весям по всей стране «попрактиковаться» – и в крупные метрополии типа Сан-Паулу и Бело Оризонте, и в небольшие населенные пункты: Трес Риос, Кахамбу и Терезополис. Тренировки по отдельности и переезды через каждые несколько дней из одного города в другой абсолютно ничего не дали нам в смысле подготовки к чемпионату мира. Но не это главное. В первую очередь мы были там для того, чтобы развлекать, объединять и раздавать на блюдечке знаки любезности местным политикам, для того чтобы отвлекать людей от проблем страны. Мы были классическим примером «хлеба и зрелищ».
В 1965 вышла первая автобиографическая книга Пеле, ради нее тысячи бразильцев научились читать. За это Министерство культуры и просвещения Бразилии наградило автора золотой медалью
Вслед за этой интермедией руководство сборной – вновь будучи более озабочено тем, чтобы показать остальному миру счастливое лицо Бразилии, чем нашей подготовкой к ЧМ, – запланировало изнурительную серию матчей для разогрева в Испании, Шотландии, Швеции и в ряде других мест. Матчи проходили в самых различных климатических условиях, после переездов, на которые уходило много дней. Когда пришло время улетать в Европу, у нас вместо сформированной команды был массив, несколько неуклюже собранная коллекция отдельных игроков. Разумеется, некоторые имена были прежними: Гарринча еще был среди нас, так же, как и Жилмар, и Джалма Сантос. Но после Швеции прошло восемь лет, а для спорта это – целая вечность. Все стали старше и не всегда были способны по-прежнему играть в футбол высочайшего уровня.
Даже когда все игроки, наконец, собрались вместе, тренеры не могли принять решения о стартовом составе. Одна и та же группа никогда не играла вместе два раза подряд, а иногда мы меняли в промежутках между играми пять, шесть или семь начинающих футболистов – непростительный грех, особенно на уровне подготовки к Кубку мира. Когда мы едва смогли вытянуть ничью 1:1 в матче с Шотландией, полагаю, в наши души стала проникать паника. С такой игрой нашим мечтам об «Уэмбли» или королеве не суждено было сбыться. После того матча среди игроков хватало попыток переложить вину с одной головы на другую и было много гневных выпадов. Старшие члены команды – Нилтон Сантос, Зито и Беллини, наш капитан – отправились к менеджерам сборной, заявив, что нам всем надо собраться в одном номере и все обсудить.
Менеджеры согласились, но когда общее собрание, наконец, состоялось, оно превратилось в одностороннее обсуждение. В социально-политическом климате тех лет в Бразилии, как и во многих других странах, любой, кто имел руководящее положение, действовал так, будто значение имел только его голос. Мнение, высказанное нашими менеджерами и боссами, просто не могло подвергаться сомнению. Поэтому несмотря на то, что это было собрание всех членов сборной, в тот день говорили только менеджеры. Они сказали нам в несколько раздраженной форме, что все будет хорошо: все, что от нас требовалось, – это выиграть еще несколько матчей в Англии, а затем мы вернемся домой, и нас опять будут чествовать как чемпионов, поэтому, ради всего святого, не прекратить ли нам жаловаться?
Помню, выходя с собрания, я взглянул на Гарринчу. Он грустно качал головой. Я просто пожал плечами. Никто из нас не проронил и слова. Это уже само по себе было признаком того, что надвигалось, и уроков, которые мне еще предстояло извлечь. Но тогда мы этого не знали, поэтому мы просто стали тихо упаковывать вещи. И как овцы на заклание отправились в Англию.
Игры в крови
C первой секунды нашей первой игры мы поняли, что нам предстоит решать не только наши собственные проблемы.
На предыдущих двух чемпионатах мира Бразилия потрясла мир своим ярким, с широким размахом, постоянно атакующим стилем игры. Теперь же, в Англии, мы услышали, что судьи собирались уравнять шансы соперников на футбольном поле: терпимее относиться к силовой игре защиты и значительно сократить число наказаний за нарушения. Такое изменение в судействе должно было сыграть на руку европейцам, которые, как правило, были крупнее и сильнее игроков из Южной Америки и провели последние восемь лет, разрабатывая игровые приемы, направленные на разрушение наших атак. Чтобы это не звучало как очередная теория заговора или же как притворное негодование по поводу того, чем сам не владеешь, замечу, что я не единственный человек, который считает, что в 1966 году с южноамериканскими сборными поступили нечестно. Антонио Раттин, игрок аргентинской команды, выступавший в тот год под десятым номером, спустя десятилетия продолжал называть ЧМ 1966 года «самым изуверским Кубком мира в истории». Брайан Вайнер, английский журналист, написал в 2009 году в газете «