Индепендент», что «несколько (бразильских) игроков, но особенно Пеле, пострадали от применения невиданных доселе и вызывающих отвращение мстительнейших приемов персональной опеки на поле».
Вообще-то я никогда не уклонялся от силовой игры. На улицах Бауру мы, бывало, бились до полусмерти! С самого начала своей профессиональной карьеры я, как правило, оказывался самым результативным бомбардиром на поле, и, если начистоту, каждому хотелось сказать, что он остановил Пеле. Оборона соперников избирала меня своей целью и закрепляла одного, а иногда двух или даже трех защитников, которые тенью следовали за мной на протяжении всей игры. Сохранился документальный фильм, в котором показано, как мне делают шейный захват, валят меня на землю, срубают или на полном ходу врезают мне шипами прямо по коленям. Видит бог, мне, бывало, приходилось играть в таких матчах за «Сантос», когда, если бы применялись современные правила судейства, в команде соперника осталось бы на поле лишь пять-шесть игроков, остальные бы получили красные карточки!
Ну, хорошо, такова была манера футбольной игры в те времена. Это была другая, силовая игра, частично потому, что еще не было телевидения. Сегодня повсеместно используются камеры с высоким разрешением, непрерывно следящие за всем, что происходит в любом углу поля. Если судьи пропускают нарушение, и судьи, и игроки знают, что позже они все равно получат за это нагоняй. Их накажут или отстранят от игр задним числом, а возможно даже, что их репутации будет нанесен долговременный ущерб. Тогда же, однако, большинство огрехов на поле могли видеть только мы да Господь Бог. Некоторым защитникам приходилось очень во многом каяться на воскресной исповеди! Я, впрочем, почти никогда не принимал такое обращение на свой счет. В конце концов, выступавшие против меня защитники обычно лишь следовали указаниям своих тренеров, стараясь заработать на пропитание своим семьям. Дондиньо всегда учил меня уважать своих соперников, что, впрочем, не останавливало меня от того, чтобы, защищаясь, время от времени заехать кому-то локтем. Но жаловался я исключительно редко и почти всегда играл чисто – за двадцать лет игры в профессиональный футбол меня ни разу не удаляли с поля за грязную игру или грубое нарушение. Но в спорте все – лишь вопрос степени, и даже самый жесткий игрок не выживет без определенной защиты со стороны должностных лиц, особенно если его или ее основной задачей является забивание голов. Но в 1966 году все выглядело так, будто судьи проглотили свои свистки.
В том первом матче против Болгарии могло показаться, будто мы вновь играем в каком-то темном закоулке в Бауру против банды с ножами и битами, а вокруг нет ни судьи, ни даже встревоженных родителей. Болгары вышли, готовые к насилию. Их защитник, прикрепленный ко мне, всю игру с силой бил меня по ногам и коленям, ставя мне подножки буквально перед носом у рефери. «Эй, амбал! – кричал я болгарскому защитнику. – Это ж нелепо!» Но он, разумеется, ни слова не понимал по-португальски, а мне, к сожалению, не удалось накануне пополнить свой запас слов болгарскими ругательствами. Так что он просто молча супился на меня, а судья, казалось, всегда смотрел в противоположную сторону.
Под конец игры некоторые из нарушений были настолько явными, что у судьи не оставалось другого выбора, как только прописывать штрафные. В первом тайме я забил гол сразу после свободного удара, назначенного в наказание за подобный фол. А Гарринча проделал то же самое во втором тайме. Завершили мы игру с трудно завоеванной победой – со счетом 2:0.
Хотя эта победа совсем не ощущалась. На следующий день в Бразилии в газетный заголовок был вынесен не финальный счет, а то, что «загнанный Пеле, хромая, покидает поле». Теперь всем нашим очередным противникам было точно известно, что им может сойти с рук. Этот матч создал прецедент. К сожалению, это также был последний матч, в котором я играл вместе с Гарринчей.
Безумие, сплошное безумие
Я был весь избит, и все тело мое ныло от боли после матча с Болгарией. Мое правое колено просто убивало меня. Но я продолжал упорно готовиться к следующей игре, твердо решив не пропускать матчи, как это было в 1958 и 1962 годах. Так что, разумеется, я был потрясен, когда один из менеджеров команды сообщил мне, что матч с Венгрией я проведу на скамейке. «Мы хотим, чтобы ты отдохнул, Пеле, – сказал он. – Лучше будет нам поберечь тебя одну игру от всей этой грубости на поле, чтобы потом ты, полностью восстановившись, был готов к действительно важному матчу».
Действительно, важный матч? А как же «Волшебные мадьяры», команда, уничтожившая Бразилию в 1954 году, а также прошедшая в 1962-м в четвертьфинал? Если мы не выиграем матч с ними, потом уже не будет никаких действительно важных матчей!
Я был вне себя. Но, как и прежде, все, что говорилось руководителями сборной, воспринималось как окончательное слово. А я не хотел создавать впечатление, будто считаю себя отличным от других. Я не хотел выглядеть примадонной, поэтому и прикусил язык.
Венгрия разгромила нас со счетом 3:1. Результат потряс мир – это был первый матч мирового чемпионата, проигранный Бразилией с 1954 года в Швейцарии, когда она уступила, также играя против Венгрии. Я наблюдал за происходящим, сидя на скамейке, беспомощный и с разбитым сердцем.
Наше поражение довело руководство бразильской сборной до неистовства. Вновь, как и в 1950-м, все наше высокомерие неожиданно перевернулось вверх дном и превратилось во всепоглощающую панику. Для того чтобы выйти из группового турнира, нам необходимо было победить своего последнего соперника, Португалию, с перевесом в несколько мячей. Менеджеры вернули меня на поле, но Гарринча, Жилмар и Джалма Сантос были отправлены на скамейку. Зато Орландо, входивший в нашу команду в 1958 году, но с тех пор не сыгравший ни в одном матче чемпионата мира, был введен в основной состав. В целом было внесено семь изменений по сравнению с предыдущей игрой. Безумие, однако вновь – вы, вероятно, уже заметили утвердившуюся манеру поведения? – все мы промолчали.
Не успела игра с Португалией начаться, как португальские защитники отправили меня в бессознательное состояние ударом ноги, откровенно целясь в мое больное правое колено. В одном эпизоде защитник сделал мне подножку. В тот момент, когда я уже кувырком летел на землю, он вновь оказался рядом, и от его подставленной ноги я повалился как подкошенный. Весь стадион вскочил, крича и требуя наказания за грязную игру. Д-р Гослинг и Марио Америко – тот же дуэт, лечивший мое колено мокрыми горячими полотенцами в 1958 году в Швеции, – опрометью бросились на поле. Но в этот раз чуда не произошло. У меня в колене произошел разрыв связок.
Д-р Гослинг с Марио Америко вынесли меня с поля, при этом я держался руками за их плечи, а мои ноги повисли в воздухе. Я ступить не мог, опираясь на правое колено. Но правилами чемпионата мира в то время запрещались любые замены по ходу игры, даже если игрок получал травму. Я не хотел, чтобы сборная Бразилии в таком критически важном матче осталась в меньшинстве. Поэтому спустя несколько минут я вновь вышел на поле. Всю оставшуюся игру я прохромал, практически прыгая на одной ноге, оставаясь полностью бесполезным.
Бразилия проиграла опять с тем же счетом 3:1, что лишило нас права участвовать в дальнейшей борьбе за Кубок мира.
Пеле и его первая жена Роземери дос Рейс Шолби
В итоге награду из рук королевы получили не мы, а сами англичане во главе с приложившими героические усилия Бобби Муром и их тренером сэром Альфом Рамзеем. Думаю, триумф Англии был заслуженным и приличествовал родине современного футбола. К сожалению, у меня больше никогда не появлялось возможности сыграть на стадионе «Уэмбли» даже в товарищеском матче. Это упущение остается в числе немногих факторов для искреннего сожаления, которое я когда-либо испытал за всю свою карьеру.
По мере того как я продолжал ковылять по полю во время игры с Португалией, спотыкаясь и хромая как раненый зверь, я становился все злее и злее. Я злился на высокомерие наших тренеров и начальников. Меня мучило то, каким образом бразильская политика вторглась в нашу подготовку. Меня выводило из себя отсутствие защиты со стороны судей. Но больше всего я был разочарован самим собой. Играя за «Сантос», я почти всегда оставался здоровым и полным сил, но оказался серьезно травмирован во всех трех чемпионатах мира, в которых участвовал. Это не могло быть совпадением, думал я. Именно после того матча я созвал репортеров и объявил им свое решение никогда более не участвовать в Кубке мира.
Во время нашего возвращения из Лондона в Бразилию наш рейс задержали на несколько часов. Как это было и со всем остальным в ходе Чемпионата 1966 года, руководители сборной не удосужились дать нам объяснения, почему они рассчитывали, что мы будем просто сидеть и ждать, послушные и беспрекословные. Мы прилетели в Рио далеко за полночь. Тех из нас, кто жил в Сан-Паулу или в его окрестностях, сразу же быстренько пересадили в ожидавший самолет. Лишь спустя какое-то время мы узнали причину задержки: чиновники сборной боялись, что по возвращении нас линчует разъяренная толпа. Их страхи были безосновательны – почти никто не пришел встречать нас. Однако все это лишь укрепило меня в уже сделанном ранее выборе. Чемпионат мира по футболу, похоже, стал чем-то, без чего я определенно смогу жить.
Знакомьтесь, моя невеста
«Слава богу, ты в порядке, Дико! – воскликнула мама, чуть не плача, когда я добрался домой в Сантус. – У меня колени болят, так много я молилась за тебя!»
Матчи Чемпионата мира 1966 года уже можно было посмотреть по телевизору в некоторых частях света, но семья Насименту не желала быть такой же, как остальной мир болельщиков. Ни за что. За те десять лет, что я играл в профессиональный футбол, дона Селесте ни разу не присутствовала лично ни на одном матче и почти не смотрела игры по телевизору. Отец большей частью тоже не мог найти в себе силы, чтобы наблюдать за матчами, думаю, это занятие по разным причинам для них обоих представляло слишком большое эмоциональное потрясение. Почти каждый раз, когда я участвовал в матче, с самозабвением самого усердного пилигрима мама отправлялась в церковь и проводила там все время, пока длилась игра, в молитве о том, чтобы я не пострадал, как Дондиньо. За эти годы, я думаю, она испытала больше страданий от боли в коленях, чем я! Мама с папой не были единственными, кто так сильно переживал из-за меня. В общем-то все дома, похоже, поддерживали мое решение уйти из мирового футбола, включая нового члена нашей семьи – Розмари Шолби, мою невесту.