Забавно оглянуться назад на некоторые из рекламных объявлений с моим участием. Мы создали «Кофе Пеле», который по-прежнему продается и даже сегодня довольно популярен в некоторых странах. В одном телевизионном рекламном ролике появляется весьма элегантная дама, сидящая в салоне реактивного лайнера, – пик гламура конца 1960-х, хотите – верьте, хотите – нет, которая обращается к стюардессе:
– Что это за кофе?
– Это «Кофе Пеле», – отвечает стюардесса.
– О, он восхитителен!
После чего камера быстро дает крупным планом мое изображение. Через плечо я посылаю ей свою лучшую непринужденную улыбку, держа в руке чашечку дымящегося кофе. «Já viu, né?» – произношу я брутальным голосом, что в вольном переводе можно передать как: «Значит, я тебе понравился?»
Просто невозможно удержаться от смеха, глядя на все это сегодня! Однако эти примеры рекламных изысков наглядно демонстрируют, как долго я живу и как сильно изменился мир. Эта реклама не имела особого смысла в 1960-м и, разумеется, не имеет его и в 2014-м. А вот где-то в промежутке между этими датами – да, имела. Сегодня, в наше более циничное время, многие рекламные компании полагаются на юмор и иронию в продвижении своих брендов. В этом всегда, если честно, скрывался вызов. Говорите обо мне, что хотите, но я всегда был откровенным малым.
Поступало много предложений, от которых я отказывался. Многие годы бразильские компании пытались уговорить меня рекламировать нечто под названием «Пеле Пинга», на неприличном жаргоне – кашаса, бразильский крепкий алкогольный напиток из сока сахарного тростника, составная часть кайпириньи и других алкогольных коктейлей. Хотели также производить сигареты «Пеле». Я отверг такие предложения, главным образом потому, что я спортсмен и не употребляю алкоголь и не курю. Я считал, что должен оберегать таланты, данные мне Богом.
Я всегда ценил замечательных людей, с которыми познакомился, работая со спонсорами, и был благодарен фирмам, поверившим в меня. Но также я осознавал, что каждая заключенная мною сделка все шире раскрывала меня для общественности, а это, в свою очередь, подтачивало приватный характер нашей семейной жизни. Спонсорство и сделки также означали, что я был вынужден уделять немного меньше времени своей настоящей любви – футболу. Но от некоторых предложений отказаться было сложно, особенно человеку, рожденному в таком мире, в каком родился я. История моей семьи показала, что карьера футболиста может прерваться в любой момент; я полагал, что важно успеть заработать то, что можно, пока я еще могу зарабатывать, успеть кое-что сделать, например, купить родителям приличный новый дом в Сантусе, что никогда не стало бы возможным без денег от спонсоров – в конце 1960-х я даже не был самым высокооплачиваемым игроком в команде «Сантос».
В итоге я рассудил так: все, что мне требовалось сделать, это передать мои дела по ведению бизнеса своим друзьям и коллегам, а они позаботятся о том, чтобы правильно использовать личность Пеле. Таким образом, я мог бы сосредоточиться в первую очередь на футболе и не беспокоиться о деньгах. Так мною был извлечен еще один болезненный урок, который дорого мне обошелся.
Боже, храни королеву
Мало-помалу раны, полученные в 1966 году, начали заживать. Через два года после Ливерпуля мне наконец удалось обрести душевный покой, когда исполнилось одно из моих самых заветных и, как я думал, несбыточных желаний: я был удостоен чести встретиться с королевой Елизаветой. Я всегда восхищался ее изяществом, достоинством, с которым она держалась, и ее теплой улыбкой. Королева совершала турне по Южной Америке и очень любезно дала знать о своем желании встретиться со мной после того, как она посетила матч двух звездных команд из Сан-Паулу и Рио на стадионе «Маракана».
Перед нашей встречей меня навестила пара высокомерных чиновников из протокольной службы Итамарати – министерства иностранных дел Бразилии. Они были явно обеспокоены тем, что знаменитый футболист выкажет себя туземцем в присутствии Ее Величества и совершит какую-нибудь ужасную оплошность. Мне были даны конкретные инструкции: как кланяться, как слушать с уважением, как не перебивать, как прямо вставать, как оказывать почтение – в целом как выжать последнюю каплю человечности из нашей предстоящей встречи.
На поле Пеле умел все, но главным качеством футболист всегда считал скоростной дриблинг
Когда я вышел на поле перед началом матча, на «Маракане» появился огромный марширующий оркестр, который исполнил гимн «Боже, храни королеву». Мне стало казаться, что, возможно, все те формальности, о которых говорили мои тьюторы, на самом деле не плод их воображения. Но когда матч закончился и меня провели в более спокойное, обособленное помещение, чтобы встретиться с королевой Елизаветой, все мои опасения рассеялись. Она вошла в комнату с огромной улыбкой, внося с собой атмосферу полного отсутствия формальности. «Господин Пеле! – восторженно воскликнула она. – Приятно с вами познакомиться!»
Мой английский на тот момент был все еще ужасен, но я заранее тщательно потренировался, чтобы произнести несколько ключевых фраз. «Большое спасибо, Ваше Величество!» – ответил я.
Моя попытка вызвала негромкий смех и явное удовлетворение на лицах всех стоящих вокруг – даже у парня из министерства иностранных дел. С этого момента мы полагались на переводчиков, но наш разговор оставался очень спокойным и приятным. Я рассказал, как мне понравилось пребывание в Великобритании, а она – о том, каким большим поклонником моей игры стал принц Филипп. На самом деле сама королева оказалась куда б́льшим фанатом футбола, чем я ожидал, она выразила сожаление по поводу того, что Бразилия не смогла добиться большего на Кубке 1966 года, хотя подчеркнула, что, разумеется, очень гордится английской сборной. К концу нашего разговора я был совершенно очарован и чувствовал, будто мы были знакомы целую вечность.
Думаю, тогда я в последний раз позволил кому-то дать мне инструкции, как с кем-то общаться. Это был полезный урок: люди везде одинаковы, и нам надо избегать нагромождения препятствий там, где их не должно быть. В самом деле, единственное возможное нарушение протокола в тот день в Рио случилось тогда, когда один член британской делегации, возможно, дипломат, подсел ко мне украдкой и на ломаном португальском спросил едва слышно, уголком рта: «Итак, Пеле… это действительно правда, что вы не собираетесь играть в 1970-м?»
Всегда в бегах
Тем временем в большом мире, за пределами рамок, в которых действуют комиссары, следящие за соблюдением правил протокола матчей, общая картина становилась все более безумной. Почти на протяжении всех 1960-х «Сантос» оценивался многими как лучшая в мире клубная команда. Мир жаждал видеть наш стиль игры – бесшабашный, дерзкий и полный импровизаций. Мы так часто бывали на выездных матчах и получали столько радости в ходе игр, что одна американская газета прозвала нас футбольной командой «Гарлемских путешественников» – по аналогии с прикольной баскетбольной командой «Гарлем Глоубтроттерс». Энергия и страсть, пробуждаемые футболом, – уже одного этого самого по себе было достаточно для того, чтобы сделать нашу жизнь интересной. Но то был молодой мир, мятежный и анархичный, и безумство, которое постоянно охватывало нас – возбуждавшее, делавшее нас более привлекательными, а подчас и несколько пугавшее, – сегодня кажется мне почти немыслимым.
Однажды утром в Каракасе, Венесуэла, взлетно-посадочная полоса оказалась заполнена такой толпой болельщиков «Сантоса», что нам пришлось просидеть целых четыре часа в самолете, прежде чем полиция смогла расчистить для нас выход. Во время перелета в Египет у нас была стыковка в Бейруте, где огромная толпа штурмовала аэропорт, угрожая похитить меня, если мы не согласимся сыграть матч с ливанской командой. (Мы вежливо отказались, при поддержке ливанской полиции, и вылетели, как и планировалось, в Каир.) В Милане, Италия, многотысячная толпа прослышала, что я отправился по магазинам, и попыталась заарканить меня, чтобы получить мои автографы. В ожидании машины, посланной моей командой, чтобы вызволить меня, я прятался за каменной колонной. Когда машина пришла, я бросился к ней со всех ног, быстрее, чем когда-либо бегал по футбольному полю!
Но даже само поле уже не могло обеспечить достаточную безопасность. В 1962 году мы играли в финале Кубка Либертадорес – латиноамериканского чемпионата, на котором «Сантос» никогда не побеждал. Нашим соперником был «Пеньяроль», знаменитая команда из Уругвая, что заставляло наши сердца биться еще сильнее. После обычной серии матчей, сыгранных «на чужом поле» и «в гостях» и закончившихся вничью, мы, поставив все на карту, собирались играть финальный матч на стадионе «Монументаль» в Буэнос-Айресе, Аргентина. Когда мы, играя напористо и раскрепощенно, победили со счетом 3:0, – причем два мяча забил я, – толпа бросилась штурмовать поле. В погоне за сувенирами болельщики буквально сорвали с меня всю одежду! На следующий день одна бразильская газета вышла под заголовком: Стриптиз черного короля футбола.
Это может показаться странным, но подобные инциденты редко кого пугали, особенно в Латинской Америке – в те годы некоторый бедлам считался просто частью местного колорита, местных реалий, как дождь, или солнцепек, или смог. С каждым проявлением неуемного духа нашей команды легенда о «Сантосе» обрастала новыми подробностями. Среди нас было много великолепных игроков, включая Зито, Пепе, Коутиньо и многих других. В период между 1958 и 1973 годами «Сантос» завоевал два Кубка Либертадорес, победил в шести чемпионатах бразильской лиги, первый дивизион, и вышел победителем в десяти чемпионатах штата Сан-Паулу. Наши успехи и стиль нашей игры привели к тому, что желание увидеть игру «Сантоса» стало ненасытным. В начале года мы выезжали в другие страны Латинской Америки, например в Аргентину, которая в то время была намного богаче Бразилии и могла позволить себе выплачивать крупные вознаграждения. С июня по август для «Сантоса» наступал период больших зарплат – с наступлением летнего сезона в Северном полушарии мы отправлялись в поездку по Европе. За один выезд мы, бывало, успевали сыграть в двадцати – двадцати пяти, а иногда и в тридцати матчах.