и.
В день, когда Пеле забил свой 1000-й гол, многие бразильцы отмечают праздник в честь любимого футболиста
«Мы хотели бы, чтобы вы привели футбол в Америку, – проговорил Клайв, едва дыша от волнения. – Мы считаем, что вы как раз тот человек, который сможет это сделать. Деньги не проблема».
Клайв изложил некоторые основные условия предложения. Он говорил, а профессор Маццеи переводил. Должен признаться, во время его первого визита я слушал лишь вполуха. Я не пытался быть грубым, но вы должны понять: к тому моменту уже на протяжении более десяти лет меня приглашали играть за пределами Бразилии. Многие годы пылкие предложения поступали от большого числа лучших европейских команд, включая футбольные клубы «Милан» и «Реал Мадрид». Разумеется, мне это льстило, но каждый раз, когда разгорались слухи о моем отъезде, бразильская пресса буквально сходила с ума.
Было это до начала той эпохи, когда у лучших южноамериканских игроков вошло в привычку играть в Европе – верьте или нет, но все одиннадцать членов сборной команды 1970 года играли за бразильские клубы. Поэтому многие комментаторы тут же принимались обвинять меня в оппортунизме и даже в предательстве национальных интересов, в полном соответствии с духом того времени и жизненной позицией «Бразилия: люби ее или сваливай», характерной для нашей страны в годы диктаторского режима. Горячились не только СМИ, в какой-то момент бразильское правительство объявило меня «национальным достоянием», что, по мнению некоторых, должно было воспрепятствовать моему отъезду из страны, чтобы играть за границей.
Самое смешное – я никогда серьезно не помышлял о том, чтобы играть в футбол где-то за пределами Бразилии. На то у меня были свои причины: в двух словах, я слишком любил мамино «arroz e feijão» – рис с бобами по-домашнему. Полагаю, это такой бразильский способ сказать, как я счастлив и как мне удобно дома, а именно так я всегда и ощущал себя. Не покидая Сантус, я мог играть за команду, которая на протяжении многих лет оставалась лучшим в мире футбольным клубом. Мама с папой жили в доме всего в нескольких кварталах от нашей квартиры. Розе и дети были очень счастливы в Сантусе. Температура воздуха была всегда под восемьдесят по Фаренгейту (26,7° по Цельсию), а совсем рядом в их распоряжении находился прекрасный пляж. Благодаря выступлениям за бразильскую национальную сборную и за «Сантос» во время наших частых поездок за рубеж, у меня была масса возможностей сопоставить свои способности с мастерством высококлассных соперников в Европе и других частях света. Так что с какой стати мне было куда-то уезжать?
Впрочем, даже если бы у меня и возникло желание побродить по свету и поиграть в футбол еще где-нибудь, Соединенные Штаты вряд ли оказались бы в списке мест, куда бы я направился в первую очередь. Не поймите превратно – сама страна мне нравилась. Мне нравилась ее свобода, свобода растить детей в семье, живя в мире, свобода заниматься бизнесом и зарабатывать деньги, свобода ходить везде, где хочешь, не опасаясь за свою безопасность. Это была страна, в которой воплощать свои мечты в реальность можно было самому, без правительства и бизнес-элиты, стоящих на вашем пути. Для американцев все это, вероятно, воспринимается как самое основное, элементарное право человека, но для бразильца, как и для граждан многих других стран, это было удивительным откровением. Помню наш с Розе визит в Лос-Анджелес в конце 1960-х, нашу прогулку по Голливудскому бульвару. По мере того как мы шли, я чувствовал, что пьянею от того, насколько все вокруг казалось процветающим и мирным. Плюсом было и то, что можно было идти по улице без опасения быть сметенным толпой поклонников. Я подхватил Розе на руки, поднял ее высоко в воздух и стал кричать: «Я свободен! Я свободен!»
Однако что до американского соккера, то он казался орехом, который невозможно расколоть. У «Космоса» было гораздо больше общего с любительской командой, чем с высококлассной игрой, к которой я привык в Бразилии или в Европе. И, несмотря на все обещания Клайва, я весьма скептически воспринимал очень американскую точку зрения, согласно которой то, чего у вас нет, вы можете купить. Как мой переезд в Соединенные Штаты мог волшебным образом вызвать интерес к футболу в стране, в которой уже и так есть четыре первоклассных профессиональных спортивных лиги? Это выглядело просто смешным.
Я тоже недооценивал силу футбола.
Все дело в деньгах?
Клайв Той ходил за мной в течение многих лет, одержимо, как некий сумасшедший охотник – я же был как Моби Дик для капитана Ахава. Даже цвета для команды «Космос» он выбрал такие же, как у бразильской национальной сборной – желтый и зеленый, думая, что это поможет соблазнить меня. Независимо от того, сколько раз я вежливо отказывался и насколько ясно давал понять, что я никогда, ни при каких обстоятельствах не уеду из Бразилии, он вновь и вновь появлялся, таясь в вестибюле гостиницы или пробираясь поближе к боковой линии футбольного поля, на котором я играл. И каждый раз он вел себя так, будто мы впервые ведем наш разговор. «Мы в Нью-Йорке сколачиваем великолепную команду, – начинал он с той же искренностью, с которой он говорил во время нашей первой встречи. – Мы думаем, вы должны перейти к нам, чтобы поиграть за нас года три».
Я улыбался, слушая, но подавать ему ложных надежд не хотел. «Спасибо, но я вполне счастлив в Бразилии, – бывало, отвечал я. – А в 1974-м я заканчиваю выступать за «Сантос» и ухожу из футбола».
В точности так я, разумеется, и сделал. Но даже после этого Клайв продолжал просить, а я – отклонять его просьбы, до тех пор пока не стал, наконец, задумываться, хмм… может, в конце концов, сыграть в Нью-Йорке не такая уж и безумная идея?
Не стану притворяться: важная причина, приведшая к изменению моих намерений, скрывалась в том злополучном визите бухгалтера в конце 1974 года. Я задолжал миллионы, был твердо настроен выплатить долг и знал, что лучшим способом осуществить это в моем случае была игра в футбол. Суммы, которые называл Клайв, тянули на самый прибыльный спортивный контракт в истории – в любом виде спорта. Но были и другие причины, не имевшие ничего общего с деньгами.
Один из лучших доводов Клайва был связан с уникальной возможностью привить интерес к футболу в Соединенных Штатах. «Играя за «Реал Мадрид», ты можешь выиграть чемпионат, – говаривал он. – Играя за Нью-Йорк, выиграешь страну». Такая постановка вопроса на самом деле находила во мне живой отклик – клуб «Космос» предлагал мне возможность не просто поиграть в футбол, но изменить целую культуру в одной из величайших стран мира.
Я полагал, что это важно не только для Соединенных Штатов. Привлечение внимания американцев к футболу имело бы повсеместный положительный эффект. В конце концов, США были домом не только для миллионов зажиточных болельщиков, но также для Голливуда и большинства крупнейших компаний в мире. Благодаря договорным отношениям между мною и моими спонсорами, компанией «Пепси» и другими, я собственными глазами видел, как американские корпоративные средства могут быть использованы, чтобы творить добро в мире, например для финансирования «клиники» по обучению молодежи азам футбола и строительства спортивных объектов в бедных кварталах. В те годы я видел также, что компании проявляли все больше интереса к развитию рынков и поиску возможностей за пределами границ своих стран. Было ясно, что здесь таилась огромная сила. Если бы мы смогли заинтересовать американский народ в футболе, американские компании не остались бы в стороне. А это, в свою очередь, принесло бы пользу футболистам в Бразилии, а также в бесчисленном множестве других стран. Задача была грандиозной, но я знал: если я добьюсь успеха, это станет тем, чем я смогу гордиться.
Возможность жить в Соединенных Штатах также импонировала мне с учетом моего нового увлечения: моей тяги к учебе. Наши дети были достаточно малы, чтобы легко научиться бегло говорить по-английски, что, как я понимал, сослужило бы им хорошую службу в дальнейшем. Розе сказала, что в восторге от возможности переселиться в другую страну и познать мир за пределами Сантуса. Я также осознавал, что жизнь в самой богатой стране мира наверняка преподнесет мне несколько уроков о том, как вести бизнес. И как знать? Может, я, наконец, обрету способность зарабатывать миллионы долларов, не теряя их в одночасье.
Еще один плюс заключался в определенной степени анонимности. Я сыграл несколько показательных матчей в составе «Сантоса» в Соединенных Штатах, совершая турне по странам мира, и, конечно, многие узнавали меня после этого. Мне даже присвоили звание почетного гражданина Канзас-Сити после того, как «Сантос» сыграл там в начале 1970-х. Но в Штатах все было не так, как в остальном мире, где, казалось, каждый точно знал, кем я был, и мог узнать меня с расстояния в сотню ярдов. В Америке же даже те, кто был близок к футболу, часто неправильно произносили мое имя, называя меня «Пил» (Peel). Мне не хотелось бы поехать туда, где я был совершенно неизвестен, – это похоронило бы саму цель – однако Соединенные Штаты, похоже, могли подарить мне золотую середину между полным отсутствием популярности и ставшей привычной давкой фанатов. В конце концов, в США и без того хватало кино- и спортивных знаменитостей. А если кому-то идея отправиться в Нью-Йорк в поисках мира и тишины кажется странной… что ж, любой, кто следил за моей жизнью на протяжении последних двадцати лет, поймет.
И, наконец, иногда незначительные события, происходящие в нашей жизни, и люди, с которыми сводит нас судьба, могут оказать огромное влияние на наши решения. Однажды утром в Брюсселе, Бельгия, в моей гостинице, словно выскочив из засады, объявился Клайв, улыбающийся и, как обычно, в хорошем расположении духа. К этому времени я уже ушел из «Сантоса» и накануне вечером сыграл в благотворительном матче в честь уходящего из футбола капитана бельгийской команды великого Пол Ван Химста. Клайв без приглашения ввалился в мой номер, готовясь вновь начать свою песню, но в этот момент ко мне ворвалась группа суперзвезд мирового футбола – среди них бразилец Ривелино и португалец Эйсебио, – чтобы обняться на прощание. «Давайте, Пеле, только на три года», – умолял стоящий за моей спиной Клайв.