Колен лежал на животе, обняв свою подушку руками, и пускал слюни, как великовозрастный младенец. Хлоя расхохоталась, встала на колени и принялась его трясти. Колен проснулся, приподнялся на запястьях, сел, поцеловал Хлою и только после этого открыл глаза. Хлоя отнюдь не сопротивлялась его поцелую, а напротив, с удовольствием провела его губы по избранным местам. Ее янтарная кожа была ароматной, как марципан.
Серая мышка с черными усами забралась к ним по приставной лесенке и дала понять, что Николя уже ждет. Они вспомнили о предстоящем путешествии и спрыгнули вниз. Воспользовавшись их замешательством, мышка неспешно полакомилась шоколадными конфетами с сапотовой начинкой из большой коробки, стоявшей в изголовье кровати.
Они быстро умылись, надели одинаковые костюмы и устремились на кухню. Николя пригласил их на завтрак в свои владения. Мышка пошла было за ними, но в коридоре она задержалась. Ей показалось, что оба солнца светили недостаточно ярко, и она вознамерилась провести с ними по этому поводу воспитательную беседу.
— Ну что, — спросил Николя, — как спалось?
У него были круги под глазами и подозрительно заспанный вид.
— Прекрасно, — ответила Хлоя и свалилась на стул, потому что у нее не было сил держаться на ногах.
— А ты как? — спросил Колен, незаметно для самого себя сползая на пол.
— Я проводил Исиду домой, — ответил Николя, — и она меня, как водится, напоила.
— А как же ее родители?
— Их дома не оказалось. Зато наличествовали две кузины, и они стали требовать, чтобы я остался.
— Взрослые? — коварно поинтересовался Колен.
— Не знаю, — ответил Николя. — На ощупь одной лет шестнадцать, а другая на пару лет постарше.
— Так ты провел эту ночь с ними? — спросил Колен.
— Ну… — протянул Николя. — Девицы были слегка поддатые, мне пришлось уложить их в постель… У Исиды, в общем-то, большая постель… Там еще оставалось место. Я решил вас не будить и остался спать у нее.
— Так ты там просто спал? — удивилась Хлоя. — У тебя такой измученный вид, наверно, у Исиды ужасно жесткая кровать…
Николя как-то странно закашлялся и поспешил к своим приборам.
— Попробуйте, — сказал он, чтобы переменить тему.
Николя подал им абрикосы, начиненные финиками и черносливом и залитые густой ароматной карамелью.
— А ты машину-то сможешь вести? — спросил Колен.
— Я попытаюсь, — сказал Николя.
— Как вкусно! — воскликнула Хлоя. — Попробуй, Николя.
— Я лучше выпью что-нибудь для бодрости, — ответил Николя.
И на глазах у Хлои и Колена он сготовил себе отвратительное зелье. Он смешал белое вино, ложку уксуса, пять яичных желтков, двух устриц, сто грамм рубленого мяса со сметаной и щепотку гипосульфита натрия. Все это он проглотил со скоростью пущенного на полную мощность циклотрона.
Наблюдая, как корчится Николя, Колен давился от смеха.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Уже лучше, — ответил тот.
И действительно, синие круги под глазами моментально исчезли, как будто Николя протер веки бензином, щеки порозовели.
Он фыркнул, сжал кулаки и радостно заржал.
— Николя, у тебя живот не болит? — забеспокоилась Хлоя.
— Нисколько! — воскликнул Николя. — Я бодр, как никогда. Сейчас подам вам завтрак и поедем.
Огромный белый автомобиль осторожно ехал по раздолбанной дороге. Сидя на заднем сиденье, Колен и Хлоя с некоторым беспокойством смотрели в окно. Небо было низким, и какие-то красные птицы летали над телеграфными столбами, едва не задевая за провода. Их резкие крики отражались в свинцовой синеве замерзших луж.
— Почему мы поехали по такой дороге? — спросила Хлоя у Колена.
— Это самый короткий путь, — ответил Колен. — К тому же обычная дорога пришла в негодность. Все ездили только по ней, потому что там всегда хорошая погода, и вконец заездили. Не волнуйся. Николя прекрасно водит.
— И еще этот свет, — сказала Хлоя.
Ее сердце билось сильно-сильно, как жемчужина в тесной раковине. Колен обнял ее и легонько ущипнул за шею, как маленького котенка.
— Да, прижми меня к себе, — сказала Хлоя, втягивая голову в плечи, потому что ей было щекотно. — Мне страшно.
— Хочешь, поднимем желтые стекла? — предложил Колен.
— Да, давай. Лучше разноцветные.
Колен стал нажимать на цветные кнопки, и на месте обычных стекол возникли новые: зеленые, синие, желтые и красные. Казалось, что они едут сквозь радугу, и на телеграфных столбах среди белого меха теперь танцевали пестрые фигурки. Хлоя повеселела.
По обеим сторонам дороги рос бледный мох. Время от времени мелькали голые скорченные деревья. Ветра не было совсем, и под колеса автомобиля ложилась гладью липкая грязь. Николя с трудом управлял машиной, и ему стоило немалых усилий вести ее по этому раскисшему шоссе.
— Не расстраивайтесь, — сказал Николя, оборачиваясь к Хлое, — это ненадолго. Там дальше будет нормальная дорога.
Хлоя посмотрела вправо и вздрогнула. Рядом с очередным столбом стоял странный чешуйчатый зверек и глядел прямо на них.
— Колен, посмотри… Что это?
— Не знаю, — ответил Колен. — Не бойся, он не злой.
— Это рабочий, обслуживающий телеграфную линию, — объяснил Николя. — Они так одеты для того, чтобы грязь не въедалась в кожу.
— Но ведь это… но ведь это ужасно… — прошептала Хлоя.
Колен поцеловал ее.
— Не бойся, моя маленькая, — сказал он, — это обычный человек.
Между тем дорога становилась тверже. На горизонте забрезжил слабый свет.
— Смотри, солнце, — сказал Колен.
— Это не солнце, — отозвался Николя. — Это медные копи. Мы будем проезжать мимо.
Мышь, сидевшая рядом с Николя, повела ухом.
— Ты права, — сказал ей Николя. — Дальше будет теплее.
Дорога все время виляла. Грязь под колесами начинала дымиться. Вокруг витал белый дым. Пахло медью. Наконец грязь стала совсем твердой, и показалось пыльное шоссе, все в трещинах. Далеко впереди воздух дрожал так видимо, как будто где-то внизу находилась огромная печь.
— Мне здесь совсем не нравится, — сказала Хлоя. — Можно, мы поедем по-другому?
— По-другому нельзя, — ответил Колен. — Хочешь почитать? Я взял Гуффе.
Другого багажа у них не было, потому что они рассчитывали купить все необходимое по дороге.
— Убрать цветные стекла? — спросил Колен.
— Да, — ответила Хлоя. — Теперь уже не так темно.
Дорога опять резко повернула, и они очутились посреди копей. Гигантская, иссушенная, покрытая зеленоватой медью равнина уходила за горизонт. Сотни рабочих в герметических комбинезонах возились около огненных горнов. Некоторые из них аккуратно складывали в штабеля топливо, безостановочно поступавшее в электрические вагонетки. Медь под воздействием высокой температуры плавилась и текла красными ручейками, вокруг которых нарастала короста твердой как камень, пористой окалины. Медь стекала в огромные резервуары, откуда гигантские насосы перекачивали ее по специальному трубопроводу.
— Какая ужасная работа! — сказала Хлоя со вздохом.
— Зато платят прилично, — констатировал Николя.
Несколько рабочих остановились, чтобы посмотреть на автомобиль. На их лицах читались жалость и насмешка. Все они были крупные, сильные и выносливые.
— Мы их раздражаем, — сказала Хлоя. — Давайте уедем отсюда.
— Они просто работают… — напомнил Колен.
— Это их не извиняет, — возразила Хлоя.
Николя прибавил газу. Они неслись по растрескавшемуся асфальту под грохот машин и шипение плавящейся меди.
— Мы скоро окажемся на старой дороге, — объявил Николя.
— Почему у них такой высокомерный вид? — удивилась Хлоя. — Разве работать — это так почетно?
— Им всю жизнь внушали, что это почетно, — ответил Колен. — Принято считать, что человек должен работать. На самом деле никто так не думает. Люди работают по привычке, чтобы ни о чем не думать.
— Мне кажется, что это очень глупо — заставлять людей делать работу, с которой вполне могут справиться машины.
— А кто тогда будет строить эти самые машины? — возразил Колен.
— Да, разумеется, чтобы появилось яйцо, нужна курица, — ответила Хлоя. — Но когда курица уже есть, яйца будут возникать сами собой. Наверно, логичнее начать с курицы.
— Прежде всего нужно выяснить, что мешает создавать машины, — сказал Колен. — Вероятно, для этого просто не хватает времени. Вместо того чтобы работать, люди теряют время: они просто живут.
— Может быть, как раз наоборот? — спросила Хлоя.
— Нет, — ответил Колен. — Если бы они однажды нашли время, чтобы создать машины, потом им было бы нечего делать. То есть я хочу сказать, что они работают для того, чтобы жить, вместо того, чтобы работать для того, чтобы создавать машины, которые бы позволили им просто жить и не работать.
— Как все это сложно, — признала Хлоя.
— Нет, — возразил Колен. — Это предельно просто. Когда-нибудь человечество к этому придет. А пока что все время уходит на производство вещей, которые потом приходят в негодность…
— Ты хочешь сказать, что эти люди не хотели бы сидеть дома, любить своих жен, ходить в бассейн и вообще развлекаться, вместо того чтобы…
— Нет, — ответил Колен. — Они об этом даже не помышляют.
— И все это потому, что они верят, что человек обязательно должен работать?
— Да, и они в этом совершенно не виноваты. Им просто сказали: «Работа — это свято, это прекрасно, это самое главное в жизни, мир принадлежит тем, кто работает». Только выходит так, что они все время работают и не успевают заметить, что им принадлежит мир.
— Они что, глупые? — удивилась Хлоя.
— Да, глупые, — заключил Колен. — Поэтому они так радостно соглашаются с теми, кто утверждает, что нет ничего лучше работы. Это избавляет их от необходимости размышлять, искать и изобретать, для того чтобы потом не работать.
— Давай сменим тему, — предложила Хлоя. — От всех этих разговоров так устаешь. Тебе нравятся мои волосы?