По мере того как приближалось начало лекции, толпу лихорадило все больше и больше. Из глубины зала уже доносился смутный гул: там несколько студентов, желая возбудить брожение умов, принялись хором скандировать отрывки из «Нагорной проповеди» баронессы Орци.
Жан-Соль был уже недалеко. Трубный рев слонов возвестил его приближение, и Шик высунулся из окна своей ложи. Он увидел вдали силуэт Жан-Соля, гордо восседающего в своем бронированном паланкине, и отметил про себя, что слоновья спина, бугристая и морщинистая, в лучах красного прожектора выглядела особенно живописно. По углам паланкина расположились отборные стрелки, державшие наготове свои быстрые дротики. Слон уверенно прокладывал себе дорогу в толпе, бесстрастно давя массивными ногами всех, кто попадался у него на пути, и неуклонно двигаясь к цели. Перед входом в зал он опустился на колени, и первыми на землю ступили стрелки. За ними из паланкина легко выпорхнул Партр, и все они медленно двинулись к сцене. Стрелки дротиками расчищали ему путь. Тайные агенты наглухо заперли двери за его спиной. Между тем Исида, Ализа и Шик по секретному коридору устремились за сцену.
Шик предусмотрительно проделал дырочки в кулисе из инкапсулированного бархата, и, усевшись на подушки, они с нетерпением ждали начала. Буквально в метре от них Партр перебирал свои манускрипты. Что-то вроде радужного сияния исходило от гибкого аскетичного тела лектора, и публика, как зачарованная, следила за его малейшими жестами, с вожделением и тревогой ожидая, когда он наконец заговорит.
В зале имели место многочисленные обмороки, вызванные чрезмерным внутриматочным возбуждением, в основном среди женской части аудитории. Сидя на своих подушках, Ализа, Исида и Шик отчетливо слышали учащенное дыхание двух дюжин слушателей обоего пола, пробравшихся под сцену и вынужденных в целях экономии места снять с себя все до последней нитки.
— Ты помнишь? — спросила Ализа, нежно глядя на Шика.
— Да, — отвечал Шик. — Так мы и познакомились…
Он наклонился к Ализе и поцеловал ее.
— Вы что, тоже лежали под сценой? — удивилась Исида.
— Да, это было так чудесно, — ответила Ализа.
— Догадываюсь, — сказала Исида. — Что это там такое?
Шик открыл огромный черный ящик.
— Это фонограф, — пояснил он. — Я его специально купил, чтобы записать речь Партра.
— Здорово! — воскликнула Исида. — Можно не слушать лекцию.
— Да, — подтвердил Шик. — А потом всю ночь наслаждаться. Только мы пока не будем ее слушать, чтобы, не дай бог, не повредить запись, я сначала сделаю копию. А еще я, может быть, договорюсь со студией «Крик души» и налажу коммерческий выпуск этих дисков.
— Я думаю, это очень дорогое оборудование, — предположила Исида.
— В данном случае деньги роли не играют, — сказал Шик.
Ализа вздохнула, так тихо, что никто не услышал ее вздоха, даже она сама.
— Слушайте!.. — воскликнул Шик. — Он сейчас начнет. Я поставил свой микрофон рядом с микрофонами центрального радио, его там никто не обнаружит.
Жан-Соль действительно начал лекцию. Вначале, кроме фотоаппаратных щелчков, не было слышно решительно ничего. Фотографы, журналисты и кинорепортеры не отказывали себе в удовольствии поснимать. Один из них был сбит с ног мощнейшим откатом собственной камеры, и разъяренные коллеги густо посыпали его магниевым порошком. Несчастный вспыхнул, как спичка, и, ко всеобщей радости, угас навеки. Оставшихся забрал подоспевший наряд полиции.
— Вот это удача! — порадовался Шик. — Я буду единственным обладателем записи.
Публика, которая до этого момента хоть как-то себя сдерживала, занервничала и перешла к более активному проявлению своих эмоций. Каждое слово Партра сопровождалось восторженными криками, что делало произносимый им текст совершенно недоступным для понимания.
— Если вам что-то непонятно, не волнуйтесь, — сказал Шик. — Мы еще не раз послушаем эту лекцию в записи.
— Самое главное, что отсюда ничего не слышно, — констатировала Исида. — Он там что-то такое бормочет, как мышь. Кстати о мышах, вам Хлоя пишет?
— Да, я как раз получила от нее письмо, — ответила Ализа.
— Они наконец добрались до места?
— Да, но они недолго там пробудут, потому что Хлоя заболела.
— А как поживает Николя? — невинно поинтересовалась Исида.
— С ним все в порядке, не считая того, что он, по утверждению Хлои, в каждой гостинице умудрился совратить дочь владельца.
— Он славный парень, — признала Исида. — Не понимаю, почему он стал поваром.
— Действительно, странный выбор, — согласился Шик.
— Не вижу ничего странного, — сказала Ализа. — Во всяком случае, это ничуть не хуже, чем коллекционировать Партра, — прибавила она и ущипнула Шика за ухо.
— Хлоя сильно больна? — спросила Исида.
— Не знаю, она пишет что-то про боли в груди.
— Она такая милая, — сказала Исида. — Не могу себе представить, что она серьезно заболела.
— Да вы посмотрите, что делается! — воскликнул Шик.
В потолке образовалось отверстие, из которого выглядывали многочисленные головы. Это отважные почитатели Партра разбили стеклянную крышу. Сзади изо всех сил наседали их собратья, и первопроходцам приходилось держаться за край, чтобы не сорваться.
— Как я их понимаю, — сказал Шик. — Ради такой лекции можно пойти на любые жертвы.
Тем временем Партр отошел от кафедры и представил собравшимся муляжи разнообразных рвотных масс. Особым успехом пользовался муляж, представлявший непереваренное яблоко в красном вине. Зал так ревел, что даже там, где находились Ализа, Исида и Шик, уже невозможно было разговаривать.
— Когда они возвращаются? — кричала Исида.
— Завтра или послезавтра, — отвечала Ализа.
— Мы их так давно не видели.
— Да, с самой свадьбы.
— Никогда не забуду эту свадьбу, — заключила Исида.
— Потому что в тот вечер тебя провожал Николя, — неожиданно вмешался Шик.
К счастью, как раз в это мгновение обвалился потолок, что избавило Исиду от каких бы то ни было объяснений. В зале поднялась страшная пыль. Белые от известки силуэты метались по залу, теряли равновесие и, задыхаясь, падали на пол, заваленный всяческими обломками. Партр прекратил лекцию и стал хохотать, как ребенок, похлопывая себя по ляжкам: ему чрезвычайно нравилось, что образовалась такая куча-мала. В конце концов, изрядно наглотавшись пыли, он начал кашлять так, что задрожали стены.
Шик лихорадочно нажимал на кнопки своего фонографа. Из него выскочил какой-то зеленый лучик, юркнул на пол и скрылся в щели паркета. За ним последовал второй, за вторым — третий. Шик успел выдернуть вилку из розетки в тот самый момент, когда из магнитофонных потрохов уже собиралась вылезти мерзкого вида сороконожка.
— Боже мой, что я наделал! Фонограф сломался. Пыль забила микрофон.
Апокалиптический разгул в зале достиг своего апогея. Партр хлебал воду прямо из графина и собирался уходить, поскольку дочитал последнюю страницу своего манускрипта. И тут Шик решился на подвиг.
— Я предложу ему выйти через кулисы, — сказал он. — Идите вперед, я вас догоню.
Проходя по коридору, Николя внезапно остановился. Солнца светили совсем не так ярко, как раньше, это было совершенно очевидно. Желтая керамическая плитка помутнела и покрылась тонким налетом, а лучи, которые прежде весело искрились, теперь безвольно падали на пол и растекались мелкими лужицами, поэтому стены заметно потускнели.
Мыши не обращали особого внимания на эту разительную перемену, и только серая мышка с черными усами вдруг сильно затосковала. Николя решил, что там, на юге, она завязала мимолетный роман и теперь переживает, что они вернулись домой раньше, чем предполагалось.
— Ты чем-то расстроена? — спросил он у мыши.
Мышь с негодованием посмотрела на бледные стены.
— Ты права, — сказал Николя. — Раньше они светили гораздо ярче. Не понимаю, что происходит.
Мышь на мгновение задумалась, покачала головой и сокрушенно развела лапками.
— Я тоже в замешательстве, — признался Николя. — Сколько ни трешь, все равно не помогает. Такое ощущение, что сам воздух здесь изменился.
Он еще некоторое время постоял в задумчивости, покачал головой и пошел дальше. Мышка скрестила лапки на груди и принялась жевать. К своему полнейшему отвращению, она обнаружила, что продавец ошибся и подсунул ей жвачку для котов. Мышка в сердцах выплюнула ненавистную резину.
Между тем Хлоя и Колен обедали в столовой.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Николя у Хлои.
— Смотрите-ка, он опять заговорил, как все, — воскликнул Колен.
— Просто на мне не те туфли, не форменные, — пояснил Николя.
— Неплохо, — ответила Хлоя.
У нее были розовые щечки. Глаза блестели. Было заметно, что она счастлива наконец очутиться дома.
— Хлое очень понравился твой пирог с курицей. Она съела половину, — радостно сказал Колен.
— Я польщен, — воскликнул Николя. — Этот пирог не по рецепту Гуффе. Это мое изобретение.
— Хлоя, что ты сегодня хочешь делать? — спросил Колен.
— Да, кстати, к которому часу готовить ужин? — подхватил Николя.
— Я хочу, чтобы мы встретились с Исидой, Шиком и Ализой, — ответила Хлоя, — и пошли на каток, а потом по магазинам и на дискотеку, а еще я хочу купить себе зеленое кольцо.
— Хорошо, — сказал Николя, — тогда я немедленно пойду мыть посуду.
— Только оставайся, пожалуйста, в штатском, — попросила Хлоя, — так всем будет проще, и нам не придется тебя ждать.
— Я возьму из сейфа трублоны, — сказал Колен, — а ты пока всем позвони, и пойдем развлекаться.
— Иду звонить, — согласилась Хлоя.
Она вскочила и помчалась к телефону. Сняв трубку, она изобразила крик лесной совы, отчего автоматически набрался номер Шика.
Николя нажал на рычаг, и грязная посуда по огромной пневматической трубе устремилась в раковину, спрятанную под ковром. Проделав эту операцию, Николя снова направился в коридор.