— Это что, твой новый повар?
— Да, — ответил Колен, — я выменял его у моей тетушки. Я отдал за него килограмм бельгийского кофе и моего старого повара в придачу.
— И что, хорошо готовит?
— Похоже, он большой мастер своего дела. Ученик самого Гуффе!
— Того самого, чей труп нашли в чемодане? — ужаснулся Шик, и кончики его черных усов трагически опустились книзу.
— Да нет же, болван, знаменитого Жюля Гуффе, непревзойденного классика кулинарного искусства.
— Ах вот ты о ком, ну, этого я не знаю… я ведь, кроме Жан-Соля Партра, мало кого читаю.
Они пошли по облицованному плиткой коридору, Шик погладил мышек и попутно зарядил свою зажигалку несколькими солнечными искорками.
— Николя, — произнес Колен, переступая порог кухни, — позвольте вам представить моего друга Шика.
— Здравствуйте, месье, — произнес Николя.
— Здравствуйте, Николя, — ответил Шик. — Нет ли у вас, случайно, племянницы по имени Ализа?
— Есть, месье, — ответил Николя. — И если я могу позволить себе высказать мое собственное мнение — это красивая девушка, месье.
— Вы с ней похожи как две капли воды, — отметил Шик. — Хотя и имеются существенные различия в области бюста.
— Если месье позволит мне такую вольность, то я уточню его мысль: у меня грудь широкая, а у нее выпуклая, то есть они у нас развиты в строго перпендикулярных направлениях.
— Ну вот, оказывается, мы все здесь свои, — улыбнулся Колен. — А ведь вы мне никогда не говорили, что у вас есть племянница.
— Моя сестра плохо кончила, месье, — произнес Николя, — занялась философией. Для девушки из порядочной семьи это, прямо скажем, не самый удачный исход.
— Что ж… пожалуй, вы правы. Во всяком случае, я вас понимаю. Покажите-ка нам лучше ваш паштет с угрем.
— Было бы неосмотрительно и даже небезопасно открывать сейчас духовку. Очень вероятно обезвоживание блюда вследствие проникновения туда потока воздуха, менее обогащенного влагой, нежели тот, что имеется внутри.
— Я бы предпочел познакомиться с этим блюдом прямо за ужином, — сказал Шик. — Люблю сюрпризы.
— Со своей стороны я могу лишь поддержать точку зрения, только что высказанную месье, — отметил Николя. — Могу ли я просить вас, месье, позволить мне вернуться к моей работе?
— Прошу вас, Николя, продолжайте.
Николя достал формочки и принялся выкладывать на блюдо заливное из морского языка, украшая его ломтиками трюфеля.
— Хочешь аперитив? — спросил Колен. — Мой шейкерояль готов к работе, и ты можешь его опробовать.
— Ну да? — изумился Шик.
— Он уже работает, — подтвердил Колен, — да еще как. Мне пришлось потрудиться, чтобы довести его до кондиции, но результат превзошел все ожидания. Из «Black and Tan Fantasy» получился действительно поразительный коктейль.
— И по какому принципу он работает?
— Каждой клавише соответствует какой-нибудь крепкий напиток, ликер или сироп. При нажатии правой педали добавляется взбитое яйцо, при нажатии левой — лед. Для получения сельтерской воды нужна трель в высоком регистре. Дозы ингредиентов пропорциональны длительности: одной шестьдесят четвертой соответствует шестнадцатая часть объема, четверти — единица объема, а целой ноте — четыре единицы. При исполнении мелодий lente включается особая система, дополнительно регулирующая объемы, чтобы порция коктейля не оказалась чрезмерной, возрастает только его крепость. Имеется также особая клавиша, которая в зависимости от длины отрывка способна изменять единицу объема, подобно тому, как это делается в геометрии, и тогда мы можем получить напиток, в котором учтены все законы гармонии.
— Все это очень сложно, — отметил Шик.
— Механизм управляется системой электрических импульсов с помощью реле. Я не буду вдаваться в подробности, ты и сам все прекрасно понимаешь. Но главное, что работа рояля никак не нарушена и на нем можно прекрасно играть.
— Просто чудо! — воскликнул Шик.
— Есть, правда, одна маленькая проблема, — признался Колен, — дело в том, что правая педаль, которая взбивает яйца… В общем, пришлось приладить к ней особое сцепление, а то начнешь играть что-нибудь слишком «hot», и в коктейль падают куски омлета. А потом такой коктейль трудно пить. Но я что-нибудь придумаю. А пока нужно просто играть внимательней. Да, сливки — это «соль» в контроктаве.
— Дай-ка я попробую сделать себе коктейль «Loveless Love». Думаю, получится адская смесь.
— Шейкерояль пока что стоит в чулане, который я переоборудовал под мастерскую, — сказал Колен, — я не успел еще собрать корпус. Ладно, пойдем. Для начала я его настрою на два двухсотграммовых коктейля.
Шик сел за шейкерояль. Не успел он доиграть, как передняя панель откинулась и показалась шеренга стаканов. Два из них были до краев наполнены аппетитной смесью.
— В какой-то момент я испугался, — сказал Колен, — ведь ты взял фальшивую ноту. Но, слава Богу, гармонии она не нарушила.
— А он что, и за гармонией следит? — спросил Шик.
— Не всегда, — ответил Колен. — Это было бы чересчур сложно. Но некая взаимосвязь все же есть. Допивай, и пойдем за стол.
— Паштет с угрем у вас замечательный, — похвалил Шик. — Кто, интересно, додумался изготовить такое чудо?
— Николя, — ответил Колен. — У нас здесь водится угорь, точнее, водился, который выползал в умывальник из холодного крана.
— Надо же, — изумился Шик, — а зачем?
— Он высовывал голову и поедал зубную пасту. Прямо из тюбика. Николя покупает себе американскую зубную пасту, ананасовую, вот к ней-то наш угорь и пристрастился.
— Как же Николя его поймал? — спросил Шик.
— Он положил на место пасты целый ананас. Угорь имел обыкновение, наглотавшись пасты, уползать обратно в кран. А с ананасом у него ничего не вышло: чем сильнее он втягивал голову в кран, тем крепче его зубы вонзались в ананас. И тут Николя…
Колен внезапно замолчал.
— Что Николя? — переспросил Шик.
— Не буду говорить, у тебя аппетит пропадет.
— Ничего, — сказал Шик, — я уже почти все съел.
— И тут Николя взял бритву и отрезал ему голову. Потом он открыл кран, и в умывальнике оказался целый угорь, точнее, все его компоненты.
— И всего-то? Дай мне добавки. Я надеюсь, родственники этого угря по-прежнему живут у тебя в кране.
— Посмотрим, Николя туда специально подложил малиновую пасту… Послушай, а эта Ализа, которую вы обсуждали… кто она такая?
— Я как раз о ней сейчас думаю, — сказал Шик. — Я встретил ее на лекции Жан-Соля. Мы оба лежали на полу у кафедры. Вот тут-то я с ней и познакомился.
— Она красивая?
— Ну, как тебе сказать, — ответил Шик, — она такая милая…
Колен вздохнул.
Вошел Николя с индейкой.
— Поужинайте с нами, Николя, — предложил Колен. — Как верно заметил Шик, мы здесь все свои.
— Я хотел бы прежде заняться мышами, если вы, месье, конечно, не возражаете, — ответил Николя. — Но я скоро вернусь. Индейка нарезана… Вот соус…
— Ты никогда не ел такого соуса, — сказал Колен. — Он приготовлен из мякоти манго и можжевельника, и все это завернуто в мешочки из хорошо отбитого телячьего филе. Нужно нажать сверху, и соус будет вытекать струйками.
— Потрясающе! — воскликнул Шик.
— Объясни мне, как тебе удалось познакомиться с ней поближе, с этой Ализой? — не унимался Колен.
— Видишь ли, — начал Шик, — я спросил ее, нравится ли ей Жан-Соль Партр, и она ответила, что собирает все его книги… И я тогда сказал: «Какое совпадение, я тоже». И каждый раз, когда я ей что-нибудь говорил, она отвечала: «Какое совпадение, я тоже». Ну и я, соответственно, так же ей отвечал. Я решил довести свой экзистенциальный эксперимент до конца и сказал ей: «Я вас люблю…», и она вскрикнула от неожиданности.
— Ты провалил опыт, — заметил Колен.
— Это верно, — согласился Шик, — но она не ушла. И тогда я сказал: «Мне — туда». А она ответила: «А мне — совсем в другую сторону».
— Невероятно, — вздохнул Колен.
— Тогда я сказал: «Какое совпадение, мне тоже» — и пошел ее провожать.
— И что потом? — нетерпеливо спросил Колен.
— Время было позднее, и мы отправились в постель.
Колен поперхнулся. И только бутылка бургундского смогла привести его в чувство.
— Завтра я иду с ней на каток, — сказал Шик. — Это как раз воскресенье, пойдешь с нами? Мы отправимся туда с утра, когда народу поменьше. Я, правда, не очень рад этой затее, катаюсь я отвратно, но зато мы сможем поговорить о Партре.
— Хорошо, я приду, — пообещал Колен. — Возьму с собой Николя. Вдруг у него найдется еще племянница…
Колен вышел из метро, поднялся по лестнице, понял, что попал не туда, и, чтобы сориентироваться, пошел к противоположному выходу. Он достал желтый шелковый носовой платок в надежде, что ветер укажет ему дорогу. Ветер отделил платок от надежды и понес его в сторону большого здания неправильной формы, которое на поверку оказалось катком «Молитор».
Обогнув зимний бассейн, Колен через боковую дверцу проник в каменные недра катка. Створки стеклянной двери в медном переплете вели с ним двойную игру, предлагая одновременно и войти и выйти. Он протянул свой абонемент, который кокетливо подмигнул контролеру двумя уже пробитыми глазками. В ответ контролер улыбнулся и окончательно добил абонемент. Колен без зазрения совести сунул карточку в свой замшевый порттрублон, повернул налево и по резиновому ковру двинулся в раздевалку. На первом этаже свободных кабинок не оказалось, и он решил подняться выше. По дороге ему то и дело попадались гиганты на коньках. Очевидно, прямохождение давалось им нелегко. Служащий в белом свитере открыл кабинку, взял чаевые, на которые он обыкновенно покупал себе кофе, записал инициалы Колена на черном табло и оставил его одного. Колен заметил, что голова у служащего была не человеческая, а голубиная. «Странно, — подумал он, — с такой головой ему бы лучше в бассейне работать, а не на катке».