— Да, — ответил Колен.
— Я могу вам предложить исключительно сильное зрелище за две тысячи трублон, — сказал Пюрэ. — Если вы рассчитываете на большую сумму…
— У меня всего двадцать трублон, — ответил Колен. — Я могу заплатить еще тридцать или даже сорок, но не сразу.
Пюрэ набрал полные легкие воздуха и презрительно свистнул.
— Тогда вам нужна церемония для бедных, — ухмыльнулся он.
— Я действительно беден, — сказал Колен. — А Хлоя умерла.
— Понятно, — протянул Пюрэ. — Нужно заранее готовиться к смерти, зарабатывать на достойные похороны. Неужели у вас не найдется пятисот трублон?
— Нет, — ответил Колен. — Я мог бы дотянуть до ста, если вы позволите мне заплатить в рассрочку. Вы понимаете, что значит эта страшная фраза «Хлоя умерла»?
— Знаете, — сказал Пюрэ, — я уже так привык к подобным вещам, что на меня все это не производит никакого впечатления. Я бы мог вам посоветовать обратиться к Всевышнему, но боюсь, что за такую ничтожную сумму его не положено беспокоить…
— Я не собираюсь его беспокоить, — ответил Колен. — Я не думаю, что он может мне чем-то помочь, когда Хлоя умерла…
— Не зацикливайтесь на этом, — сказал Пюрэ. — Подумайте о чем-нибудь другом, например, ну, я даже не знаю…
— А за сто трублон я могу получить достойную церемонию? — спросил Колен.
— Я даже не хочу это обсуждать, — ответил Пюрэ. — Рассчитывайте не меньше чем на сто пятьдесят.
— Можно я буду платить в рассрочку?
— Так уж и быть. Поскольку вы работаете, мы готовы взять с вас расписку.
— Хорошо, — согласился Колен.
— Может быть, вы все-таки готовы выложить двести, — настаивал Пюрэ, — тогда Брюхотряс и Кряхобор тоже будут с нами, а за сто пятьдесят они будут против нас.
— Не думаю, — сказал Колен. — Я не уверен, что эта работа надолго.
— Ну что ж, остановимся на ста пятидесяти, — подытожил Пюрэ. — Жаль, конечно, — добавил он, — церемония будет прегнуснейшая. Надо же быть таким скрягой! Мне даже смотреть на вас противно.
— Простите меня, — сказал Колен.
— Идите распишитесь, — буркнул Пюрэ и грубо пихнул его, так что Колен налетел на стул. Пюрэ страшно рассердился и снова пихнул его в направлении резницы. А сам, ругаясь, поплелся сзади.
В квартиру неслышно вошли гробоносцы. Колен ждал их в прихожей. Одежда гробоносцев была страшно перепачкана и дурно пахла, поскольку лестница окончательно стерлась и превратилась в грязную горку. Однако гробоносцы нарочно надели все самое старое и драное, поэтому лишние пятна и дырки уже не меняли общей картины. Сквозь прорехи виднелись их тощие уродливые ноги, подернутые красноватым пушком. В знак приветствия гробоносцы несколько раз похлопали Колена по животу, как это предусмотрено на бедных похоронах. Прихожая теперь больше всего напоминала погреб. Прежде чем войти в спальню, гробоносцы втянули голову в плечи, чтобы не удариться о притолоку. Носильщики, доставившие гроб, уже ушли. Хлои в комнате не было, на ее месте лежала черная коробка с порядковым номером, вся побитая и исцарапанная. Гробоносцы схватили ее за скобы и швырнули в окно, как тушу барана. Чтобы гроб несли на руках, нужно было выложить не меньше пятисот трублон.
«Теперь понятно, почему на нем столько вмятин», — подумал Колен и заплакал: он представил себе, как тело Хлои покалечилось при падении. Потом он вспомнил, что она уже все равно ничего не чувствует, и заплакал еще сильнее. Гроб с шумом грохнулся на мостовую, сломав ногу игравшему неподалеку ребенку. Гробоносцы подпихнули гроб к тротуару и закинули на катафалк. Это был старый грузовик, выкрашенный в красный цвет. Вел машину один из гробоносцев. За катафалком следовало совсем немного народу: Николя, Исида, Колен и еще двое или трое незнакомых людей. Грузовик ехал быстро, и им приходилось бежать, чтобы не отстать от него. Водитель во все горло орал какие-то песни. Чтобы он замолчал, нужно было выложить не меньше двухсот пятидесяти трублон.
Перед церковью машина остановилась, но черная коробка так и осталась стоять, где стояла, несмотря на то, что все вошли внутрь, где происходила траурная церемония. Пюрэ угрюмо повернулся к ним спиной и начал что-то невнятно бормотать. Колен стоял перед алтарем.
На мгновение он поднял глаза: прямо перед ним, пришпиленный к стене, висел Христос на своем деревянном кресте. Вид у него был скучающий. Колен не выдержал и спросил:
— Почему умерла Хлоя?
— Я не несу за это никакой ответственности, — сказал Христос, — давайте сменим тему…
— А кто же тогда за это отвечает? — спросил Колен.
— Во всяком случае, не мы, — заявил Христос.
— Я вас даже на свадьбу к себе приглашал, — сказал Колен.
— Хорошая была свадьба, — протянул Христос. — Мне понравилось. Что же вы в этот раз не заплатили как следует?
— У меня кончились деньги, — сказал Колен. — К тому же это ведь не свадьба.
— Понятно, — смущенно протянул Христос.
— В этот раз все иначе, — продолжал Колен, — потому что Хлоя умерла… Мне совсем не нравится эта черная коробка.
— Угу… — протянул Христос.
Он с отсутствующим видом смотрел по сторонам. Пюрэ крутил какую-то трещотку и выкрикивал латинские стихи.
— За что вы погубили ее? — спросил Колен.
— Ну что вы заладили… — воскликнул Христос. Он ерзал на гвоздях, пытаясь устроиться поудобнее.
— Она была такая нежная. Она никому не делала зла, ни в помыслах, ни в поступках.
— Религия здесь совершенно ни при чем, — пробормотал Христос, зевая во весь рот. Он немного потряс головой, чтобы поправить терновый венец.
— Я не понимаю, за что вы нас так наказали, — сказал Колен. — Мы этого не заслужили.
Он опустил глаза. Христос не ответил. Колен снова поднял голову. На лице Христа застыло выражение наивысшего покоя. Грудь его мерно вздымалась от ровного дыхания. Он сладко посапывал носом, как сытый довольный кот. В этот момент Пюрэ перепрыгнул с одной ноги на другую и дунул в дудку. Церемония закончилась.
Пюрэ проследовал в резницу, чтобы надеть огромные башмаки, кованные железом.
Колен, Исида и Николя вышли на улицу и стали ждать его у грузовика.
В этот момент появились Брюхотряс и Кряхобор в цветастых ризах. Они с гиканьем принялись плясать вокруг грузовика. Колен заткнул себе уши. Он не мог им помешать, потому что сам согласился на бедную церемонию и обязан был смиренно терпеть, пока Брюхотряс и Кряхобор швыряли в него камни.
Они бесконечно долго шли по каким-то улицам. Прохожие больше не обращали на них внимания. Приближалась ночь. Кладбище для бедных находилось очень далеко. Грузовик катил по разбитым дорогам, подскакивая на каждой кочке, и мотор радостно похрюкивал.
Колен не замечал, что происходит вокруг. Его жизнь осталась позади. Он погрузился в воспоминания. Он настолько забылся, что на его лице иногда всплывала счастливая улыбка. За ним шли Николя и Исида. Исида время от времени гладила Колена по плечу.
Дорога внезапно кончилась, и грузовик остановился: впереди была вода. Гробоносцы сняли черную коробку с катафалка и поставили на землю. Колен еще ни разу здесь не был. Кладбище находилось на островке, очертания которого менялись в зависимости от уровня воды. Оно едва проглядывало сквозь завесу тумана. Дальше дорога обрывалась. На остров вела трухлявая серая доска, конец которой исчезал за горизонтом. Гробоносцы, чертыхаясь, подняли гроб, и первый из них ступил на доску. Она была такой узкой, что по ней можно было идти только друг за другом. Гробоносцы несли черную коробку на широких ремнях из свежесодранной кожи. Лямки петлей обхватывали их шеи. Второй гробоносец начал задыхаться и весь посинел, на фоне серого унылого тумана он казался фиолетовым. Вслед за гробоносцами по доске шел Колен, за ним — Николя и Исида. Первый гробоносец нарочно раскачивался, и доска ходила ходуном. Потом он исчез в тумане, который лился на землю, как сахарный сироп. Звук шагов нисходящей гаммой разносился по округе, и, когда они дошли до середины, доска, прогнувшись, коснулась воды. От нее в разные стороны побежали симметричные волны. Темная прозрачная вода покрывала ее почти полностью. Колен наклонился вправо и посмотрел вниз: ему померещилось, что глубоко под водой шевелится что-то белое. Николя и Исида тоже остановились. Казалось, что они стоят прямо на водной глади. Между тем гробоносцы продолжали свой путь. Дальше доска изгибалась вверх, волнение уменьшилось, и она с хлюпаньем оторвалась от воды.
Гробоносцы пустились бежать. Их ботинки громко стучали, и ручки гроба с шумом ударялись о его металлические стенки. Они достигли острова раньше, чем Колен и его друзья, и ступили на узкую тропинку, по обеим сторонам которой росли неведомые темные растения. Тропинка выписывала странные унылые синусоиды, земля под ногами была рыхлая и пористая. Постепенно тропинка становилась шире. На мохнатых серых листьях выступили золотые прожилки. Высокие деревья с узкими гибкими стволами бесконечным сводом склонялись над дорогой. Сквозь ветви пробивался белый тусклый свет. Дальше дорога разветвлялась, и гробоносцы, не раздумывая, свернули направо. Колен, Исида и Николя ускорили шаг, чтобы догнать их. Деревья казались совершенно безжизненными, и только изредка тяжелые серые листья срывались с ветки и грузно падали на землю. Тропинка то и дело петляла. Гробоносцы пинали ногами деревья, и их тяжелые башмаки оставляли на губчатой коре глубокие голубоватые ссадины. Кладбище находилось посередине острова. Взобравшись на камни, можно было разглядеть вдали, за чахлой рощицей, узенькую полоску неба у самого берега. Неуклюжие планеры, летавшие над полями мокрицы и укропа, избороздили этот кусочек неба вдоль и поперек.
Гробоносцы остановились около большой ямы. Они стали раскачивать гроб, в котором лежала Хлоя, напевая: «И-ого-го и бутылка рома». Потом один из них нажал на защелку. Крышка откинулась, и что-то с треском упало в яму. При этом второй гробоносец, задыхаясь, рухнул на землю, потому что лямка не сразу отстегнулась и сдавила ему шею. В этот момент к яме подбежали Колен и Николя. Исида все время спотыкалась и не поспевала за ними. Внезапно откуда-то сзади выскочили Брюхотряс и Кряхобор в промасленных комбинезонах и принялись кидать в яму комья земли и камни, завывая, как волки.