Столбы над их головами устремлялись ввысь и сливались где-то в невидимой вышине. Матовый сливочно-белый камень, ласкаемый нежным отблеском дня, отражал его легкий умиротворяющий свет. А там, в вышине, все было лазурно-голубым.
— Нужно натереть микрофоны, — сказал Пюрэ Кряхобору.
— Сейчас я разберусь с последним херувимчиком и займусь микрофонами, — с готовностью откликнулся Кряхобор.
Он вынул из сумки красную шерстяную тряпочку и принялся энергично натирать ножку первого микрофона. Всего микрофонов было четыре, и стояли они перед стульями музыкантов. Подключены они были так, что каждая мелодия сопровождалась колокольным звоном, причем снаружи был слышен только звон, а внутри — только музыка.
— Поторопись же, Иосиф, — сказал Пюрэ. — Мы с Иммануилом уже все закончили.
— Подождите меня, — попросил Кряхобор, — мне осталось работы минут на пять.
Брюхотряс и Пюрэ закрыли свои короба и составили их в углу, чтобы после церемонии убрать всю утварь по местам.
— Я готов! — крикнул Кряхобор.
Щелкнув лямками парашютов, Пюрэ, Брюхотряс и Кряхобор легко устремились вниз. Три огромных разноцветных бутона с приятным шелковым шелестом раскрылись над их головами, и они мягко приземлились на полированные плиты нефа.
— Ты думаешь, я красивая?
Хлоя любовалась своим отражением в небольшом серебряном аквариуме, дно которого было посыпано желтым песком. В голубоватых водах весело плескалась красная рыбка. Серая мышка с черными усами, сидя на плече у Хлои, терла лапками нос и наблюдала за игрой отражений. Хлоя надела чулки, легкие, словно фимиам, такого же нежно-молочного цвета, как и ее кожа, и туфли на высоком каблуке из нежной белой замши. Это было, собственно, все, что она успела надеть, не считая тяжелого браслета из голубого золота, делавшего ее запястье еще более хрупким.
— Ты думаешь, мне уже пора одеваться?
Мышь сползла вниз по Хлоиной шее и устроилась на одной из ее грудей. Всем своим видом она совершенно явно говорила, что Хлое давно уже пора одеваться.
— Тогда тебе придется слезть, — сказала Хлоя. — Кстати, сегодня вечером ты вернешься к Колену. Не забудь здесь со всеми попрощаться!
Она поставила мышку на ковер, посмотрела в окно, опустила штору и подошла к своей постели, на которой лежало белое невестинское платье и светлые платья для Исиды и Ализы.
— Вы готовы?
В ванной комнате Ализа причесывала Исиду. На них были туфли и чулки. Больше ничего.
— Вы не хотите поторопиться? — с наигранной строгостью спросила Хлоя. — Я сегодня, между прочим, замуж выхожу. Вы в курсе?
— У тебя еще целый час! — сказала Ализа.
— И ты уже причесана! — подтвердила Исида.
Хлоя расхохоталась и замотала локонами. В ванной было тепло, и Ализина спина выглядела так аппетитно, что Хлоя погладила ее своей маленькой ладошкой. Исида сидела перед зеркалом, доверив Ализе свою шевелюру.
— Прекрати щекотаться! — захихикала Ализа.
Хлоя специально гладила ее в тех местах, где особенно щекотно: по бокам и возле бедер. Кожа у Ализы была теплой и как будто дышала.
— Ты мне все испортишь, — сказала Исида, которая от нечего делать красила себе ногти.
— Вы такие красивые! — восхитилась Хлоя. — Жалко, что вы не можете остаться прямо так, в чулках и туфлях.
— Одевайся, малышка, — поторопила ее Ализа. — А то не успеешь.
— Поцелуй меня, — сказала Хлоя. — Я так счастлива.
Ализа выставила ее из ванной, и Хлоя уселась на своей кровати. Она смотрела на кружева и смеялась. Она надела маленький нейлоновый лифчик. Белые атласные трусики выгодно подчеркивали округлость ее ягодиц.
— Получилось? — спросил Колен.
— Пока нет, — ответил Шик.
Шик уже в четырнадцатый раз пытался завязать галстук Колена, но у него ничего не выходило.
— Может быть, стоит попробовать в перчатках, — предложил Колен.
— С какой стати? — удивился Шик. — Это что, поможет?
— Нет, не знаю, — ответил Колен. — Это я так предложил, на всякий случай.
— Хорошо, что мы начали готовиться заранее, — сказал Шик.
— Да, но это еще не значит, что мы успеем вовремя, — возразил Колен.
— Ничего, успеем, — сказал Шик.
Быстро и проворно завязав узел, он потянул галстук за оба конца. Галстук треснул ровно посередине, оставив в руках Шика два никчемных хвоста.
— Это уже третий, — произнес Колен с отсутствующим видом.
— Ничего, не волнуйся, — успокаивал его Шик.
Он опустился на стул и потер себе подбородок. Вид у него был весьма озадаченный.
— Я не понимаю, что происходит, — сказал он.
— Я тоже, — отвечал Колен. — Это какое-то безумие.
— Абсолютное, — подтвердил Шик. — Попробую завязать не глядя.
Он взял четвертый галстук и небрежно накинул его на шею Колена, с интересом наблюдая за полетом мохнатого оса. Просунув длинный конец галстука под короткий, Шик протащил его в намечавшийся узел и резким движением вправо дернул вниз. Тут он случайно опустил глаза. Галстук как будто только этого и ждал: он изогнулся и схватил Шика за указательный палец. Шик охнул.
— Тысяча чертей! — взревел он. — Вот скотина!
— Тебе больно? — сочувствующе спросил Колен.
Шик сосал пострадавший палец.
— У меня весь ноготь будет черный, — сказал он.
— Бедняжка! — пожалел его Колен.
Шик что-то пролепетал и посмотрел на коленовскую шею.
— Тихо!.. — прошептал он. — Он завязался. Не двигайся!
Он осторожно попятился, не спуская глаз с галстука, и нащупал на столе позади себя бутылку фиксатора для пастели. Сжав зубами тюбик, Шик бесшумно приблизился к Колену, который демонстративно уставился в потолок, беззаботно мурлыкая.
Струя фиксатора ударила прямо в галстучный узел. Галстук предпринял последнюю отчаянную попытку к бегству и в конце концов сдался.
Колен и Шик вышли из дому и пешком отправились к Хлое. Николя должен был приехать прямо в церковь, потому что создавал очередной кулинарный шедевр по рецепту Гуффе.
По дороге им попался книжный магазин, у витрины которого Шик встал как вкопанный. В самом центре витрины красовался экземпляр «Тухлятины» Партра, в чудесном лиловом сафьяновом переплете с тисненым гербом герцогини де Будуар. Книга переливалась, как драгоценный камень.
— Вот это да! — воскликнул Шик. — Ты только посмотри, какая прелесть!
— Что там такое? — спросил Колен, подходя к нему. — А, это…
— Именно, — подтвердил Шик.
Ему так хотелось эту книгу, у него даже слюнки потекли изо рта и под ногами возник тоненький ручеек, который, извиваясь вдоль асфальтовых трещин, заструился по кромке тротуара.
— Ну и что? — спросил Колен. — У тебя такой уже есть.
— В таком переплете у меня нет, — сказал Шик.
— Послушай, — взбесился Колен. — Мы опаздываем.
— Он стоит не меньше трублона или даже двух, — сказал Шик.
— Да уж, — подтвердил Колен и пошел дальше.
Шик порылся в карманах.
— Колен! — попросил он. — Одолжи мне денег.
Колен остановился и укоризненно покачал головой.
— Похоже, что обещанных мною двадцати пяти тысяч тебе хватит ненадолго, — сказал он.
Шик покраснел, потупил глаза, но руку все-таки протянул. Схватив деньги, он бросился в магазин. Колен нетерпеливо ждал. Увидев совершенно счастливого Шика, он снова покачал головой, на этот раз понимающе, и губы его сами собой сложились в легкую улыбку.
— Бедный Шик, ты совсем спятил! Сколько ты за него заплатил?
— Какая разница! Пойдем быстрее, мы опаздываем! — радостно ответил тот.
Они ускорили шаг. Шик буквально парил от счастья.
У дома Хлои стояла праздничная белая машина с разряженным шофером. Прохожие останавливались, чтобы полюбоваться. Салон автомобиля, отделанный белым мехом, выглядел уютно. Внутри играла музыка.
Небо было голубым, облака — легкими и прозрачными. Погода стояла не слишком холодная, зима сходила на нет.
Когда они вошли в лифт, пол внезапно вздулся и легким пружинящим движением выбросил их на нужном этаже. Створки распахнулись, они позвонили в дверь, и им сразу открыли. Хлоя уже ждала.
Кроме нейлонового лифчика, атласных трусиков и чулок, на ней было два слоя муслина и огромная тюлевая фата, которая ниспадала с плеч, оставляя голову неприкрытой.
Ализа и Исида были одеты так же, только платья у них были другого оттенка. Их тяжелые ароматные локоны блестели на солнце и волной падали на плечи. Все три девицы были так хороши, что трудно было понять, которая невеста. Но Колен не ошибся. Он не стал целовать Хлою, чтобы не нарушить царившую вокруг нее муслиновую гармонию, и, светясь от счастья, устремился к ее подругам. Ализа и Исида радостно с ним поцеловались.
Всю комнату наполняли цветы, которые накануне выбрал Колен. Постель была разобрана, и на подушке лежал лепесток красной розы. Запах цветов словно соперничал с нежным девичьим ароматом, и Колен наслаждался, как пчелка на весеннем лугу. В волосах у Ализы красовалась сиреневая орхидея, в волосах у Исиды — пурпурная роза, а в волосах у Хлои — белая камелия. В руках она держала букет лилий, а на ее запястье рядом с массивным браслетом из голубого золота был еще один браслет — из блестящих, словно только что сорванных, листьев плюща. На пальце у Хлои переливалось обручальное кольцо, с квадратными и продолговатыми алмазами. Эти алмазы составляли имя «Колен» на языке Морзе. В углу комнаты из-под огромного букета виднелась лысина киномеханика, отчаянно вращавшего ручку камеры.
Ему позировали Хлоя и Колен, а потом Шик, Ализа и Исида, после чего все они вслед за невестой направились к лифту. Под тяжестью фаты трос натянулся так сильно, что им даже не пришлось нажимать на кнопку, и на первом этаже вся компания стремительно выскочила из кабины.
Парадный шофер открыл дверцу машины. Колен и девицы расположились на заднем сиденье, Шик уселся спереди, и они тронулись. Прохожие оборачивались и восторженно махали им вслед, в полной уверенности, что им посчастли