Тётя Черчи повесила красное платье на стойку и сняла другое, василькового цвета.
– Как думаешь, не подойдёт вот это Скай – к её синим глазкам?
– Наверно, подойдёт… Но как же всё это грустно, тётя Черчи.
– Да уж. Только знаешь, что я тебе скажу? С тех пор как вы приехали в Арундел, наш Джеффри так повеселел, что я уж на него не нарадуюсь. Совсем другой стал!
– Правда?
– Правда, моя хорошая.
Тут блузки за спиной у Розалинды всколыхнулись, и из-под них вынырнули Джеффри, Скай и Джейн, с большими деревянными луками и стрелами в колчанах.
– Что «правда»? – спросила Скай.
– Правда, что этими стрелами вы, чего доброго, глаза друг другу повыкалываете, – проворчала тётя Черчи.
– Да нет, мы лучше попросим Кегни сделать к ним резиновые наконечники, – сказал Джеффри.
– Ну поглядим. – Тётя Черчи покачала головой.
– А мы были на том конце чердака, – похвасталась Скай. – Розалинда, ты тоже должна туда сходить, там столько всего! Представляешь, целая настоящая лодка-каноэ, и набор для игры в крикет, и три кожаных седла…
– И сабли, Розалинда, сабли! – перебила её Джейн. Выхватив из своего колчана стрелу, она взмахнула ею, как саблей. – Подлый смерд, готовься встретить свой конец! Ты падёшь от клинка Сабрины Старр!
– Эй, поосторожней там, – сказала тётя Черчи. – Это сабли генерала Фрамли, с войны остались. Они острые-преострые! Надеюсь, никто себе пальцы не оттяпал?
– Только парочку, – хихикнул Джеффри. – Скай, покажи.
Скай немедленно подняла руку с загнутыми двумя пальцами.
– Ну и славно. – Боевые раны Скай не слишком впечатлили тётю Черчи. – Смотри, не залей мне кровью весь чердак.
Джейн, подуставшая от смертоносных стрел и клинков, наконец огляделась и заметила бесконечные ряды вешалок.
– Ой, что это? – удивилась она.
– Тётя Черчи хочет одолжить всем нам по платью, чтобы мы могли пойти к Джеффри на день рождения.
– Правда? – У Джейн даже глаза загорелись. – Тётя Черчи, а вот это для кого?
– То, что я держу-то? По-моему, Скай должно подойти.
– Конечно подойдёт, такое миленькое! Она в нём будет просто куколка! – съязвил Джеффри.
Разумеется, Скай взбунтовалась и на васильковое платье не пожелала даже смотреть. После долгих препирательств – в которые Джеффри то и дело встревал со своими коварными комплиментами – Скай наконец согласилась на простое чёрное облегающее платье, и то лишь потому, что похожее было когда-то у мамы. После Скай тётя Черчи с Розалиндой взялись за Джейн, которая заказала для себя что-нибудь волнующе-романтическое и одновременно смелое и эффектное. И хотя было ясно, что соединить то и другое в одном платье практически невозможно, тёте Черчи и это удалось! Из какого-то дальнего угла она принесла длинное платье-матроску из синей и белой тафты, и Джейн немедленно в него влюбилась.
– А теперь стойте смирно, – приказала тётя Черчи. – Мне надо снять мерки. Так, вот тут в шов немножечко забрать… тут присборить… И всё будет как на вас пошито. А для Бетти – возьму юбку подлиннее и смастерю ей сарафанчик. Кстати, где она?
Джеффри отыскал Бетти в окружении зверей из игрушечного деревянного зверинца. Звери были самые разные, от слона размером с саму Бетти до мышки не больше мизинчика Бетти. Сидя на корточках с деревянным кроликом в руках, она увлечённо помогала ему прыгать по полу.
– Пойдём, тётя Черчи будет шить для тебя сарафан, – сказал Джеффри.
– Я не хочу сарафан. Я хочу вот этого кролика. Его зовут Чак.
– Если постоишь спокойно, пока тётя Черчи снимет с тебя мерки, – можешь взять кролика себе.
– Хорошо, – тут же согласилась Бетти и, вложив ладошку в руку Джеффри, послушно пошла за ним.
Через полчаса все мерки были сняты, и было окончательно решено, что сёстры Пендервик идут на торжественный ужин в честь одиннадцатилетия Джеффри. Миссис Тифтон хочет, чтобы гости явились разодетые? Пожалуйста. Они явятся, разодетые в её же собственные платья. И даже разобутые в её туфли. Проблему с обувью тётя Черчи решила очень просто: отперла несколько сундуков, наполненных туфлями и туфельками всех цветов и размеров, и велела девочкам выбирать, кому что нравится. Только у Бетти ножка оказалась слишком маленькая, и в сундуках не нашлось для неё ни одной подходящей пары. Но все единодушно решили, что Бетти вполне может идти и в сандалиях.
– В конце концов, – сказала Скай, – какая разница, что у неё на ногах, если из-за спины всё равно будут торчать эти дурацкие крылышки?
– Они не дурацкие, – сказала Бетти, прижимая к себе своего нового кролика.
– Всё, – объявил Джеффри. – Бежим играть в футбол!
Вечером Розалинда собрала совсеспен, чтобы рассказать сёстрам печальную историю об отце Джеффри. Дослушав, девочки надолго притихли. Хотелось хоть чем-то помочь другу, но чем тут поможешь? Даже Сабрина Старр ничего бы не придумала. Но они всё же приняли два важных решения: во-первых, не задавать Джеффри вопросов об отце и, во-вторых, подарить ему на день рождения что-нибудь очень, очень хорошее. Потом сёстры разошлись по своим комнатам. Засыпая в этот вечер, каждая думала о том, как плохо, когда кто-то из родителей умер. Но ещё хуже, если кто-то из родителей тебя даже ни разу не видел. Может, просто не захотел увидеть.
Глава восьмаяДень рождения
Редко-редко, но выпадает иногда в жизни прекрасный день. А может ли неделя быть прекрасной? Не день, а целых семь дней, и все как один совершенно, абсолютно прекрасные? Сёстры Пендервик, если задать им этот вопрос, уверенно ответят: может! Во всяком случае, следующие семь дней – между вылазкой на чердак и днём рождения Джеффри – навсегда остались в их памяти как самые что ни на есть прекрасные. Это потому, говорила потом Скай, что они тогда ещё не успели познакомиться с миссис Тифтон. И действительно: что уж им помогало, везение (такова была версия Скай) или чудо (версия Джейн), но сёстры ещё целую неделю не сталкивались с миссис Тифтон и до самого дня рождения привольно наслаждались дарами Арундела.
В эти семь восхитительных дней Джеффри успел показать девочкам все местные достопримечательности: и заброшенную будку над родником, в которой хранились продукты в старые, ещё дохолодильниковые времена, и тропинку, ведущую прямо от кухни летнего домика к весёлому ручейку, и тайник под Греческим павильоном, и пруд с лилиями и лягушками, и бывшую свалку, где до сих пор можно отыскать старинные горшки и котлы. А однажды, в самый-пресамый жаркий день, он показал им один кран, и они повернули его, и в парке тут же заработали фонтаны! И все пятеро, включая Розалинду (которая, честно говоря, могла бы вести себя и поблагоразумнее), визжали и прыгали под сверкающими струями, пока не прибежал Кегни и не перекрыл кран. Но поскольку это был Кегни, а не миссис Тифтон, он просто посмеялся и велел им больше не озорничать.
Кроме общих, у каждой из сестёр были и свои персональные радости. Бетти больше всего радовалась тому, что Пёс теперь каждую ночь спал у неё в комнате, а после завтрака они с Розалиндой ходили навещать кроликов. Иногда Кегни оказывался дома, но чаще его не было, и тогда Розалинда разрешала Бетти приоткрыть сетчатую дверь – чуть-чуть, чтобы только пролезли две морковки, – и они смотрели через сетку, как Чак с Карлой грызут угощение. Джейн каждый день самозабвенно гоняла мяч в компании Джеффри и Скай, а после поднималась к себе, чтобы предаваться мукам творчества. (Книга про Сабрину Старр становилась всё увлекательнее: Сабрина уже несколько раз подлетала на воздушном шаре к самому окну Артура, но пока никак не могла придумать, как лучше вызволить узника из заточения.) Скай днём носилась вместе с Джеффри по парку, а по вечерам наслаждалась безупречным порядком и чистотой своей белой комнаты. А Розалинда? Розалинда больше всего дорожила утренними минутами, когда Кегни забегал полить розу Фимбриату, а потом они с ним вместе сидели на крылечке и говорили обо всём. От Анны Розалинда знала, что в разговоре с парнями правило номер один – задавать побольше вопросов. И Розалинда так и делала. Поэтому теперь она уже очень много всего узнала о Кегни. Оказывается, он копил деньги на учёбу в колледже: он собирался стать школьным учителем истории и одновременно бейсбольным тренером. А когда он станет тем и другим, то купит себе дом где-нибудь за городом и заведёт семью. У него будет столько детей, чтобы хватило на баскетбольную команду (лучше бы, конечно, бейсбольную, но Кегни беспокоился, что бейсбольную он всё же не потянет), а в свободное время он будет писать книги о Гражданской войне. Каждый вечер Розалинда старательно записывала всё, что Кегни успел ей рассказать, вкладывала письмо в конверт и отправляла Анне.
Так летели дни, один счастливее другого, и всем казалось, что их прекрасные каникулы будут длиться вечно и вечно будут такими же прекрасными…
А потом наступил день рождения Джеффри.
– Улыбочку! – Мистер Пендервик нажал на кнопку фотоаппарата.
Ничего не произошло.
– Пап, не та кнопка, – сказала Розалинда.
– Ах, да. – Он опустил очки на нос, чтобы во второй раз не промахнуться. Сверкнула вспышка.
– Надо ещё раз, – сказала Бетти. – Пёс не улыбался.
– Пусть только попробует поулыбаться, – буркнула Скай.
Полчаса назад Пса стошнило прямо на серебряные туфли Скай, точнее, на туфли миссис Тифтон. Розалинда, конечно, вытерла их снаружи и изнутри, но теперь они чавкали и хлюпали при каждом шаге.
– А мои коленки не будут торчать? – вдруг заволновалась Джейн. После утренней тренировки у неё все колени были в ссадинах и синяках.
– Я уже говорила: у тебя платье ниже колен, ничего не будет видно, – сказала Розалинда.
– Так. И ещё разок! – Мистер Пендервик нажал на кнопку.
– Ну вот! – воскликнула Розалинда. – Папа, Бетти же стояла к тебе не тем боком!
Сегодня утром Бетти нечаянно прилепила жвачку к своим волосам, пришлось её выстригать. Розалинда постаралась сделать это как можно аккуратнее, но теперь с одной стороны у Бетти явно не хватало пары кудряшек.