Джеффри сидел молча, глядя прямо перед собой, – такой грустный, одинокий и испуганный, что Джейн не удержалась и всхлипнула. И Скай бы тоже не удержалась, если бы не ущипнула себя за руку так сильно, что потом на этом месте долго красовался разноцветный синяк.
– Нет, я не понимаю, – ответил наконец Джеффри.
– Ну, – сказала тётя Клер, – значит, наша задача – убедить тебя, что ты этого достоин. Ты достоин, чтобы тебя ждали. Когда-нибудь ты обязательно это поймёшь.
Спустя час Джеффри молча проследил из окна, как от красного дома отъехала машина Алека. Потом так же молча забрал Бетти и Пса и отправился играть на рояле – искать утешение в музыке. Остальные, обессиленные утренними событиями, разбрелись кто куда. Джейн пошла на террасу, к Сабрине Старр. Мерседес – на пляж, разглядывать маленьких улиток. У тёти Клер закончились пазлы, и ей пришлось снова собирать картинку Парижа.
Одна Скай не могла вернуться к мирным занятиям. После встречи с Декстером, после разговора с ним – притом вежливого разговора! – она чувствовала себя так скверно, будто вся она, снаружи и изнутри, перепачкалась в грязи. Теперь, чтобы избавиться от этой грязи, она должна была вычистить «Берёзы» до основания. Тётя Клер убеждала её, что это лишнее, Декстер ведь даже не заходил в дом, – но Скай не слушала. Он был на террасе, он дышал этим воздухом! Будь её воля, Скай выскоблила бы весь Чаячий Мыс.
Она начала с террасы: почистила щёткой стул, на котором он сидел, потом, будто совершая омовение, вылила на него несколько вёдер воды. Потом, естественно, она мыла и драила всю террасу – Декстер по ней ходил! Джейн, что-то обиженно ворча, переместилась в дом. Но Скай вскоре тоже переместилась в дом – сперва на кухню. С неистовым рвением она набрасывалась на все поверхности поочерёдно и еле сдерживала себя, чтобы не наброситься на потолок. Дальше была очередь гостиной. После того как Скай раз десять просила Джейн и тётю Клер поднять ноги повыше (она подметает!), тётя Клер решила, что ей, пожалуй, пора тренировать свою растянутую лодыжку и начинать водить машину. Джейн, которой уже тоже хотелось сбежать куда подальше от этого хозяйственного разгула, вызвалась её сопровождать. А заодно забрала с пляжа Мерседес – на случай, если Скай, покончив с домом, возьмётся за пляж.
Оставшись в «Берёзах» одна, Скай окончательно сошла с ума. С веником, ведром, губкой и щёткой она металась по гостиной: мыла, чистила, скребла – гостиная, если бы могла, давно бы уже запросила пощады. За много лет её окна никогда ещё не были такими сверкающими. И никто не вывешивал ковры на подпорную стенку – точнее, на береговую дамбу, – и не лупил по ним палками. И не выволакивал диван на террасу, и не переворачивал его вверх дном, и не проветривал так тщательно его пёстрые подушечки, все до единой. Скай даже вычистила плинтус и, на этот раз не удержавшись, охватила и потолок.
Будь на её месте человек более кроткий или менее разгневанный, он на том бы и остановился, но Скай двигалась слишком стремительно и остановиться не могла. Конечно, она не собиралась вторгаться без разрешения в комнату тёти Клер, но уж у младших-то сестёр, считала Скай, разрешение спрашивать не обязательно. Твёрдой походкой великого полководца – Ганнибала генеральных уборок – она направилась в комнату Бетти. На первый взгляд никаких ужасов в комнате не наблюдалось. Но уже на второй взгляд под кроватью обнаружилось немало интересного.
Например, там лежала скомканная футболка с лошадкой на груди – самая любимая футболка Бетти, принадлежавшая по очереди всем четырём сёстрам Пендервик. Бетти клялась, что она оставила её на пляже, когда был отлив, а когда вспомнила, футболку уже смыло приливом. Здесь же находился тайник из мячей, которые Бетти решила не распродавать – оставить себе; маленькая горка из разноцветных камешков с пляжа; горка побольше из морских ракушек вперемешку с песком. За ракушками начинались сокровища Пса: позавчерашнее яйцо вкрутую, пустая коробка из-под колечек для завтрака. А совсем в глубине, за влажным полотенцем и ещё одной горкой морских камешков, лежала большая надувная утка, про которую все давно забыли. Интересно, как она вообще сюда попала, если Розалинда перед отъездом укладывала её в коробку с мягкими игрушками? Присмотревшись, Скай разглядела на клеёнке вмятины от зубов – всё ясно, Пёс затащил. Но, не найдя сквозных дыр, Скай подумала, что можно на минуту отвлечься от уборки и надуть наконец эту несчастную утку. Тем более что Розалинда велела её надуть, как только они приедут в штат Мэн, Скай даже вписала это в свой список. Только надувать надо осторожно, говорила Розалинда, потому что…
Скай замерла – и вдруг расхохоталась и принялась лупить себя по голове: балда, вот балда!.. Схватив утку, она помчалась в гостиную, потому что ей срочно понадобилось сообщить всем, что они были правы, а она – нет: Бетти никогда, никогда, никогда не лопнет, это абсолютно невозможно!
– Это утка… утка может лопнуть!.. – хохоча, выкрикивала она. – Утка, а не Бетти! – Не найдя никого в гостиной – естественно, она же сама со своей уборкой выжила всех из дому! – Скай выскочила за дверь и обнаружила сидящего на краю террасы Доминика Орна.
– Смотри… это утка! – с трудом выговорила она, повизгивая от смеха. – Её надо надуть… но осторожно… Она может… ох-ха-ха!.. она может лопнуть!
– Ну? – сказал он.
– Ты не понимаешь, как это классно!.. – На этом месте Скай себя прервала. Ясно, что не понимает. У него не хватит воображения, чтобы постичь весь смысл этой прекрасной утки. – Слушай, ты зачем опять пришёл?
– Джейн мне что-то такое говорила про каких-то типа презренных…
– Это про тех презренных, которые думают только о своих скейтбордах? И о том, как бы сорвать поцелуй?
– Ага, вроде так. Короче, я хотел, чтобы она мне объяснила, чего она хотела сказать. В смысле, объяснила бы нормальным человеческим языком, вот.
Скай подумала, что это как раз вполне понятное желание, и бросила ему утку.
– Ты надувай, а я тебе объясню. Понимаешь, из-за этих твоих штучек она воспылала к тебе любовью…
– Она ко мне… чего?..
– Дуй, дуй, не отвлекайся! – Скай подождала, пока он продолжит. – Так вот, она воспылала, а ты её любовь отверг, ещё и оду её вернул.
Он снова перестал надувать.
– А я, что ли, знаю, что такое ода? Короче, твоя сестра для меня слишком умная. Она книги пишет! Иногда как сказанёт чего-нибудь, а я слушаю – вообще ничего не понимаю, – признался Доминик.
И, похоже, он не врал.
– Тогда зачем ты её целовал? – спросила Скай.
Доминик понизил голос, будто открывая ей великую тайну.
– А мне братья сказали, чтобы я летом перецеловал как можно больше девчонок. И чтобы я назначал им, типа, свидания в Пери-парке. А в конце лета всех бы пересчитал, вот.
– Так это всё… всё это… из-за того, что тебя братья подуськивают?! – Скай смотрела на Доминика с ужасом. – Знаешь что, Джейн права. Ты презренный. И братцы твои – тоже жалкие презренные игнорамусы!
Доминик решил не озадачиваться «игнорамусами», а продолжил дуть и вскоре вручил Скай гордо надутую, хоть и глуповатую с виду утку.
– Готово.
– Спасибо, – буркнула Скай, забирая утку. – А насчёт Джейн ты всё правильно сказал – ты её не понимаешь. И не поймёшь. Можешь даже не пытаться. Всё, давай, топай. У меня куча дел.
Но он медлил, будто что-то ещё хотел спросить.
– А чё, я правда ей понравился, а?
– Понравился. Потом разонравился. А теперь ей, честно говоря, на тебя плевать.
– Но… это… если я ей нравился раньше, то, может…
Скай пожалела, что в руках у неё надувная утка, а не что-нибудь потяжелее.
– Доминик Орн, – наклонившись над ним, сказала она, – слушай внимательно. Если ты ещё раз подкатишься к моей сестре, клянусь, я тебе руки-ноги поотрываю! Потому что стричься в ближайшие месяцы я больше не собираюсь, ясно?
– Чё-то я и тебя тоже не очень понимаю, – сказал он.
– Ты уйдёшь или нет?
И он ушёл.
А у Скай теперь появилось целых два повода радоваться: во-первых, утка и, во-вторых, она только что не убила Доминика на месте – хотя могла бы! И ей позарез надо было поделиться своими двумя радостями хоть с кем-нибудь. Поэтому она помчалась через пляж к дому Алека, где Джеффри и Бетти сидели за роялем, отрабатывали какую-то гармонию в четыре руки.
– Бетти, – размахивая уткой, выкрикнула она с порога, – ты не лопнешь! А Доминик просто дурак!
– Мы и так всё это знаем, – сказала Бетти, а Джеффри спросил:
– За мной там никто больше не приезжал?
– Больше никто, – ответила Скай. – А если приедут – не волнуйся, мы тебя защитим. И вообще мы не скажем им, где ты есть, и никто тебя не найдёт.
– Хорошо. Спасибо, – кивнул он и вернулся к своей музыке.
Глава шестнадцатаяПервый концерт Бетти
И они его защищали. От разговоров о прошлом, и от вопросов о будущем, и даже от некоторых слов, таких как «отчим», или «неизвестность», или «Арундел». Они носились с ним как с писаной торбой и нянчились как с больным, а когда ему это надоедало и он сердился, Скай подскакивала и со всей силы хлопала его по плечу, или Джейн перекидывала ему футбольный мяч, но вскоре все опять возвращались к тому, с чего начинали, – то есть носились и нянчились.
И ещё были телефонные звонки от миссис Т.-Д.: сначала первый, и за ним сразу второй, потом третий, потом – чуть погодя – четвёртый, а дальше все потеряли счёт. Джеффри отказался подходить к телефону, поэтому тёте Клер пришлось взять эту повинность на себя и выслушивать «бурные излияния», как она их называла, сколько хватало терпения. Надо сказать, что за всё время тётя Клер ни разу не жаловалась, но после каждого звонка она решительно бралась за костыли и делала несколько кругов вокруг дома, чтобы привести себя в норму.
Джеффри чувствовал себя спокойнее и безопаснее всего, когда играл на рояле, поэтому все следили за тем, чтобы он проводил как можно больше времени в доме Алека. Что он и делал. И Бетти тоже, тем более что надо же было готовиться к концерту, назначенному на вечер накануне отъезда. Времени оставалось мало, да ещё из-за событий и переживаний последних дней музыканты выбились из графика, поэтому теперь они усиленно работали над своей программой. Иногда только отвлекались – играли что-нибудь просто так, для себя. Или пересматривали старые фотографии из обувной коробки: уезжая, Алек оставил её на самом видном месте – на крышке рояля.