Ответ Скай показался сёстрам таким убедительным, что они тоже решили подойти и постоять рядом. И если при этом они стояли молча — а что было говорить? — это же не значит, что они все вчетвером подслушивали? Впрочем, ничего полезного они всё равно не услышали: всё сливалось в сплошное «бу-бу-бу», только иногда удавалось разобрать отдельные слова. «Бу-бу-бу», торопясь доказывала папе тётя Клер. «Нет!» — громко и твёрдо отвечал ей папа. После этого они ещё долго ходили туда-сюда по кухне и о чём-то спорили, но девочки уловили только имя «Элизабет» — мамино имя, — произнесённое несколько раз. Потом всё стихло. А потом дверь распахнулась без предупреждения, так что Скай чуть не схлопотала по носу, и в гостиную вышел папа.
Волосы у него были взъерошены, очки сползли на самый кончик носа. В руке он бережно — как что-то хрупкое, драгоценное — держал листок голубой бумаги. На Розалинду вдруг повеяло холодом, по спине пробежали мурашки, и было непонятно, откуда всё это взялось: письмо, холод, мурашки.
— Заходите! — позвал их папа. — И не волнуйтесь, никакой трагедии нет. Скорее комедия… Или трагикомедия.
Девочки гуськом вернулись на кухню, расселись по своим местам и поблагодарили тётю Клер за подарки. Про ананасовый перевёртыш, одиноко стоявший посреди стола, никто даже не вспомнил.
— Ну, давай, Клер, — сказал мистер Пендервик. — Твоя затея, ты и излагай.
— Сколько раз тебе говорить, Мартин, затея не моя, а…
— Вот и объясни это девочкам.
— Девочки!.. — Тётя Клер помолчала секунду, потом заговорила очень быстро: — Что вы скажете, если ваш папа начнёт с кем-нибудь встречаться?
Девочки ничего не могли сказать. Они онемели. Потому что вот уж этого они точно не ожидали.
Первая заговорила Джейн.
— Встречаться… это когда кино, кафе, амуры? — уточнила она.
Мистер Пендервик возмущенно фыркнул, отчего его очки свалились наконец с носа и брякнулись на пол.
— Для начала хватит кино и кафе. — Подхватив очки с пола, тётя Клер вручила их брату. — Амуры вполне могут подождать.
Никто опять не нашёлся что ответить, и в кухне повисла тишина. Один только Пёс старательно сопел и пыхтел: он искал, не завалилась ли в щель крошка собачьего печенья.
Потом высказалась Скай.
— Пап, ты только не обижайся, ладно? Но, по-моему, все эти шуры-амуры — не для тебя.
— Не обижусь, дочка. Я с тобой согласен, — сказал мистер Пендервик.
Бетти тихонько перебралась со своего стула на папины колени.
— Тогда зачем тебе с кем-нибудь встречаться, пап?
— Затем, что ваша мама так решила, малыш, — ответила за него тётя Клер.
— Мама? — Джейн тихо ахнула.
Розалинде вдруг стало душно, и глазам больно от яркого света.
— Не верю! — Она тряхнула головой. — Тут какая-то ошибка.
— Да нет, всё верно, Рози. Это была мамина идея. — Мистер Пендервик задумчиво смотрел на голубой листок, который он всё ещё держал в руке. — Понимаешь, она за меня беспокоилась. Не хотела, чтобы я остался один.
— Но у тебя же есть мы, — возразила Розалинда.
— Взрослые иногда нуждаются в компании других взрослых, — сказала тётя Клер. — Даже если дети у них самые распрекрасные.
— Я только не могу понять, — Скай потянулась за вилкой, — почему вы сейчас-то об этом заговорили? У тебя что, есть кто-нибудь, с кем ты собрался… — она ткнула вилкой в столешницу, — встречаться?
— Нет. — Мистер Пендервик поглядывал на вилку так, будто ему хотелось отобрать её у дочери и самому во что-нибудь потыкать.
— Ваша мама решила, что, когда вы немного подрастёте — а вы уже немного подросли, — папа должен подумать и о себе, о своей жизни. Ну то есть как-то её устроить. И, наверно, она права. В общем… — Тётя Клер слегка запнулась, но тут же продолжила: — Мы с Мартином договорились так. Он всесторонне изучает этот вопрос, находит для себя… м-мм… подходящих кандидаток и встречается с ними. И делает как минимум четыре попытки.
— Четыре!
Раз… два… три… четыре — вилка Скай четырежды ткнулась в столешницу.
— Если в итоге он всё-таки решит жить отшельником — пожалуйста. Но сначала он должен попытаться. И потратить на это несколько месяцев. И отнестись к этому серьёзно! Да, серьёзно, а не крутить носом и не делать вид, будто во всём штате Массачусетс нет ни одной приличной женщины! — На этом месте мистер Пендервик со стоном закатил глаза, но тётя Клер неумолимо продолжала: — А чтобы помочь вашему папе сделать первый шаг — ну, то есть, чтобы облегчить ему задачу, — я уже позвонила одной своей приятельнице, а она позвонила другой своей приятельнице, которая живёт здесь, в Камероне. И которая не замужем.
Розалинде становилось всё хуже: в ушах у неё звенело и гудело — правда, с той стороны, где холодильник, гудело почему-то заметно громче.
— Ну и? — Скай воткнула бедную вилку в стол изо всех сил — даже черенок погнулся.
— Ну и — завтра вечером у меня свидание с некой мисс Мунц, — сказал мистер Пендервик. — Понятия не имею, кто она такая. Всё. Iacta alea est[4]. Жребий брошен.
Розалинда вдруг резко вскочила на ноги, так что стул с грохотом опрокинулся.
— Что с тобой? — чуть ли не хором воскликнули все, но Розалинда и сама не знала, что с ней. Знала только, что она задохнётся, если немедленно, сейчас же не выйдет на воздух. Спотыкаясь и отталкивая чьи-то руки, она устремилась к выходу. Уже в прихожей до неё донёсся голос тёти Клер: «Не трогайте её, пусть…»
«Да, не трогайте меня, — думала Розалинда. — Пусть!»
И папин голос:
— Рози!
Но ответить ему — даже просто оглянуться — было выше её сил. Оказавшись на улице, Розалинда несколько раз глубоко, жадно втянула в себя ночной воздух. Наконец-то!
Вот сейчас она пройдётся по улице Гардем — и это ей поможет. Обязательно поможет.
Глава третьяЧтобы лучше спать
— «И он повесил свой новый китель на крючок для кителя, а свой новый носовой платок на крючок для носового платка, а штаны на крючок для штанов, а верёвку на крючок для верёвки, а сам улёгся на койку»[5], — читал мистер Пендервик.
— Про ботинки пропустил. — Бетти лежала в постели и слушала очень внимательно.
— Да, про ботинки, — подтвердила тётя Клер.
Мистер Пендервик вернулся на строчку вверх.
— «И поставил свои новые ботинки под койку, а сам улёгся на койку».
— «И сказал: отныне всегда будет так! Потому что я — настоящий моряк», — закончила Бетти. — А теперь песенку.
— Доченька, для песенки уже поздно. Пора спать!
— А Розалинда всегда в конце поёт песенку. Да, Пёс? — спросила она Пса, который сидел перед кроватью и тоже внимательно слушал.
В ответ Пёс гавкнул несколько смущенно: он, конечно, всей душой на стороне Бетти, но кормит-то его мистер Пендервик.
— Ай-яй-яй, Пёс! Ну ты и предатель. — Мистер Пендервик покачал головой.
— Да ладно тебе, Мартин, — вступилась за Пса тётя Клер. — Давай лучше споём хором, все вместе, — три, четыре!..
— Ну вот. Вы всегда меня переговорите, вас вон сколько, а я… Ладно, так и быть. Но только один раз!
И они запели все вместе — Пёс тоже подпевал в нужных местах:
Да, не зря я зовусь Капитан!
Нет, не зря я зовусь Капитан!
Посигналив гудком,
Я пройду над китом,
Даже в самый большой туман.
Нет, не зря я зовусь Капитан!
Да, не зря я зовусь Капитан!
Я штурвал удержу,
Я бесстрашно скажу:
«Не боюсь я тебя,
Ураган!»
Когда песенка кончилась, взрослые пожелали Бетти спокойной ночи и подоткнули ей одеяльце с единорогом. А сама Бетти легла на бочок, свернулась калачиком и зажмурила глаза. Так, с зажмуренными глазами, она лежала и ждала, когда все выключат свет и уйдут. И закроют за собой дверь. И дойдут по коридору до лестницы. И спустятся вниз. А потом она снова включила свет и на цыпочках подбежала к своей новой красной тележке. Прекрасная, чудесная, самая лучшая тележка на свете. И как только Бетти раньше без неё жила?
— Я сейчас сяду в неё, — сказала она Псу. — Сяду и буду ждать, когда придёт Розалинда.
Эта мысль была так хороша, что Бетти немедленно забралась в тележку и стала ждать. Розалинда ведь может прийти в любую минуту, думала она. Правда, Розалинда куда-то очень торопилась, когда уходила. Она даже хлопнула дверью — хотя Розалинда никогда, никогда не хлопает дверью. Но всё равно, она обязательно вернётся, чтобы рассказать Бетти вечерний рассказ. Конечно, папа с тётей Клер уже прочитали ей книжку про настоящего моряка — пёсика по имени Капитан. Книжка хорошая, и они хорошо её прочитали. Но вечерний рассказ — это совсем другое. Он нужен, чтобы лучше спать.
Так она сидела в своей тележке, напевая про себя песенку Капитана, и время шло, а Розалинда не шла.
Уже и Пёс уснул, а Бетти всё сидела и сидела. Наконец она поняла, что больше не может так сидеть и сидеть. Она вылезла из тележки, вытащила её в коридор и, вместе с тележкой, направилась в комнату Скай и Джейн.
Не успела она постучать, как дверь распахнулась и из комнаты выглянули нацеленные прямо на Бетти стёкла бинокля.
— А, это ты… — разочарованно протянула Скай. — Я думала, Розалинда вернулась.
— Я хочу вечерний рассказ.
— Не знаю я никаких рассказов. Давай топай к себе и ложись спать.
Но Скай всё же отступила в сторону, чтобы Бетти — вместе с тележкой — могла войти.
Комната была не простая, а разделённая строго посередине на две половины. На половине Скай всё было аккуратно прибрано, стены чисто белые, на кровати — простое голубое покрывало. Единственным украшением служила висевшая на стене таблица в рамке: перевод размеров из дюймовой системы в метрическую. На половине Джейн стены были нежно-лиловые, смятое покрывало в цветочек валялось на полу, а кругом — горы исписанных бумажек и книжки, книжки, книжки… И, конечно, куклы. Потому что у Джейн жили не только её собственные куклы — все, подаренные ей когда-то, от первой до последней, — но и все куклы Скай.