Джейн сделала два кольца из пальцев и приставила их к глазам.
– Вот такие?
– Нет, больше. Они большие, как… – Бетти запнулась. Огромные чёрные очки незнакомца что-то ей напоминали, что-то очень знакомое… Наконец она вспомнила: картинку с мухой из одного Розалиндина учебника. – Как мушиные глаза! Джейн, а если они не очки? Если они глаза? Тогда он… тогда он – человекомух!
– Да ну тебя, не бывает никаких человекомухов.
– Я сама его видела!
– Ну хорошо, и как же он с тобой разговаривал? Вот так, да? Ж-ж-ж-ж-ж! – Для убедительности Джейн даже помахала руками, как крылышками.
– Не знаю. Он не разговаривал.
– Тогда у тебя нет никаких доказательств.
– Но, Джейн…
– Ладно. Главное, что Фантик цел и невредим. Иди! – Джейн опять взялась за ручку, потому что она работала над пьесой, а Бетти уже и так сильно её отвлекла.
И Бетти ушла. Но кто бы и что бы ей ни говорил, она твёрдо знала одно: этот незнакомец – плохой человек, хоть он и успел вовремя остановить свою машину. И она знала ещё одно, тоже твёрдо: хорошо, что она и Пёс – секретные агенты. Это пригодится, если Человекомух опять появится на улице Гардем.
Глава девятаяПас, пас, пицца!
Сёстры растерянно стояли перед папиной дверью. Через пятнадцать минут ему уже надо быть на катке, а он всё не выходит из комнаты.
– Постучи ещё раз, – посоветовала Джейн.
Розалинда постучала. Тишина.
– А если папа заболел? – спросила Бетти, прижимая к себе Фантика. С тех пор как её голубой слоник сегодня чуть не попал под колёса, она не выпускала его из рук.
– Почему он должен заболеть? Он просто готовится к свиданию, – сказала Розалинда и снова постучала. – Папа, тебе не надо помочь выбрать галстук?
Дверь распахнулась. На пороге стоял мистер Пендервик – в костюме и с тремя галстуками на шее.
– Нет уж, лучше я сам. А то вы, чего доброго, опять начнёте махать щётками, как прошлый раз.
– Но из этих трёх ни один не подходит к твоему костюму, – заметила Джейн.
– Мне всё равно.
Дверь захлопнулась.
– Папа нервничает, – сказала Розалинда. – Иначе бы он так себя не вёл.
– И нервы у него уже на пределе, – добавила Скай. – Ещё несколько свиданий – и папа совсем сойдёт с ума. А мы станем круглыми сиротами, и тогда я даже представить не могу, что с нами будет.
– А я могу. Нас, например, разлучат, и мы будем жить на четырёх чердаках в холоде и голоде. А потом нас спасут четыре старых индийских джентльмена. – Джейн читала «Маленькую принцессу»[18] бессчётное число раз.
Бетти, которой мысль о холоде и голоде совсем не понравилась, крепче прижала к себе Фантика.
Розалинда хотела постучать ещё раз, но передумала. Вдруг стук его тоже нервирует?
– Пап, мы тебя тут подождём.
Дверь опять распахнулась, и мистер Пендервик вышел из комнаты. Вместо трёх галстуков он был теперь в одном, четвёртом. Этот четвёртый не просто не подходил к костюму – он открыто с этим костюмом враждовал. И у самого мистера Пендервика вид был ещё более потерянный, чем минуту назад.
– Этот галстук… – начала Джейн.
– …просто отличный, – закончила Розалинда, хорошенько ткнув Джейн локтем в бок: не болтай лишнего.
– Mendax, mendax, bracae tuae conflagrant, – сказал мистер Пендервик и направился к лестнице. – Mendax, Рози. По буквам: m, e, n, d, a, x. Посмотришь в словаре после моего ухода.
Девочки, виновато переглядываясь, поплелись за ним. Пёс, сидевший внизу перед лестницей, встретил их страдальческим взглядом и печальным «гав»: его уже целый час тошнило клочьями полотенца.
– Бедный Пёсик, – сказала Бетти.
– Да уж, бедный, – сказал мистер Пендервик. Но особого сочувствия в его голосе никто не заметил. – Пожиратель полотенец! Кстати, на ужин я заказал пиццу, минут через сорок пять её должны привезти. Деньги на кухне на столе, но вы не беспокойтесь, ваш бебиситтер сам заплатит разносчику – я ему объяснил, где у нас что лежит.
– Бебиситтер? – в один голос воскликнули сёстры. Вот это новости! Днём Розалинда прекрасно со всем справляется – что же, вечером она, что ли, не справится?
– Да, бебиситтер, – жизнерадостно подтвердил мистер Пендервик. И как раз в этот момент в дверь позвонили. – Да вот и он!
Открывать пошла Джейн. На пороге стоял Томми с яйцевидным мячом под мышкой.
– Томми? – удивилась Джейн. – Заходи. А где твой шлем?
– Дома. Я решил, что ходить в нём всё время глупо, – ответил он, глядя мимо Джейн. – Привет, Розалинда.
– Так ты и есть бебиситтер? Ты? – Это был серьёзный удар по самолюбию Розалинды.
– Не он, а я! – За спиной у Томми появился… в первую секунду всем показалось, ещё один Томми: такие же длинные руки и ноги, непослушные вихры, широченная улыбка и даже овальный мяч под мышкой, всё один в один.
– А, Ник, – не слишком приветливо сказала Розалинда. Бебиситтер Ник, старший брат Томми, – это, конечно, лучше, чем бебиситтер Томми, но всё равно радоваться особо нечему.
– Не Ник, а «тренер Гейгер», – поправил её Ник.
Подхватив Бетти, он поднял её высоко над головой. Бетти радостно взвизгнула.
– Пап, – сказала Скай, – но если Ник тут будет главный, он нас всех загоняет со своим американским футболом!
Ник собирался стать профессиональным тренером и никогда не упускал случая попрактиковаться на ком только можно.
– Ничего, переживёте. Раз у меня сегодня тренер по конькам, то у вас пусть будет тренер по футболу. Ну, погоняет вас чуть-чуть.
– Или не чуть-чуть, – добавил Томми.
– Я как раз придумал одну новую комбинацию пасов, – оживился Ник. – Хочу её проверить. Мистер Пен, так я нагружаю их по полной программе, да? Как договорились?
– Нагружай, нагружай! А главное, Ник, никогда не поддавайся на провокации и следи, чтобы тебя не заманили ни на какие свидания.
– Не поддамся, мистер Пен.
– Пап, но мы же… – Розалинда рассчитывала на тихий спокойный вечер: она испекла бы миндальное печенье, поболтала бы с Анной по телефону. А тут братья Гейгеры со своим американским футболом.
– Я всё сказал. – Уже на ходу мистер Пендервик по очереди обнял дочерей, и через секунду дверь за ним закрылась.
– «Я всё сказал»! – Джейн вздохнула. – Вы хоть раз слышали от него что-нибудь подобное?
– Говорю же, папа не в себе, – откликнулась Скай. – Ещё немного – и готово: полное помутнение рассудка.
– Скай, прекрати! – не выдержала Розалинда.
Ник поставил Бетти на пол и потрепал её кудряшки.
– Так, начинаем тренировку. Все во двор! Ассистент Гейгер! – Он обернулся к брату.
Когда Томми, вытащив из-за пазухи свисток, дунул в него что было сил, Розалинда зажала уши руками и одарила «ассистента Гейгера» уничтожающим взглядом – странно, что он тут же не провалился или не испарился.
– Ты… ты… ты осёл!
– Розалинда, ты чего? – Джейн ушам своим не верила. Чтобы Розалинда обозвала кого-то ослом? И не кого-то, а своего же друга? И не просто друга, а Томми Гейгера, в котором от осла ну ничегошеньки нет?
Но Розалинде и «осла» показалось мало: она ещё сердито топнула ногой, а когда выяснилось, что и это не выражает всей глубины её возмущения, сорвалась с места и убежала к себе в комнату.
– А что я сделал? – спросил Томми, горестно глядя ей вслед.
– Ничего, – сказала Джейн. – Да не волнуйся ты, всё в порядке. Ну что, идём?
А вот Скай не была так уверена, что с Розалиндой всё в порядке. Розалинда никогда не обзывается и не топает ногами. Это она, Скай, может топать, злиться, рвать и метать. А Розалинда – самая уравновешенная из всех Пендервиков. Нет, надо всё-таки посмотреть, как она там. Лучше бы, конечно, к ней заглянула Джейн, она в семье главный специалист по чувствам и переживаниям, но братья Гейгеры уже увели Джейн и Бетти тренироваться. Только Пса не увели: пожирателю полотенец было пока не до тренировок. Скай тронула его ногой, но он лишь жалобно вздохнул. Да, от этого помощи не дождёшься, придётся идти самой. И она решительно направилась к лестнице.
Розалинда сидела у себя в комнате и перелистывала латинский словарь.
– Скай, ты не помнишь, как там папа сказал? Mendax, mendax – а дальше?
Скай слегка повеселела. Латынь – это всё-таки проще чувств и переживаний.
– Mendax, mendax, bracae tuae con… не помню дальше.
– Conflagrant, кажется. – Розалинда увереннее зашелестела страницами. – Начну с mendax. Так, men-dax… Хм, получается, «врун». Не понимаю, папа, что ли, назвал меня вруном… вруньей то есть?
– Ну правильно, ты же ему перед этим сказала, что у него отличный галстук.
– А, ну да. Ладно, посмотрим, что там дальше. Дальше bracae – брюки, штаны. Потом tuae – это я знаю, это значит «твой». Ну и conflagrant – по-моему, это какая-то форма глагола… Ага, точно: conflagrare значит «гореть». – Розалинда удивлённо повертела словарь в руках, будто с ним что-то не в порядке… – Нет, не понимаю. Получается «Врун, врун, твои штаны горят»? На вруне штаны горят – это что значит?
Скай чуть не сказала: это значит, у папы крыша едет, а виноваты мы – но сдержалась: она же пришла сюда убедиться, что у сестры всё нормально, а не расстраивать её ещё больше. Что бы такого сказать утешительного?
– Ну… – неуверенно начала она, – может, ничего не значит. Или мы неправильно расслышали. А может… – О, кажется, придумала! – …может, папа просто водит нас за нос: бормочет себе всякую бессмыслицу на латыни, мы ведь всё равно не догадаемся. В общем, забудь. Выкинь это из головы!
– Думаешь, выкинуть?
– Конечно, – уверенно ответила Скай. Она немного гордилась собой: в конце концов, не так часто старшие сёстры просят совета у младших.
Розалинда села на кровать и уставилась в потолок.
– Зря я, наверно, обозвала Томми ослом.
– Да ладно, это же всего-навсего Томми.