«Улика»
Когда на следующий день к Пендервикам приехала тётя Клер – а приехала она позже обычного, почти к ужину, – в доме не оказалось ни свежеиспечённого пирога, ни цветов на тумбочке в гостевой комнате, ни даже свежих полотенец в ванной. И Розалинды тоже не оказалось.
– Она у Анны, – сообщила Скай, после того как все дети и животные были обняты, а карамельки и собачье печенье розданы. – Сказала, что дома у неё нервы не выдерживают.
– Чего они не выдерживают? – спросила тётя Клер.
– Чудовищного накала страстей, – объяснила Джейн. – Даже Радуга не уверена, достанет ли ей мужества выдержать это тяжкое испытание, пережить свидание с Марианной.
– Какая радуга?
– Моей сестрице всё время что-то мерещится, – сказала Скай. С той самой минуты, когда выяснилось, что пьесу будут ставить на школьной сцене, Джейн не могла успокоиться и через слово вставляла что-нибудь про Радугу – а всем же не объяснишь, что это за радуга такая и при чём тут Джейн.
– Бывает иногда, – согласилась Джейн. – Но насчёт накала страстей – ничего мне не мерещится, тётя Клер. Страсти накалились! Мы все это чувствуем. А тут ещё папа не хочет нам ничего рассказывать про Марианну.
– Да, мне по телефону он тоже сказал только, что встретил её в книжном магазине, – и всё, больше ни словечка.
– Розалинда, Скай и Джейн боятся, что папа на ней женится, – сообщила Бетти. – А ты привезла нам подарки?
– Женится? Ну, не так сразу! – рассмеялась тётя Клер. – Нет, пиратушки мои, сегодня я без подарков.
– Хотя вообще-то папа, конечно, ведёт себя странно. – Скай вытащила из багажника чемодан тёти Клер. – Сейчас сама убедишься. Он наверху, в своей комнате. Собирается.
Все вошли в дом и направились на второй этаж. Но не успела тётя Клер постучать к брату, как его дверь распахнулась и он сам вышел в коридор. Одет он был как-то не так – то есть совсем не так, как люди обычно одеваются на свидания. Тётя Клер даже ахнула.
– Ты собрался идти на первое свидание с женщиной в этом старом-престаром свитере? Разве так можно? Надень хоть ту голубую рубашку, что я подарила тебе на прошлое Рождество!
– Добрый вечер, Клер, я тоже очень рад тебя видеть. А та рубашка, что ты мне подарила, – фланелевая. Марианна не любит фланель.
– Не любит фланель?.. – Тётя Клер покосилась на Скай, у которой на лице было написано: «Ну, видишь, я же говорила». – Значит, ты о ней уже кое-что знаешь?
– Кое-что знаю.
– И фамилию знаешь?
– Конечно. Дэшвуд. Марианна Дэшвуд.
– Марианна Дэшвуд. Странно как-то звучит…
– Ничего. Зато ей идёт.
Они уже спускались по лестнице – мистер Пендервик, за ним три его дочери и сестра, – но на половине лестницы он вдруг что-то вспомнил, развернулся, проскочил мимо своего почётного эскорта обратно в комнату и тут же снова появился на пороге, на этот раз в наброшенной на плечи спортивной куртке.
– А это тебе зачем? – Тётя Клер уставилась на оранжевую книжку, торчащую из кармана куртки. – Ты собрался ей читать?
– Нет, конечно.
Скай показалось, что он покраснел, но присмотреться как следует она не успела – папа уже выбежал из дома, бросив через плечо, что суп и бутерброды в холодильнике. Разве было такое хоть раз, чтобы папа куда-то ушёл, не обняв на прощание дочерей? Девочки молча стояли в прихожей, потерянно глядя на захлопнувшуюся дверь.
Тётя Клер тоже постояла с потерянным видом, но недолго. А потом она встряхнулась и спросила:
– Чем сегодня займёмся за ужином? А-а, знаю! Мы уже сто лет не играли в «Улику»[22]. Ну, кто «за»?
«За» оказались все: в доме Пендервиков «Улика» была любимой игрой. Пока тётя Клер и Джейн собирали на стол, Скай отыскала коробку с «Уликой» в стенном шкафу в прихожей, где хранились все игры, и, сдвинув бутерброды в сторону, разложила на столе игровое поле. Какое-то время все переставляли стулья и менялись местами, усаживаясь поближе к фигуркам своих любимых персонажей. Джейн остановила свой выбор на мисс Скарлет, потому что мечтала когда-нибудь ходить в таком же длинном облегающем платье, как у неё. Скай заявила, что она профессор Плам: про себя она решила, раз он рыжий – значит наверняка профессор астрофизики. Бетти выбрала миссис Пикок – у неё волосы такие же кудрявые, как у Розалинды, и у Джейн, и у самой Бетти. Тёте Клер достался мистер Грин: быть полковником Мастардом, который ходит с кнутом, она не захотела, а фигурку миссис Уайт сто лет назад сожрал Пёс, теперь вместо неё была крышечка от пузырька с витаминами.
– Начинает тот, у кого выпадет больше всех очков, – объявила Скай и уже собралась кинуть кости, но тут в дверь позвонили.
Джейн побежала открывать. Папа, что ли, уже вернулся? Тогда почему звонит в дверь? Неужели из-за своей Марианны он и ключи от дома потерял, не только голову? Но это оказался не папа, а Томми.
– Розалинда дома? – спросил он. – Мне надо с ней поговорить.
– Розалинда временно покинула нашу унылую обитель. Но всё равно заходи! Кстати, – добавила она, заметив, что Томми колеблется, – у нас тут бутерброды.
Искушения бутербродами Томми, конечно, не выдержал. Через минуту он, вместе со всеми, сидел за столом перед горой бутербродов – уже в роли полковника Мастарда: все решили, что кнут – это не смертельно, не обязательно же им размахивать. Кинули кости, и больше всех очков – десять – оказалось у Бетти. Игра началась.
За вечер сыграли шесть раз. Правда, всё время получалось не по правилам: то Бетти пользовалась какими-то тайными ходами, которых на игровом поле не было и в помине, то Скай с Томми неожиданно начинали перебрасываться орудиями убийства, то Джейн начисто забывала, во что она играет: видите ли, замок на картинке вдруг напомнил ей Арундел-холл – хотя в Арундел-холле не было ни зимнего сада, ни тем более бильярдной. А тётя Клер нарочно высказывала самые нелепые догадки про убийство и всех запутывала, чтобы игра продлилась подольше. Но всё равно все получили огромное удовольствие: в конце концов, как резонно заметила Джейн, что за радость, когда всё по правилам да по правилам? А потом некоторым пора уже было слушать вечерний рассказ и спать, и тётя Клер повела этих некоторых наверх, хоть они и упирались.
– Что теперь? – спросила Скай, когда тётя Клер и Бетти ушли.
– Хотите, посмотрим кино? – Джейн обернулась к Томми. С Томми смотреть кино всегда почему-то казалось интереснее.
– Можно и посмотреть, – тут же согласился он. – Пока Розалинды нет.
– Спасибо, что подвезли, миссис Кардасис. Спокойной ночи, Анна, – сказала Розалинда, но не вылезла из машины, а продолжала сидеть и смотреть в сторону своего дома. Самое главное она заметила сразу, ещё когда они подъезжали: папиной машины нет. Значит, он пока не вернулся со своего свидания.
– Слушай, а поехали обратно к нам? – предложила Анна. – Мам, можно Розалинда у нас переночует?
– Конечно.
– Нет, спасибо, я лучше пойду.
Весь вечер они с Анной занимались приятными делами: играли в баскетбол, слушали музыку, готовили сладкий попкорн – так что Розалинда почти не вспоминала про папу и про Марианну и не беспокоилась. И чувствовала себя прекрасно. Но не может же она ещё и на ночь остаться у подруги, когда к ним в гости приехала тётя Клер. Это уж было бы совсем некрасиво и бессердечно.
– Не беспокойся, Рози, – улыбнулась Аннина мама. – Всё с твоим папой будет хорошо. Вот увидишь!
– Да, конечно. – Розалинда наконец выбралась из машины. «Всё будет хорошо!» Бессмысленная фраза, подумала она. Разве можно заранее знать, как что будет? А не знаешь, тогда зачем говорить?
И Анна с мамой уехали. Подходя к крыльцу, Розалинда думала, удастся ли ей незаметно проскочить к себе в комнату. Разговаривать ни с кем не хотелось. Ей вообще ничего не хотелось: ни выслушивать рассказы о том, как папа собирался, ни встречать его, когда он вернётся. Имеет же она право хоть раз в жизни просто пойти и лечь спать? И ни о чём не беспокоиться.
Она тихо проскользнула в дом и заглянула в гостиную. Тётя Клер сидела на диване, смотрела телевизор – кажется, какое-то старое английское кино, – а Джейн и Скай мирно спали, растянувшись на полу. Тётя Клер, правда, заметила старшую племянницу – послала ей воздушный поцелуй. Но Розалинда только помахала в ответ и на цыпочках пошла дальше. Так, пока всё хорошо. Осталось только подняться наверх, заглянуть к Бетти… Но, проходя мимо кухни, Розалинда услышала, как хлопнула дверца холодильника. Кто это? Неужели Бетти среди ночи решила устроить себе перекус?
Но это оказался Томми: он ел мороженое прямо из пластикового ведёрка. Томми стоял спиной к двери, и Розалинда вполне могла пробраться незамеченной, но ей вдруг самой зверски захотелось мороженого.
– Воспитанные люди пользуются посудой, – заметила она.
Застуканный на месте преступления Томми обернулся с таким беспомощным видом, что ей даже стало его жалко. Она достала из шкафа две чашки, в одну плюхнула кусок побольше – для Томми, в другую поменьше – для себя.
– Спасибо, – сказал он. – Это я из-за кино такой голодный.
– По-моему, ты из-за всего бываешь голодный.
– Вообще-то да. – Чашка внезапно выскользнула у Томми из рук, мороженое шмякнулось на стол и разлетелось во все стороны – больше всего в сторону футболки Томми.
Да что с ним такое, подумала Розалинда. Неужто это она его так напугала? Она вытерла его футболку влажным полотенцем и выдала ему новую порцию.
– Ты не заболел?
– Нет. – Томми поставил своё мороженое на стол с таким видом, будто говорил: вот видишь, могу и не ронять, если захочу. – Рози, ты знаешь Трилби Рамирес?
– Знаю в лицо, а так нет.
Если точнее, то Розалинда знала, что Трилби учится в восьмом классе, у неё прямые чёрные волосы до пояса. И ещё она ходит на гимнастику. Розалинда видела однажды, какой идеальный шпагат у неё получается на бревне.
– Она зовёт меня сходить с ней завтра на «Осеннюю феерию».