библиотеке, Томми и Трилби в спортзале. В школьной столовой берут себе общий поднос, обмениваются томными взглядами, держатся за ручки – бр-р-р!
– Это не моё дело, Ник. Меня их история не касается.
– Рози, ему нужна помощь. Ты представь, эта Трилби всем уже растрепала: Томми её парень, Томми её парень! Названивает ему каждый вечер, раза по два – по три. А хуже всего знаешь что? Она теперь приходит на все его футбольные тренировки и начинает за него болеть. Вот так примерно, – Ник вдруг заверещал писклявым голосом: – «Давай, Томми, давай! Ты самый лучший!» Понимаешь?
– Понимаю, меня тоже от такого тошнит. Но я-то что могу сделать?
– Рози, пожалуйста, поговори с ним. Я пытался, но он меня не слушает.
– Так и меня не послушает. И вообще, Ник… ну не знаю я, как уговорить человека не бегать на свидания! А знала бы, начала бы со своего папы.
– Ох. Бедный мистер Пен. Второе свидание с Марианной уже было?
– Пока нет, – ответила Розалинда с ударением на «пока». Папа ещё не объявил им своих планов на выходные, и она готовилась к худшему.
– Да уж. У вас тоже всё непросто. – Голос у Ника был сочувственный (спасибо и на этом, подумала Розалинда), однако отказываться от своей затеи он явно не собирался. – Но, Рози, ты слушай дальше. Трилби теперь заявила, что им с Томми вот прямо позарез надо отметить свой юбилей. Недельный юбилей, Рози, недельный! Ну, ты понимаешь? Чтобы нормальный парень – Гейгер! – пал так низко, а? Прошу тебя, поговори с ним. Попытайся хоть ты его убедить.
– Не могу.
Конечно, она не может. И не будет. Ведь если она начнёт его в чём-то убеждать, Томми, чего доброго, вообразит, будто ей не всё равно. А ей совершенно, абсолютно всё равно.
– Не можешь? Это твой окончательный ответ?
– Да.
– Ну ладно. Не хотел на тебя давить, но ты меня вынуждаешь. – Он обернулся к группе парней, игравших с Псом. – Хорхе, иди сюда!
Один из футболистов, самый высокий и плечистый, не торопясь направился к Нику.
– Чего?
– Хорхе, скажи Розалинде, чтобы она поговорила с Томми про Трилби.
– Розалинда, – лениво сказал Хорхе с высоты своего роста, – поговори с Томми про Трилби.
– Угу, спасибо. – Отпустив Хорхе, Ник отыскал глазами другого такого же гиганта в шлеме. – Лаклан, теперь ты.
– Всё, всё, всё! – Розалинда испуганно замахала руками. – Ты победил. – Зная Ника не первый год, она ни капельки не сомневалась: он будет подзывать к себе всех футболистов по очереди, одного за другим, – пока она не сдастся.
– Вот и хорошо. – Ник кивком отпустил Лаклана. – Так как, Рози, поговоришь с Томми?
Розалинда сердито сверкнула глазами.
– А что мне остаётся делать? Ну поговорю, поговорю я с Томми! Честное слово. Доволен?
– Вполне. Постарайся его как-нибудь убедить, ладно? Я рассчитываю на тебя. И на знаменитое честное слово Пендервиков, конечно. Кстати, – он нахлобучил на себя шлем, – можешь сказать ему что-нибудь по-русски. Он это любит.
– Я знаю по-русски одно-единственное слово – «ньет». Значит «нет».
– Одно так одно, сойдёт. В общем, договорились. – Ник обернулся к своей команде. – Эй, ребята, отдых окончен. Вперёд!
Парни на ходу выстроились в цепочку и побежали дальше по тропинке, выкрикивая своё «ка ест ша». Когда последний из футболистов скрылся за поворотом тропинки и топот десятков ног стих вдали, Розалинда и Пёс заглянули за каменную стенку. Бетти с Беном сидели в куче листвы, мирно прижавшись друг к другу.
– Это просто Ник с друзьями, – сказала им Розалинда. – Можно было не бояться.
– Мы не боялись, правда, Бен?
Бен зевнул и замахал кулачками.
– Он говорит, правда.
– А по-моему, он говорит, что он голодный. – Розалинда взяла Бена на руки, и ей сразу стало хорошо и спокойно. – Пойдём, отнесём его домой.
Бетти забралась в свою тележку, и вся компания двинулась вдоль ручья в сторону улицы Гардем. После пробежки футбольной команды лесная тропинка выглядела заметно более утоптанной, листья смялись и шуршать ими уже не получалось, а кое-где на поворотах тонкие ветки, нависавшие раньше над тропинкой, отскочили и валялись под ногами – видимо, плечи у некоторых полузащитников оказались широковаты. Да, бег по пересечённой местности не принёс пользы Квиглину лесу, и насчёт пользы для футбольной команды у Розалинды тоже имелись некоторые сомнения. Теории и идеи возникали у Ника постоянно, они просто роились у него в голове, и они были, конечно, замечательные, но чаще всего немного недодуманные. Взять хоть эту его бредовую идею: Розалинда должна поговорить с Томми о Трилби, видите ли, он так решил, и всё тут! Да Томми терпеть не может, когда ему указывают, что делать, – и это понятно, раз старший брат всю жизнь им командует. В общем, ничего хорошего Розалинда от предстоящего разговора не ждала.
Перед домом Ианты Розалинда как следует отряхнула Бена, потому что в Квиглином лесу он, конечно, успел немного запачкаться и вываляться в лесной трухе. Всё-таки Розалинда первый раз сама водила Бена на прогулку, и было бы неплохо вернуть его маме в приличном виде. На всякий случай она отряхнула заодно Бетти, а также Пса, ну и себя за компанию, и только после этого позвонила.
Когда Ианта открыла дверь, в руке у неё была красная ручка, ещё несколько разноцветных ручек торчали из нагрудного кармана, а остальные были заложены за уши.
– Ой, мы помешали? – спросила Розалинда. Она нарочно увела детей подальше от дома, чтобы Ианта хоть пару часов от них отдохнула. Бетти и так проводит у соседей слишком много времени, и ещё неизвестно – вдруг она каждый день устраивает у них разгром. – Рановато вернулись, да?
– Нет-нет, как раз вовремя! Просто мне тут трезвонил один мой бывший коллега, полдня не давал покоя. А когда я не ругалась с ним по телефону – проверяла студенческие работы, на это тоже нужны крепкие нервы. Некоторым моим студентам что Обсерватория Ниццы, что Обсерватория Пиццы – всё равно… Ну, входите!
Все так и сделали, один только Пёс улёгся на крыльце – охранять красную тележку и ждать, когда в окошке покажется его друг Азимов.
Розалинда до сих пор чувствовала себя немного странно, переступая порог этого дома: предыдущие его хозяева были не слишком общительны. А с детьми и вовсе необщительны. За все годы она заглядывала к ним от силы раза два или три, и в памяти у неё осталась серая, будто пыльная комната с плотно зашторенными окнами. Теперь же, когда в доме поселилась Ианта, всё стало по-другому: стены где светло-кремовые, где зеленоватые, никаких штор нет в помине, только лёгкие полупрозрачные занавески, и те отдёрнуты в сторону, чтобы было светлее. И пахнет чем-то очень приятным – Розалинда принюхалась, – может, апельсинами?
Пока Ианта на кухне готовила для всех перекус, а Бетти с Беном ей помогали, Розалинда бродила по гостиной и разглядывала семейные фотографии. Вот Бен – совсем ещё крошечный, с толстыми-претолстыми щеками и рыжим пухом вместо волос. На следующей карточке опять Бен – ему, наверно, с полгодика: почти такой же толстячок, но уже умеет смешно улыбаться. А дальше годик, тут он уже не такой толстячок. А вот Ианта и какой-то высокий светловолосый мужчина стоят рядом, держась за руки. Розалинда наклонилась посмотреть поближе.
– Это Дан, мой муж. – Ианта уже вернулась вместе с детьми и тарелкой, на которой с одной стороны было выложено овсяное печенье, а с другой – да, так и есть, ломтики апельсина.
– Простите, что я разглядываю без спроса…
– Ничего, можно. Угощайся, у нас сегодня печенье с апельсином.
– Он был красивый, ваш муж.
– Да. И ещё умный. И вообще очень хороший. Знаешь, как он погиб? Ехал домой, а какой-то пьяный негодяй врезался в его машину. За полгода до рождения Бена. – Помолчав, Ианта добавила: – И вот это мне почему-то обиднее всего. Что они с Беном так и не увиделись.
– А потом… – Розалинда не знала, как спросить. – Потом вы привыкли?
– Потом привыкла. – Ианта улыбнулась. – Постепенно.
Прихватив с собой запас печенья, Бетти с Беном переместились к окну и продолжили свою бесконечную слежку, а кот Азимов вился у их ног. Время от времени секретные агенты о чём-то шептались, и Розалинда опасалась, что сейчас они опять высмотрят на улице Человекомуха. А минуту спустя выяснилось, что опасалась она не зря: Бетти и правда кое-кого высмотрела. Только не Человекомуха. Хуже.
– Томми! Томми пришёл домой! – закричала она. – Розалинда!
– Бетти, я прекрасно тебя слышу. – Хорошо, что окно закрыто, подумала Розалинда, иначе бы и Томми прекрасно услышал, даже с той стороны улицы.
– Славный парень Томми, – сказала Ианта. – И внешне очень даже интересный, да? И он, и его брат… Хотя на этот счёт я могу ошибаться. Помню, когда мне было лет двенадцать-тринадцать, взрослые вечно не могли разобраться, кто интересный, а кто так себе, всё время промахивались. Ты-то как считаешь?
– Насчёт Гейгеров? Да нет, они ничего. Нормальные. – О внешних данных братьев Гейгеров Розалинда, по правде сказать, не задумывалась. – Хотя иногда как привяжутся – ни за что не отстанут. Вот сегодня, например: Ник взял с меня слово, что я поговорю с Томми… кое о чём. Я не хочу с Томми об этом разговаривать, а Томми тем более не захочет. И что хорошего из этого может получиться? С чего вообще их начинают-то, такие разговоры? Понятия не имею.
– Так давай порепетируем. Представь, что я Томми.
Розалинда хорошенько прищурилась и посмотрела на Ианту долгим взглядом, пытаясь найти в ней хоть что-то от Томми, но ничего не нашла.
– Нет, не получается.
– А так? – Ианта сняла колпак с соседней настольной лампы и водрузила его себе на голову. – Вот, это мой футбольный шлем. Ну, давай: «Привет, Томми» – и вперёд.
– Привет, Томми, я хочу… – Но тут Розалинда не выдержала и прыснула.
– Рози, постарайся сосредоточиться.
– Я стараюсь! – простонала Розалинда сквозь смех.
Бетти с Беном тут же отлепились от окна и прибежали смотреть, с чего это взрослые так развеселились. Нельзя сказать, чтобы это помогло Розалинде сосредоточиться. А когда Азимов взлетел на спинку стула и попытался в прыжке сбить колпак с головы своей хозяйки, Розалинда, у которой от хохота уже катились слёзы, окончательно сдалась.