– А теперь нам надо кое о чём серьёзно поговорить. Скажи, ты предупредила Розалинду, что собираешься уезжать?
– Нет, я старалась, чтобы меня никто не заметил.
– А ты не подумала, как она будет волноваться, когда увидит, что тебя нет?
Вот теперь Бетти об этом подумала. И представила, как Розалинда её ищет-ищет, а её нигде нет.
– Давай позвоним ей и скажем, что я здесь.
– Вообще-то я перед отъездом оставил ей записку, так что можно не звонить.
– Хорошо. Пап, а как ты узнал, что я забралась к тебе в машину?
– Видишь ли, я не нашёл другого разумного объяснения вот этому холмику из одеял, – он кивнул на заднее сиденье.
Бетти огорчённо притихла. Значит, её укрытие было не таким тайным, как она думала.
– Не расстраивайся. – Папа вытер последнюю томатную капельку с её подбородка. – Ты же не виновата, что я такой мудрый и догадливый. А то бы ты непременно меня перехитрила. Но всё же объясни мне: зачем ты забралась в машину? Решила сбежать из дома? Неужто опять какой-нибудь кролик?
Бетти, конечно, поняла, почему папа спросил про кролика. Летом она ушла из Арундела пешком, потому что думала, что из-за неё погиб один из двух кроликов, которые жили у Кегни.
– Нет, не кролик. Я просто хотела последить за тобой. То есть за Марианной. Джейн с Розалиндой ничего про неё не знают, а я бы им всё-всё рассказала, и тогда… – Но тут Бетти вспомнила про честь семьи Пендервик и умолкла.
– Что «тогда»? – спросил папа.
Голос у него был совсем не сердитый, скорее любопытный. И потом, это же всё-таки папа, подумала Бетти и сказала:
– Они не понимают, что ты делаешь, зачем и почему. Поэтому они думают, что ты сошёл с ума.
– А ты? Тоже думаешь, что я сошёл с ума?
– Нет.
– А так? – Папа выкатил глаза, сплюснул пальцем нос и изобразил страшный-престрашный оскал – Бетти смеялась чуть не до визга, а папа ещё начал её щекотать, а она его, Пёс залился лаем, салфетки разлетелись во все стороны, но в конце концов все выдохлись и без сил откинулись на спинки сидений.
Потом папа спросил:
– Так ты должна рассказать сёстрам что-то о Марианне? Тогда слушай. Она умна, но впечатлительна и отличается большой пылкостью: ни в печалях, ни в радостях она не знает меры.
– Я не понимаю, что такое «пылкостью».
– Ничего, Розалинда поймёт. А теперь давай мы с тобой выучим всё это наизусть.
Так они и сделали, и вскоре Бетти могла проговорить все слова, от первого до последнего, без единой запинки.
– …ни в радостях она не знает меры, – гордясь собой, закончила она.
– Превосходно! И кстати, если тётя Клер спросит, ты ей тоже расскажи. А знаешь что, Бетти? Что-то мы с тобой давным-давно никуда не выбирались вместе – так, чтобы ты и я, вдвоём. Давай-ка исправим эту оплошность, а? Куда бы ты хотела съездить?
– Ах, пап, ты сам знаешь куда!
Конечно, он знал. И они поехали.
– Так куда же вы поехали? – спросила Розалинда.
Когда Бетти вернулась домой, старшие сёстры накинулись на неё с двух сторон, уволокли в комнату Розалинды и потребовали полного отчёта.
– Сначала мы заехали в магазин за морковкой, – обстоятельно рассказывала Бетти. – А потом – в гости к Франклину и Элинор. – Франклин и Элинор были лошадки, которые жили на ферме. Папа и Бетти иногда заезжали к ним в гости, и это «иногда» началось так давно, что для Бетти оно уже было «всегда». – Они очень нам обрадовались, и мне и Пёсику. А Элинор съела всю морковку. А я тогда нарвала клевера и дала его Франклину. И ещё я им рассказала про Джеффри.
– Ну? А Марианна? – спросила Джейн.
– Её там не было.
– Малыш, мы это поняли, – сказала Розалинда. – Джейн спрашивает тебя про папино свидание с Марианной. Он его что, отменил?
– Я не знаю.
– Он что-нибудь тебе об этом говорил? Или звонил по телефону?
– Нет. – Вся радость Бетти вдруг куда-то улетучилась. Она совсем забыла про свидание! Какой же она после этого секретный агент? Она провалила своё первое выездное задание. Но потом Бетти вспомнила, что она его всё-таки не совсем провалила. Она ведь может пересказать сёстрам то, что она знает про Марианну. И она немедленно им всё пересказала.
– Умна, но впечатлительна и отличается большой пылкостью? – повторила Джейн. – Ни в печалях, ни в радостях не знает меры?
– Папа так не говорит, – нахмурилась Розалинда. – Ты уверена, что правильно запомнила слова?
– Он заставил меня выучить их наизусть.
– Наизусть? Но зачем? – Розалинда обернулась к Джейн. – Ты что-нибудь понимаешь?
– Нет.
– Кажется, у нас серьёзные неприятности, – сказала Розалинда.
– Кажется, да, – согласилась Джейн. – Наш папа всё-таки сходит с ума.
Глава шестнадцатаяСреди звёзд
Вечером Скай вернулась из Бостона с целым мешком подарков для всей семьи.
Папа получил от Джеффри новый футляр для очков.
– Это чтобы ты их всё время не терял, – объяснила Скай. – Я говорила Джеффри, что ты их можешь потерять вместе с футляром, но он сказал: всё равно надо попробовать.
– Логично, – кивнул мистер Пендервик, любуясь новым футляром.
Для Розалинды Джеффри передал садовые ножницы.
– Это чтобы ты могла подстригать свою розу Фимбриату. Да, тётя Черчи говорит, что со следующего января Кегни будет учиться в колледже. Она сказала, что ты за него порадуешься.
– Я радуюсь. – Розалинда вспыхнула. Ей вспомнилось, как хорошо было летними вечерами беседовать с Кегни о его планах – он мечтал стать учителем, – и как вообще хорошо беседовать со взрослым человеком, а не… А не с нахальным мальчишкой.
Скай запустила руку в мешок с подарками и выудила оттуда большущую кость для Пса. Пёс тут же затолкал её под диван, чтобы никто на неё не покусился.
Потом Скай достала из мешка целый моток галстуков и вручила его Бетти.
– Мама Джеффри присылает ему галстуки из всех стран, где она бывает… У них с Декстером свадебное путешествие. – Скай помолчала, и все представили, как Декстер и миссис Тифтон – нет, уже миссис Дюпри! – разъезжают по разным странам, и всем почему-то стало грустно. – Но Джеффри же не носит галстуки, вот он и решил: вдруг они тебе пригодятся?
Галстуки немедленно пригодились. Бетти принялась их разглаживать и разглядывать, какие на них нарисованы картинки. Пересмотрев все, она выбрала галстук, украшенный крошечными Эйфелевыми башнями, и набросила его на спину Псу.
Оставалась ещё Джейн, но было ясно, что мешок с подарками уже опустел. И, значит, Джеффри прислал подарки всем, кроме неё. Джейн захотелось плакать. Но разве Радуга плакала, когда жрец занёс над ней нож? Нет, Радуга не плакала. И Джейн тоже не будет.
Скай скомкала пустой мешок, вытащила из заднего кармана брюк какой-то конверт и протянула Джейн.
– Это тебе.
В конверте оказался нотный листок: записанные карандашом ноты, наверху название.
– «Прелюдия к “Сабрине Старр”», – прочла Джейн. Почерк Джеффри, но она по-прежнему не понимала, что это.
– Джеффри написал для тебя фортепьянную пьесу. – Знала бы Скай, каким целебным бальзамом пролились её слова на раненое сердце сестры! – Если бы вместо меня приехала ты, он бы тебе сам её сыграл на пианино. А так – просто передал. Я ему говорила, что ты не умеешь читать ноты, но он всё равно сказал, чтобы я их тебе отвезла.
– Я научусь! – Джейн благоговейно прижала нотный листок к груди. Значит, Джеффри её не забыл! – Я буду хранить их как величайшее сокровище.
– А где твой подарок, Скай? – спросила Бетти.
Скай пробормотала в ответ что-то невнятное и отвернулась. Ей совсем не хотелось предъявлять всем свой подарок, но и врать тоже не хотелось. Уловка удалась, никто больше не задавал Скай никаких вопросов: все были заняты своими делами. Мистер Пендервик искал очки, чтобы уложить их в новый футляр, Розалинда изо всех сил старалась не думать о Томми, Джейн пыталась разгадать волнующие тайны нотных знаков, а Бетти никак не могла решить, который из её новых галстуков ей нравится больше всех: с крошечными тюльпанчиками, с крошечными пагодами или с крошечными головками сыра.
Улучив момент, Скай ускользнула наверх.
В Бостоне было прекрасно – но всё же она соскучилась по дому и мечтала поскорее увидеть свою комнату. Во всяком случае, до того момента, когда она её увидела. Что такое? Скай прямо остолбенела на пороге: горы книжек, одёжек и непонятно чего ещё нагло перекочевали с половины Джейн на её половину! Нет, когда-нибудь всё-таки придётся провести на полу белую линию, окончательно решила Скай. Но пока она просто отодвинула весь этот хлам со своей территории и решительно развернулась к нему спиной.
Её подарок лежал у неё в чемодане – бережно завёрнутая в салфетки кружка с настоящим гербом и названием школы, в которой учится Джеффри: «Уэлборн Хьюз». Скай заботливо протёрла рукавом герб и надпись, а потом выдвинула нижний ящик комода и поставила кружку в самый дальний угол, за носки. Тут её никто не отыщет, никто не увидит. И главное, никому не придёт в голову из неё пить. И Скай тоже не будет из неё пить. Потому что это не просто кружка. Это память об её поездке в Бостон – а Скай собиралась помнить каждую, каждую её минуту. Как они ехали в подземке и чуть не потеряли тётю Черчи, из-за того что Джеффри всё время говорил Скай: «А давай перебежим в другой вагон», и они перебегали. Как они заскочили в какую-то крошечную закусочную и Скай там впервые в жизни попробовала картофельные оладьи, а Джеффри слопал целых пять булочек с копчёным лососем и со сливочным сыром. Как Скай два раза подряд слушала лекцию в планетарии Научного музея, а Джеффри с тётей Черчи терпеливо сидели и слушали вместе с ней. Как они с Джеффри гоняли мяч в общежитии, прямо в коридоре, – и как потом прятались у Джеффри под кроватью от коменданта общежития, который бегал по этажам и искал хулиганов, которые устроили в помещении футбол с топотом и криками. Всё, всё было идеально – идеальней и представить себе невозможно.